деятельности. Нередко Флорина бывала вынуждена сказаться больною, чтобы
самым добродетельным образом съездить за город и нарвать цветов. Но эти
обычные ее занятия еще ничто по сравнению с интригами, которые ей приходится
вести с муками уязвленного тщеславия, с предпочтениями драматургов,
отданными другой актрисе, с борьбою из-за ролей, с кознями соперниц, с
приставаниями партнеров, директоров, журналистов. На все это надо бы иметь
еще двадцать четыре часа в сутки. И мы еще ни слова не сказали о театральном
искусстве, об изображении страстей, о деталях мимики, о требованиях сцены,
где тысячи зрительных трубок открывают пятна на всяком солнце, - о тех
задачах, которым посвятили всю свою жизнь, все мысли Тальма, Лекен, Барон,
Конта, Клерон, Шанмеле. В преисподней кулис самолюбие не знает пола: успех
артиста - мужчины или женщины, безразлично - восстанавливает против него всю
труппу - и мужчин и женщин. Что до денежной стороны, то как бы ни было
высоко жалованье Флорины, оно не покрывает расходов на театральный гардероб,
который, не считая костюмов, требует огромного количества длинных перчаток,
обуви и включает в себя вечерние и выходные платья. Треть актерской жизни
уходит на попрошайничанье, треть на работу, треть на самозащиту; все в ней
требует труда. И если в ней жадно вкушается счастье, то потому лишь, что это
редкое, долгожданное счастье словно похищено у нее или случайно найдено
среди отвратительных, навязанных удовольствий и посылаемых партеру улыбок.
Для Флорины влияние Рауля было как бы щитом: он спасал ее от многих
неприятностей, от многих забот, как некогда вельможи покровительствовали
своим любовницам, как ныне иной старичок, оберегая свою красавицу, спешит
умолить рецензента, напугавшего ее газетной заметкой. Флорина дорожила
Раулем больше, чем любовником, она дорожила им как опорой, заботилась о нем,
как об отце, обманывала, как мужа, но всем бы для него пожертвовала. Рауль
мог сделать все для удовлетворения ее актерского тщеславия, для ее
самолюбия, для ее сценической будущности. Без содействия большого писателя
нет большой актрисы: Шанмеле создана Расином, как мадемуазель Марс Монвелем
и Андрие. Флорина для Рауля не могла сделать ничего, но очень хотела быть
ему полезной и необходимой. Она рассчитывала на силу привычки и всегда
готова была ради его замыслов открыть свои гостиные для его друзей,
предложить им всю роскошь своего стола. Словом, она стремилась быть для него
тем, чем была маркиза Помпадур для Людовика XV. Актрисы завидовали положению
Флорины, как иные журналисты - положению Рауля.
поймут теперь, почему после десяти лет этой безалаберной цыганской жизни,
полной подъемов и падений, празднеств и описей имущества, постных дней и
оргий, Рауля повлекло к целомудренной, чистой любви, к уютному, спокойному
дому великосветской женщины, а графине де Ванденес захотелось внести
волнения страсти в свое однообразное, слишком счастливое существование.
Этому закону жизни подчинены и все искусства, питающиеся только контрастами.
Созданное без этого средства произведение представляет собою высшее
достижение гения, как затворничество есть высший подвиг христианина,
Вернувшись домой, Рауль нашел у себя присланную с горничной записку от
Флорины, но неодолимый сон не дал ему прочесть ее: он уснул, отдавшись
свежим чарам сладостной любви, которой недоставало его жизни. Спустя
несколько часов он узнал из этого письма важные новости, о которых Растиньяк
и де Марсе не обмолвились ни словом. Кто-то проболтался актрисе, что палата
депутатов будет распущена по окончании сессии. Рауль тотчас же отправился к
Флорине и послал за Блонде. В будуаре актрисы Эмиль и Рауль, положив ноги на
каминную решетку, проанализировали политическое положение, создавшееся во
Франции в 1834 году. На чьей стороне больше шансов? Они перебрали чистых
республиканцев; сторонников республики с президентской властью;
республиканцев без республики; конституционалистов, противников династии;
конституционалистов династических; преданных министерству консерваторов;
преданных министерству абсолютистов; далее - правую, согласную на уступки,
правую аристократическую, правую легитимистскую - сторонников Генриха V и
правую карлистскую. Что до партии Сопротивления и партии Движения, то
колебаться между ними не приходилось так же, как между жизнью и смертью.
ужасающей путаницы в политических воззрениях. По словам одного военного, это
была настоящая "каша". Блонде, самый трезвый ум того времени, но трезвый
только для ближнего своего, а не для себя самого, подобно тем адвокатам, что
плохо ведут собственные дела, был великолепен в частных беседах. Он
посоветовал Натану не отрекаться от своих убеждений сразу.
