Чтение 11–й страницы книги ~Анелька~

себе места.

Часа в два, когда уже накрыли на стол и родители с детьми сидели на
террасе, к дому подкатила бричка, и из нее вылезла низенькая, толстая и
подвижная женщина. Лакей доложил господам, что приезжая хочет увидеться с
ними.

- Кто такая? - спросил пан Ян.

- Не из простых. Вроде экономки.

- На чем приехала?

- Гайда привез... Ее, и сундучок, и узел с постелью...

- Этот негодяй? - проворчал отец. - Скажи ей, пусть войдет.

Лакей ушел. В сенях звонким голосом затараторила приезжая:

- Сложи, голубчик, вещи пока на полу, а я попрошу господ выслать тебе
двадцать грошей. У меня ничего не осталось. Видишь, кошелек совсем пустой...
Все деньги истратила по дороге в город...

Хозяева переглянулись с таким видом, будто этот голос был им знаком.
Пани Матильда слегка покраснела, а ее супруг нахмурился.

В этот момент на террасу вбежала женщина, одетая по-городскому, в
бурнусе и шляпке, но далеко не по моде. Уже на пороге она раскрыла объятия и
воскликнула:

- Здравствуйте!.. Здравствуй, Меця!.. А это ваши детки?.. Слава господу
богу!.. - Она шагнула вперед и хотела кинуться на шею к пани Матильде.

Но пан Ян преградил ей дорогу.

- Позвольте, - сказал он. - С кем имеем честь?..

Женщина остолбенела.

- Неужто не узнаете меня, пан Ян?.. Ведь я двоюродная сестра Матильды,
Анна Стоковская... Впрочем, - прибавила она с улыбкой, - тут нет ничего
удивительного, мы не виделись пятнадцать лет... Я успела разориться и,
наверное, постарела: работа меня иссушила.

- Это Андзя, Ясек, - сказала пани Матильда.

- Присаживайтесь, - с нескрываемым неудовольствием отозвался пан Ян и
указал ей на стул.

- Спасибо, - отвечала приезжая, - но сперва я хочу поздороваться...
Меця...

Пани Матильда в сильном замешательстве протянула гостье левую руку.

- Я нездорова... Вот стул...

- Эта красивая девочка - твоя дочурка?.. Обними же меня, деточка, я
твоя тетя...

Анельке пришлась по сердцу эта словоохотливая женщина, и она, соскочив
со стула, подбежала к тетке, собираясь поцеловать ее.

- Анелька!.. Поклонись гостье!.. - строго сказал отец, останавливая ее.

Анелька присела, с недоумением поглядывая то на отца, то на тетку, по
выразительному лицу которой было заметно, что она смущена и расстроена.

- Вижу, - сказала тетка, - что причинила вам беспокойство. Но, бог
свидетель, не по своей вине. Я поехала в ваш город, узнав, что у ксендза
умерла экономка. А с той поры, как я лишилась состояния, единственная моя
мечта - не корпеть хоть на старости лет над шитьем. У какого-нибудь
почтенного ксендза (а ваш, говорят, очень хороший человек) я могла бы жить
спокойно, на свежем воздухе, и работать экономкой не тяжело. Поэтому,
услыхав про это место (может, я вам надоела своей болтовней?), я продала
швейную машину, утюг и поехала.

Доехала до плебании, отдала последние гроши еврею, который вез меня.
Вхожу и спрашиваю у служанки: "Ксендз дома?" - "Дома", - говорит и
показывает на седого старичка. Я его чмок в руку. "Благодетель, говорю,
возьми меня в экономки, я из хорошей семьи, работать буду не покладая рук,
добро твое беречь". А он отвечает: "Ах, уважаемая, взял бы я тебя, - сдается
мне, ты хорошая женщина, - да ничего не могу поделать: еще на той неделе я
дал слово одной здешней ключнице, она повалилась мне в ноги и уверяла, что
помрет с голоду, если я ее не приму".

- Это Кивальская, наша экономка, - прошептала пани Матильда.

- Шельма баба! - проворчал помещик.

У тетки глаза заблестели от радости.

- Ах, родные мои, - воскликнула она, - если ваша экономка берет расчет,
я останусь вместо нее. За ложку похлебки и угол служить вам буду преданно,
не как родственница, а как верный пес. К чему мне, несчастной, в город
возвращаться?.. Нет у меня ни жилья, ни швейной машины, одним словом,
ничего...

Глядя на пана Яна, она с мольбой сложила руки. Но он сухо ответил:

- Экономку мы больше держать не станем. Достаточно нам простой бабы...

- А я разве не простая баба? - спросила тетка. - За чем дело стало? Я
могу подметать, постели стелить, корм свиньям задавать.

