Чтение 11–й страницы книги ~Медный страж~

- Гляньте, какая лялька у нового хозяина. Мы тут маемся с затасканными невольницами, а у него еще нерастянутая есть.

Олег как-то и не понял, что говорят именно о нем и Урсуле. Лишь когда девочка прижалась к его плечу, Середин обратил внимание все на того же неугомонного безволосого моряка.

- Надо бы по справедливости на круг ее поставить, а, мужики? На одной ладье плывем - стало быть, все у нас поровну.

- Да ты перегрелся, милок, - поджал губу ведун. - Прыгни-ка в воду, охладись.

- Красива, сказываю, девка, - осклабился безволосый. - Прямо зависть берет.

- Ты меня плохо слышал? - Олег вытянул в его сторону руку, дрогнул пальцами.

- Э, ты чего, колдун? - попятился безволосый. - Ты чего? Пошутил я, пошутил малехо...

- А я нет, - сообщил Середин, не сводя с него указательного пальца. - Остынь.

- И е-е-ех! - мотнул головой безволосый, разбежался и, поджав ноги, с воем сиганул через камыши.

- Вижу, с командой ты язык общий нашел, - кивнул Любовод. - Стало быть, за Детку можно не беспокоиться. Тогда и в море идти не страшно. Коли раскидает нас, не пропадете. Да, упредить хотел. Ежели действительно раскидает, то на реке этой встретимся, верстах в двух выше устья. В непогоду лучше подальше от моря быть. А коли и там проток много, то костер сырой жгите. Да сами посматривайте, чтобы наш углядеть. Коршунову сильно не доверяй, он те места еще хуже тебя знает. Ежели решишь, что становиться али уходить надобно, то требуй, чтоб сполнял. И дозоры выстави обязательно! Мало ли чего там, со степняками. В низовье всегда в море от них уйти можно. В общем, при любом сомнении вперед двигайся, и я так же стану. Иначе далеко пройти не получится.

- Так и сделаю, не беспокойся, - кивнул Олег.

- Да будут боги милостивы к путникам и ищущим, ведун. - Любовод отлил глоток вина в пользу богов, а остальное торопливо допил. - Как там моя Зорислава? Может, не стоило никуда ходить в этом сезоне? Там ужо сваты, небось, на пороге. По осени могли бы свадьбу сыграть. Я бы ее в свой дом привел, в объятиях сжал крепко-крепко. Моя бы она тогда стала, точно моя.

- Может, успеем вернуться до осени-то?

- Ох, ведун, хорошо тебе. Все твое всегда с тобой. Мое сердечко в Угличе, а ты свою радость вон, с собой увез.

Урсула от таких слов расцвела, вскочила и побежала к огню выковыривать глину с запекшейся рыбой, вернулась, упала на ковер на колени, протянула усыпанные пеплом комки:

- Угощайся, господин.

- Двадцать гривен! - покачал головой Любо-вод. - От двадцати гривен отказаться! Любому понятно, сердце тут откушено изрядно. Любовь коварна. Иной раз рабыня краше княгини кажется.

Купец задумчиво покрутил в руке баклажку, махнул рукой, пошел к бочонку и зачерпнул себе копт простого вареного меда. Видать, хотел залить им сердечную рану.

Белорыбица, приготовленная даже таким немудреным способом, оказалась необычайно вкусна. Ароматна, рассыпчата, сочна и жирна одновременно. Уписав свои небольшие кусочки, Олег отправил невольницу отрезать пару ломтей поболее, потом еще раз. Перед вечерней зарей они раскололи последние куски - размерами с футбольный мяч - и истребили полностью, опьянев от сытости не хуже, чем от вина. Впрочем, навеселе были все вокруг - и Олег, как ни хотелось ему поспать на свежем воздухе, поднялся:

- Айда в каюту. Не стоит искушать ближних своих. Они могут оказаться слишком слабы.

Минутой спустя они вошли в капитанскую каморку и... Обнаружили там на постели развалившегося Бутуту.

- У тебя тут уютно, боярин, - похвалил он, хлопая ладонью по медвежьей шкуре. - Знакомая штучка. Раз уж я при тебе оказался, боярин, будь уверен...

- У вас тут, что, солнечный удар у всех случился? - изумился Олег.

- Любовод ведь к тебе меня приставил, бо... Бо... Не дав холопу договорить, ведун прихватил его

за шиворот, выволок наружу и сильным пинком отправил за борт. Постучал рукой об руку и удовлетворенно кивнул:

- Любовод прав. На море бывают такие коварные волны... Ох, чую я, добром это путешествие не кончится.

* * *

К утру от гигантской рыбины осталась только голова с хребтиной и сваленные кучей кишки с еще какими-то внутренними органами. Поначалу Олег глазам не поверил - как всего сто двадцать человек за раз этакое чудовище одолели. Однако вспомнил, как вчера на пару с тощей девчонкой под настроение, да соскучившись по горячему, да под винцо "уговорил" килограммов десять, и понял, что чуда не было. Ну покушали люди разок от пуза - не каждый же день!

С рассветом, когда костер на берегу стал всего лишь черным пятном в две сажени диаметром, а моряки доглодали последние косточки, Любовод дал команду грузиться на ладьи. Мамка, подобрав веревки, отошла от судна христианнейшего Александра без особых хлопот. Олегу было интересно, как станет выкручиваться Коршунов-младший, вчера надежно влетевший на мель. Но и здесь все оказалось просто до банальности.

- Команде на корму! - рявкнул кормчий, заняв свое место.

Судовая рать и моряки дружно кинулись за капитанский сарайчик, корма просела в воду, нос приподнялся - и ладья сама медленно поползла на глубину. Ксандр несколько раз гребнул, поворачивая нос вниз по течению, рявкнул:

- Поднять парус!

Поперечный брус медленно пополз наверх, под напором ветра поворачивая немного в сторону от русла и утягивая нос корабля, но кормчий подтянул весло к себе, накинул на него веревочную петлю. Вода вокруг руля забурлила, но корабль выправился и с хорошей скоростью вписался в неширокий створ Ахтубы, текущей из залива дальше на юг.

И опять моряки, глазея в небеса, развалились на укрывающей крышку трюма парусине, варяги начали под неспешные напевы щупать клинки, новые невольницы, обмененные с Мамкой на старых, застонали в привычных позах. Однако уже примерно через час что-то невесомо изменилось. Над камышами повеяло свежестью, вместо привычных уток стремительно промчалась череда белокрылых чаек, навстречу ладье неведомо откуда появились полуметровые волны с шелестящими бурунами.

- Это то, что я думаю? - негромко поинтересовался Олег.

Ксандр Коршунов молча улыбнулся. Сглазить, что ли, боялся? Так море - не девка, ответом не сглазишь.

Ахтуба плавно повернула влево - и ведун увидел впереди, за коричневым камышовым полем, темную полосу, подпирающую под светло-голубым небом горизонт. На первой ладье переливисто засвистели, замахали руками. Коршунов вытянул из-под куртки висящий на ремешке ивовый свисток, подал ответный сигнал.

- Что происходит? - не понял ведун.

- Парус, - указал на море кормчий. Действительно, за камышовыми кисточками то и дело мелькало светлое пятно.

-Ну и что?
*

Это не наши, не русские. Рано нашим тут по
являться. Да и эти, наверное, не ждут... - На губах у кормчего появилась злорадная улыбка.
*

Если не наши, то кто?
*

Хазарские рыбаки быть могут. Коли так, то ладно. Но они в море уходить не станут. Булгары еще могут быть. Поганые купцы. Тоже мехами и клинка ми торгуют, однако же цену сбивают изрядно и уговариваться не хотят. Веры они общей с халифатом, меж собой стакнуться норовят. А может, ачмасцы. Эти дальше по морю обитают. Мимо их портов, сказывают, ходить близко не стоит. В Волгу зачем-то заглядывают. В портах Муромском и Ярославском
их как-то видели, в Булгарию соваться пытаются. А зачем? Там наша торговля. Разбойники, в общем. Тати.

Особой логики в ответе ведун не заметил - но сильно и не вникал.

Версты три Ахтуба текла вдоль побережья, словно дразня морем путешественников, потом вдруг повернула и, прорезав широкий песчаный пляж, растворилась в Каспии.

- Судовой рати на весла! - вдруг скомандовал Ксандр. - Весла на воду! Малюта, ритм давай!

Ладья плавно поворачивала на запад под острым углом к берегу.

- Ты куда, нам же на восток? - удивился ведун, но увидел, как Мамка, торопливо взмахивая весла ми, устремилась туда же.

Засидевшиеся без дела варяги гребли хватко, умело - это мастерство у скандинавов в крови. Как русский боярин чуть с колыбели - всадник, так и скандинав - гребец. Их даже учить не надо. Ладьи, подгоняемые одновременно и веслами, и парусами, мчались вперед подобно птицам, едва не выпрыгивая на гребни волн. Пара часов - и впереди над горизонтом появился белый треугольник.

- В море уходят, - отметил кормчий. - Значит, не рыбаки. Слушай меня! Смена на веслах! Судовой рати отдых, брони надеть, щиты приготовить. Малюта, ритм стучи! И-и... р-раз! И-и... раз!

- Так кто это? - кивнул вперед Олег. - Булгары? Ачмасцы? Может, персы?

- Какая разница? Не наши!

На пузатом, зарывающемся носом в волну одномачтовом кораблике с двумя косыми парусами погоню заметили, тоже выпростали весла - но их оказалось всего четыре против шести пар на любой из ладей, а потому с каждым из гребков расстояние сокращалось на несколько саженей.

- У тебя щит-то есть, хозяин? - облизнувшись, поинтересовался Ксандр.

- Сейчас... - Олег забежал в каюту, схватил бриганту, накинул на плечи, застегнул на боку крючки, подцепил щит и, выскакивая, погрозил Урсуле пальцем: - Смотри, не высовывайся!

Несущиеся с максимальной скоростью корабли уже ушли из пределов видимости берега. Взаимная принадлежность сближающихся торговцев больше никого не интересовала. Здесь имел силу только один закон - закон моря. Свидетелем остается победитель. Между судами осталось триста шагов... Двести...

- Щиты готовьте! - выкрикнул Ксандр, и тут же в воздухе замелькали стремительные штрихи, послышался ритмичный перестук.

Олег вскинул щит, пережидая первую волну обстрела, потом сдвинул, открывая обзор. Из палубы, бортов, из щитов судовой рати, которая прикрывала и себя, и гребцов, торчало несколько десятков стрел, но пострадавших, кажется, не имелось.

- Мы же не на лошадях, - презрительно сплюнул кормчий. - Нас этим не возьмешь. Приказчик, хватит прятаться! Тут все нужны! Хватай ведро, облей парус.

Ведром на ладье называли кожаный мешок с длинными ушками, к которым крепилась веревка. Поскольку довереный человек купца на призыв не откликнулся, Олег бросил щит, пробежал и...

- Ква! - Он повернулся боком и надел ведро на голову, спасаясь от новой волны штрихов, но теперь уже огненных.

Стрелы опять забарабанили по палубе, щитам, бортам, две явственно чиркнули по бриганте, но не пробили. Ведун опустил ведро - и увидел пляшущие тут и там огоньки, которые затаптывались варягами, еще два взбирались по парусу.

- Ква! - Он швырнул ведро за борт, рванул наверх и резким движением взмахнул, накрывая сверкающим потоком сразу обе расползающиеся дыры.

- Ква!!! - Именно таким криком отозвались гребцы, на головы которых скатилась с паруса выплеснутая вода.

- Еще! Еще лей! - заорал от руля Ксандр. Ведун послушно зачерпнул и метнул на туго натянутую ткань еще несколько ведер, стараясь вымочить всю тряпку, потом затушил огонь, разгорающийся на крыше сарайчика, выплеснул два ведра на палубу между гребцами. За работой про стрелы забылось, но боги хранили Середина, и из двух последовавших волн огненных стрел на него не попало ни одной.

- Готовьс-сь!!!

Олег распрямился и понял, что погоня окончена - ладья накатилась носом на борт иноземца, и вперед, на чужую палубу тут же перескочили несколько варягов. Нос покатился обратно.

- Ты чего, Ксандр?! - заорал Олег, выдергивая саблю. - Наших бьют! Сближайся!

- Да пошел ты... - тяжело выдохнул кормчий, наваливаясь на весло.

Ладья опять накатилась на корабль, ударилась, и опять вперед прыгнули пятеро варягов. Ведун передернул плечами, снял с борта судна щит - его личный остался на корме - и пошел вперед. Внизу живота возник и растекся по телу озноб страха, густо перемешанного с азартом. И сейчас важно было не то, ради чего он намерен драться на этот раз, а то, удастся ли ему справиться с этим страхом или страх победит его.

Нос накатился на корабль в третий раз.

- Наших бьют!!! - Середин прыгнул вперед, увидел, что падает на выставленные копья, толкнул щит вниз, наваливаясь на жала им, а не телом, рухнул на палубу, плашмя рубанул копейщиков по ногам, вскочил, расставил сапоги, стараясь не поскользнуться в кровавых лужах. На корме корабля пятерка скандинавов успешно теснила к борту трех отчаянно отмахивающихся ятаганами, смуглых остролицых арабов, чуть ближе, ничуть не смущаясь, один на один рубился варяг с иссиня-черным мавром в цветастой чалме. Под ногами у них, рассыпая угли, каталась жаровня. Угли шипели в крови, но пахло все равно паленым мясом. У мачты, прижавшись к ней спиной, стоял в распахнутой до пупа рубахе, болтающейся над широким кушаком, круглолицый моряк с саблей, перед которым распласталось трое скандинавов.

- Поговорим? - предложил ему Олег. Моряк хмыкнул, сделал шаг, присел, подбирая варяжский щит. Ведун ринулся вперед, увидел выброшенный навстречу клинок, отбил его щитом, налетел на чужой, ударил саблей вниз, в выпирающий кончик красной бархатной туфли. Противник вскрикнул от боли и неожиданности, а Олег, пользуясь его заминкой, провернулся и размаху рубанул саблей ему под основание затылка. Голова отделилась от позвоночника и на лоскуте кожи повисла перед грудью. Тело споткнулось, осело на варягов. Середин опустил оружие, и почти сразу через борт перемахнула еще пятерка из судовой рати. Однако схватка уже закончилась; против пятерки на корме остался только один боец, мавр хрипел под бортом, а остальные трое защитников корабля ползали с подрезанными ногами.

- Вот он, мир чистогана, - переведя дух, ведун вытер саблю о кушак мертвого моряка. - С кем дрались - неизвестно, но добыча явно есть.

Сейчас его больше всего беспокоила пропавшая жаровня. Откуда-то явственно припахивало дымком, но самого дыма видно не было.

Боец на корме еще продолжал отмахиваться от откровенно веселящихся варягов, а победители уже начали осваиваться на захваченной посудине. Раненых быстро и без лишней жестокости покидали за борт, ладыо подтянули и увязали борт к борту, благо слабое волнение позволяло, варяги начали сбивать крепление крышки трюма. Кто-то полез в небольшую носовую надстройку, и оттуда послышался истошный женский визг, довольный мужской смех. Наверное, это были женщины для команды - точно такие же, как покупал своим людям Любовод. А может, и нет - какая разница?

Олег перевалился через борт на ладью и пошел в свою каюту. Он не мог изменить законов этого времени. Но мог хотя бы не участвовать в их исполнении.

- Ты не ранен, господин? - Урсула, стоя на топчане на коленях, помогла ему избавиться от бриганты и тут же, не останавливаясь, принялась стаскивать рубаху.

- Я знаю, им сейчас не до тебя. - Девочка скинула с себя одежду. - А я дам тебе отдых, облегчение. Я же вижу, ты на себя не похож.

- Тебе не надоело меня соблазнять? Рано еще заниматься такими играми, малышка. Ты еще слишком маленькая.

- Я и не думаю тебя соблазнить, господин... - Она вытянулась во весь росту стены и вдруг перекатилась, оказавшись совсем рядом, прижалась к его ноге. - Я прошу у тебя милости, господин. Подари мне немного ласки... Только ласки. Ты же можешь, я знаю.

- Ласки? - Ведун присел рядом, провел кончиками пальцев от ямочки между ее ключицами вниз,между маленьких грудей, через солнечное сплетение, живот, ямочку пупка и дальше, разведя пальцы через маленькие черные кудряшки, скользнул вниз по внутренней поверхности бедер. Улыбнулся ее разочарованию, легонько прикоснулся к соскам, положил ладонь на живот, повел ею через бок за спину. Гибкое тело отозвалось, выгнулось, само нашло бедром , его ладонь. Урсула, зажмурившись, повернулась на бок, высунула меж губ кончик языка, по-кошачьи скребнула ладошками по шкуре, опять откинулась на спину и согнула колени, чуть разведя их в стороны. Олег не поддался на столь откровенное приглашение, тихонько поцеловал колени, а пальцами провел ей за ушком и вниз, к подбородку.

Невольница оказалась права - тревоги отпустили его. Как ни силен в человеке рассудок, сколь ни важны духовные муки - но природа всегда оказывается сильнее.

Хлопнула дверь - девочка пискнула, мгновенно переместившись под шкуру, а Любовод рассмеялся:

- Ну что я сказывал? Это ж какова зазноба, коли на меч двух таких ладных невольниц взял, а он вместо них все со старой воркует?

- Я не старая! - возмущенно пискнула из-под одеяла Урсула, но купец не обратил на нее внимания. - Идем, ведун. Там твоя команда тобой уже вовсю перед моими варягами хвастается. Я-то поотстал, тяжеловата Мамка на ход стала. Так, получается, ты один все разрешил. И стрелы тушил, и за борт прыгал, и с лиходеем ачмасским сразился, и половину команды разбойничьей порешил.

По поводу "разбойничьей команды" Олег предпочел промолчать, а вот от подвигов открестился:

- Одного только красиво порешил. Прочих лишь подранил.

- Так идем, мужи на тебя глянуть хотят... - Любовод обнял его за плечо, вывел из каюты, и палуба тут же взорвалась приветственными криками. - Вот он, други мои! Он, добрый молодец. Все вы знаете: как первый день на море пройдет, таковым и поход весь будет. Так вот, други. Первый день принес нам вино! Женщин! Клинки! Серебро! Товар! Победу! Гибель ачмасского разбойника! Так пусть под этим Ачмасским знаком и пройдет наш новый поход! Ура!

- А-а-а!!! - радостно завопили команды обеих ладей.

Любовод хлебнул из своего ковша, передал его Олегу. Ведун тоже выпил, а купец тем временем прошептал ему в ухо:

- По обычаю, что на меч взято, делится пополам меж хозяевами и командой. Так что половина наша. Ты их перегрузить все отправь. А то горит ачмасец. Огонь меж переборками ушел, в любой момент полыхнуть может.

- За вас, други! - поднял ковш Середин. - Чтобы пить нам, не перепить. А чтобы пить, мужики, давайте все добро с этого баркаса к себе перенесем. Зря, что ли, кровь проливали?

- И верно! - начали спохватываться многие из моряков. - Перетаскивать добро надобно. А то на дно уйдет - останемся, как дураки, с пустыми руками.

Полувыпитые корцы и кубки были отставлены, варяги полезли обратно на борт захваченного корабля, начали перекидывать на ладью бочонки, тюки, сундуки, мешки. Моряки с привычной торопливостью увязывали все это вдоль бортов. Ладья заметно проседала, и Олег надеялся, что разгрузка идет на оба судна - для одного корабля груза казалось слишком мною.