республик. Поэтому, душа моя, стань героем, опорою, создателем левого центра
будущей палаты - и ты преуспеешь в политике. А когда будешь признан, когда
будешь членом правительства, можешь быть кем хочешь, можешь разделять любые
взгляды, которые поочередно берут верх!
полновластным хозяином, пристегнуть к ней одну из мелких газеток, какими
кишит парижская пресса, и установить связи с большим ежемесячным журналом.
Печать послужила орудием для множества преуспевших людей его среды, и
поэтому Натан отверг совет Блонде не втягиваться в газетное дело. Блонде
доказывал, что это невыгодное предприятие: слишком много газет оспаривало
подписчиков друг у друга, слишком, по его мнению, выдохлась пресса. Рауль,
веря в своих мнимых друзей и в свое мужество, отважно бросился в эту затею;
он гордо встал и произнес:
думал, что приятель его рехнулся. Но видя, какими жадными глазами Рауль
глядел на богатую обстановку, загромождавшую все комнаты, Блонде понял его -
Тут вещей тысяч на сто, а то и больше, - сказал он.
кроватью Флорины, - но я предпочел бы всю жизнь торговать дверными цепочками
на бульваре и есть одну только картошку, жаренную на сале, чем продать хотя
бы одну розетку от этого занавеса.
как смерть: оно не должно щадить ничего, оно знает, что его пришпоривает
жизнь.
Флорину ее раковины!..
сломать пресс, разбить штамп - это дело серьезное!
собираешься заняться политикой вместо театра?
шею, поцеловал в лоб. - Ты надула губки? Разве ты на этом прогадаешь? Разве
министру не легче, чем журналисту, устроить лучший ангажемент для королевы
подмостков? Будут у тебя и роли и гастроли.
означало ростовщика, так же, как "тетка" - на жаргоне бедноты - значит
ссудная касса - Не беспокойся, котеночек, - сказал Блонде, похлопывая
Флорину по плечам, - я заручусь для него поддержкою Массоля, адвоката,
мечтающего, как и все адвокаты, стать министром юстиции, притяну дю Тийе,
ибо он метит в депутаты, и Фино, все еще стоящего за кулисами одной газетки,
Плантена, который добивайся поста докладчика дел в государственном совете и
пописывает в одном журнале Да, я спасу Рауля от него самого. Мы созовем сюда
соратников: Этьена Лусто - он возьмет на себя фельетоны; Клода Виньона - ему
мы отведем серьезную критику; Фелисьен Верну будет в газете экономкой,
адвокату тоже найдется работа; дю Тийе займется биржей и промышленностью, и
мы посмотрим, куда приведут объединенные усилия стакнувшихся рабов - На
больничную койку или на министерские кресло, куда попадают люди с
искалеченным телом или умом, - сказал Рауль - Когда вы им устроите прием?
понадобится денег, - заметила просто Флорина - Чтобы двинуться в поход,
адвокату, дю Тийе и Раулю надо иметь по сотне тысяч на брата, - заметил
Блонде. - Тогда газета продержится полтора года - срок взлета или падения в
Париже Флорина выразила одобрение лукавой гримаской. Приятели сели в
кабриолет и отправились вербовать гостей, перья, идеи, интересы А
красавица-актриса позвала к себе четырех купцов - торговцев мебелью,
редкостями, картинами и драгоценностями Люди эти проникли в святилище и
составили подробную опись обстановки, как будто Флорина умерла Она
пригрозила им устроить аукцион, если они приберегут свою добросовестность
для лучшего случая. Она сказала, что недавно понравилась в средневековой
роли одному английскому лорду и хочет сбыть все свое движимое имущество,
чтобы произвести на поклонника впечатление бедной женщины и получить от него
в подарок великолепный особняк, который она обставит почище Ротшильда Как
она ни морочила их, они предложили ей только семьдесят тысяч франков за все
ее добро, стоившее полтораста тысяч. Флорина, которая нисколько им не
дорожила, обещала все уступить через неделю за восемьдесят тысяч.
маклаков актриса заплясала от радости, как холмы царя Давида. Она
безумствовала, ликовала. Она и не думала, что так богата. Когда Рауль
вернулся. Флорина притворилась, будто сердита на него. Сказала, что он хочет
ее бросить, что она все поняла: люди не переходят беспричинно из одной
партии в другую или из театра в палату, - у нее есть соперница! (Вот что
значит инстинкт!) Она заставила его поклясться в вечной любви. Спустя пять
дней она задала пир горой. Новую газету окрестили в потоках шампанского и
шуток, обетов верности, доброго товарищества и крепкой дружбы. Название ей
дали забытое ныне, кончавшееся как-то на "альная", вроде "Либеральная",
"Национальная", "Коммунальная", "Федеральная", и сулившее ей участь
печальную. Столько уже описано кутежей, отметивших эту фазу литературной
Корнев Павел
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Смоленский Вадим