- Охотно верю, но у меня есть другая на примете, - перебил ее помещик.
Он сказал это решительным тоном и таким жестом расправил бороду, что тетка
не смела больше настаивать.

- Что ж, на все воля божья, - промолвила она. - Окажите мне хотя бы
милость - доставьте меня в город и мужику, что меня привез, заплатите
двадцать грошей, у меня нет...

Пан Ян с недовольной миной дал лакею деньги и пообещал тетке отправить
ее сегодня же вечером в город.

- Кушать подано, - доложил лакей.

- Зови гувернантку, - приказал пан Ян.

- Я звал, но они пожелали обедать у себя.

- Прошу к столу, - обратился отец к тетке.

- Не хочу стеснять вас, - робко возразила она. - Если позволите, я
пообедаю с гувернанткой. Я слышала, у вас живет панна Валентина, а мы с ней
старые знакомые...

- Как вам угодно... Гжегож, - обратился он к лакею, - проводи пани в
комнату гувернантки.

Когда тетка вышла, пани Матильда сказала мужу:

- Не слишком ли нелюбезно встретили мы Андзю? Она порядочная женщина...

Отец махнул рукой.

- Ах, какое мне дело до ее порядочности? Бедные родственники, моя
дорогая, всегда - обуза, а тем более эта: она нас беспрерывно
компрометирует...

- Чем?

- Ты меня просто поражаешь!.. Не она ли собиралась идти в экономки к
ксендзу? Не она ли без гроша в кармане приехала сюда на лошади Гайды,
которому я же еще должен платить? Думаешь, вся деревня теперь не знает, что
она - наша родственница? Уж конечно, она раззвонила об этом...

- А нам какой от этого вред?

- Очень большой, - ответил пан Ян с раздражением. - Ее приезд может
решить нашу судьбу. Если бы приехали сюда тетка-председательша, дядя-генерал
или мой двоюродный брат, Альфонс, в щегольских каретах, мужики говорили бы:
"Вот какой у нас пан, с ним нельзя торговаться, а то боком выйдет!" А увидят
эту Андзю в каких-то жалких лохмотьях, в грязной телеге, и непременно
скажут: "Помещик-то из одного с нами теста, поторгуемся, так уступит..."

- Ты преувеличиваешь, Ясек, - успокаивала его жена.

- Ничуть! - воскликнул он с нетерпением. - Сама увидишь - визит этой
нищенки дорого нам обойдется. Нашла время приезжать! Бедные родственники
моей жены навещают меня и не платят возчику именно тогда, когда мне
необходимо предстать перед мужиками как рыцарю sans peur et sans reproche*.
Это просто фатально!

______________

* Без страха и упрека (франц.).

Обсудив таким образом этот вопрос, родители вместе с детьми отправились
в столовую. Обед прошел довольно уныло, но потом отец немного развеселился.
Он увел Анельку с собой в кабинет, сказав, что продиктует ей письмо к
бабушке. В кабинете он закурил сигару и, развалившись в качалке, погрузился
в мечты.

Посидев немного молча, Анелька заговорила:

- Папа...

- Что, деточка?

- Почему ты не позволил мне поцеловать тетю?

Отец задумался.

- Ты никогда ее не видела, не знакома с ней...

И снова ушел в мечты.

Анелька, подсев к отцу поближе, продолжала:

- А почему ты не хочешь, папочка, чтобы тетя осталась у нас?

- Не приставай ко мне, детка. Мой дом не богадельня для нищих со всего
света.

Отец сдвинул брови, словно силясь связать нить прерванных мыслей, а
когда это ему удалось, уставился в потолок, пуская дым в глубокой
задумчивости.

- Мне кажется, - помолчав минутку сказала Анелька, - что тетя очень
бедная...

Отец пожал плечами.

- Бедность не дает права докучать людям, - сухо заметил он. - Пусть
трудится...

Вдруг он вскочил, как внезапно разбуженный от сна. Потом сел на
кушетку, потер лоб и внимательно посмотрел в лицо дочери.

Выражение ее глаз было серьезно, как у взрослой, она глядела на отца
так, словно хотела задать очень важный для нее вопрос.

- Ну, чего тебе? - спросил он.

- Мы хотели писать письмо бабушке...

Отец недовольно махнул рукой.

- Ступай, - сказал он. - Ты не будешь писать бабушке...

И, чувствуя, что ему стыдно смотреть дочери в глаза, отвернулся.
Удивительное дело! До сих пор ему ни разу не приходило в голову, что его
дети когда-нибудь перестанут быть детьми и будут судить своего отца.

К мучениям, отнимавшим у него покой в последние дни, прибавилось новое: