будем или уши чесать?
на юг. Через десять месяцев фургоны цирковых уже были в двух тысячах миль от
самерийской границы. Труппа кочевала от города к городу, нигде не
останавливаясь дольше чем на три дня, если не считать Мокрого месяца, который
цирковые провели в гостях у Владыки Земли Шуруж, предоставившего Тарто кров в
обмен на шесть представлений, данных во дворце. В этот месяц умерла жена
Налуса. Умерла так же тихо и незаметно, как жила.
ровесником Бубенца, хотя тот и сам был не из мелких. Внешне мальчик тоже
изменился. Волосы его потемнели, брови стали совсем черными, а на переносице
образовалась горбинка - намек на характерный "хищный" профиль, который через
много лет будут чеканить на золотых монетах Карнагрии. Еще он выучился читать и
писать. Причем не только по-эгерински, но и ажурной фетской звукописью, которую
мало кто понимал к северу от гор Яго. Нифру находила, что у Фаргала способности
к каллиграфии. Сам же мальчик изучил фетское письмо только из уважения к жене
Тарто. Он привязался к фетсианке больше, чем к кому-либо из цирковых. Фаргал
восхищался ею и завидовал Ми-мошке, который называл ее мамой.
Благодеяния, а в Карнагрии - Желтым, труппа остановилась в маленьком южном
городке со смешным названием Корешок.
ухитрился прижать противника к мостовой, он уже и забыл, что они не поделили.
победой Фаргала, хотя Бубенец был на три года старше.
поднялся и увидел прямо перед собой брюхастого, богато одетого горожанина.
зовут, малыш?
малышом...
в семь лет был сложен как юноша. Но черты его лица, тонкие и гармоничные, в
сочетании с большими серыми глазами в обрамлении длинных загнутых ресниц вполне
могли бы принадлежать девушке, а не семилетнему мальчику.
голову не приходило. Вот Нифру - действительно красивая. Или маленькая дочка
Мили.
губы.
четверка рабов, и еще одного человека, не раба, свободного, почтительно
стоящего в нескольких шагах позади.
вместительную бархатную сумку.
здешние?
подарков. - Мы - цирковые. Вечером будем давать представление на площади.
Приходите.
сказал Бубенец. - Будто у нас рабыни нет...
пастилу. И удивились, когда, вернувшись на рыночную площадь, обнаружили рядом с
фургонами труппы знакомые носилки.
но, судя по лицу старшины, разговор был неприятный. Наконец Тарто решительно
мотнул головой и отошел, оставив толстяка в одиночестве. Тот постоял немного,
глядя, как Кадол, Мимошка и Налус готовят место для вечернего представления,
затем спрятал кошелек и ушел.
чтоб до завтрашнего утра оттуда ни шагу!
и повел к шатру.
- Ладно, не бойся, никто тебя не продаст!
из-за какой-то жирной крысы? И зачем я ему?
Тарто. - Марш! - И подзатыльником придав названому внуку нужное направление,
отправился к сыновьям.
города. Власть и деньги. Такой не понимает слова "нет".
Старшина лишь сообщил, что сегодня труппа работает без Фаргала. И еще без
всяких объяснений попросил Большого присмотреть за парнем.
помоста. Он видел множество голов и изгибающуюся в танце фигурку Нифру. И
огромную луну, повисшую над крышами домов. Из-за этого гигантского, налившегося
мертвенной синевой шара все остальное казалось игрушечным. Игрушечные домики,
люди-куклы и рокоток барабана - словно стрекочущий кузнечик.
Мимошка пойдут с чашами для сбора, а Большой возьмет Нифру на руки и унесет со
сцены. Не для пущего эффекта. Жена Тарто настолько выкладывалась в танце, что
часто и впрямь не могла подняться сама.
него по спине. Не осознавая, что делает, мальчик поднялся, откинул полог шатра
и шагнул в ночь.
помоста. Фаргал слышал шум толпы, но как будто издалека. Даже лошади,
привязанные всего в тридцати шагах от шатра, - словно в нескольких милях. Ноги
сами по себе понесли Фаргала прочь, мимо опустевших рядов, к узенькой, уходящей
вверх улочке. Луна пропала, заслоненная стенами. От канавы тянуло смрадом
нечистот. Ни одного огонька в высоко расположенных окнах, только редкие звезды
вверху, между почти сомкнувшихся крыш.
темнота его не тревожила. Он знал, куда нужно идти. Остальное словно бы
потерялось в синем тумане...
плащ - ей было холодно.
из-под плаща руки. Пальцы ее осторожно искали что-то в ночном воздухе. Тарто
напряженно следил за ней, а Большой, подняв повыше факел, озирался по сторонам.
чуть слышно проговорила она. Тарто выхватил у Большого факел, швырнул на
мостовую и затоптал.
Нифру, перебирая пальцами. - Агеон ма, агеон цза, агеон лу фон...
заметная.
Тарто обнял жену, взял ее руку:
другую, пошире, поднялся по ступеням. Впереди, за аркой, была Верхняя площадь,
самое высокое место в городе. Днем они с Бубенцом поднимались сюда, смотрели на
острые крыши и зубчатую змею городских стен. Вокруг площади располагались два
храма. Великого Ашшура и Прекрасной Таймат, пустующий дворец Владыки и дома
"хозяев" города. Днем здесь топталась по меньшей мере дюжина стражников. Ночью
их должно быть еще больше, но почему-то, когда Фаргал пересек тень древней
арки, Верхняя площадь оказалась безлюдной. Никого.