Работа длилась часа два, и в конце ее ачмасский парусник вырос бортами метра на полтора выше ладьи. Команда опять разобрала емкости с вином, а к Олегу подошли двое варягов:

- Дозволь обычай исполнить, хозяин?

- Какой? - Ведун шарил руками по надстройке, никак не находя свой ковш.

- Четверо побратимов наших полегло на палубе чужой...

- А-а... - Олег махнул рукой на вино и выпрямился перед представителями судовой рати. - И чего же вы желаете, други?

- Тризны достойной, хозяин. Нет в море дров, не сложить хорошего погребального костра. А корабль этот...

- Разрешаю, делайте, как положено, - понял все на полуслове Олег.

- Благодарим, хозяин.

Варяги полезли обратно на захваченный корабль. Как готовили они друзей в последний путь - видно из-за бортов не было, но вернулись скандинавы без мечей, щитов и шлемов. Тут же они перерубили веревки, и суда начали расходиться. Варяги тем временем вынесли из капитанской каюты жаровню, разожгли. Обмотали несколько стрел возле наконечников смоченной в масле паклей. Пятеро воинов взяли луки, подожгли стрелы в жаровне и одновременно пустили их в безмятежно покачивающийся корабль. Одна вошла в борт,и над ней начала пучиться смола, чернеть доска. Остальные упали куда-то на палубу. На них Олег особо не рассчитывал, помня, сколько пролилось туда крови - но именно изнутри, от передней надстройки и полыхнул корабль, за считанные минуты превратившись в факел.

Как утонуло судно, они не увидели - теперь ладьи, пусть и не спеша, уходили прямо на восток.

- ...хорошие приметы, хороший хозяин, милость богов - что еще нужно для удачного похода? - взмахнул кубком один из моряков, и Середин придвинулся поближе:

- Будута? Ну давай, сказывай. Как рубился, чем занимался?

- Дык, это, боярин... Я, значится, туда. А борта туда. Они, значится, так, так...

Довольные растерянностью паренька, мужики заржали, а к Олегу подступил все тот же безволосый моряк:

- Я вот, хозяин, вина тебе принес. Дабы обиды не помнились. Чтобы ладно у нас все впредь было. Выпьем?

- Ну коли так, - принял от него ковш ведун, - то выпьем. Зовут-то тебя как?

- Твердятой зовут, хозяин... - Безволосый ласково улыбался, но глазки его бегали, в одну точку не смотрели. На ковш - в сторону, на Олега - в сторону, на руку - в сторону. Моряк я честный, справный. А что на язык изредка глуповат, так исправлюсь. Стараюсь... Так выпьем?

- Выпьем.

Олег вскинул ковш, изображая, что хлещет напиток со всех сил, но на деле сделал лишь пару маленьких глотков - чтобы кадык двигался, - растер вино по небу языком. Было в вине что-то чуть горьковатое, полынное. Знакомое...

Пустырник! Универсальное успокаивающее. Этот безволосый его, что, усыпить хочет? Пустырник не лучшее средство, но в большом количестве, да с вином... Опять народ на "невинные шутки" потянуло? Одни невольниц насилуют - рабыне от этого ничего не сделается, а мужики потом вместе посмеются. Другие хозяина усыпляют - от сна вреда никакого, а пока спит, можно учудить чего и вместе потом посмеяться. Весело...

- Однако добра сколько взяли, - отвел в сторону руку с ковшом Олег. - Теперь, похоже, спать вовсе стоя придется.

- Да, изрядно, хозяин, - оглянулся Твердята, и ведун в тот же миг одним поворотом кисти наклонил ковш, выплескивая его содержимое. Потом поднес к губам, опрокинул в рот, крякнул, отер свои тонкие усики:

- Хорошо! Знатное вино везли разбойники.

- Еще принести, хозяин?

- Неси, сегодня можно.

Пока моряк бегал, Олег перешел чуть в сторону, оперся спиной о борт. Теперь, когда ведун, сделав вид, что отпил несколько глотков, отвел в сторону руку, корец повис и вовсе над морем.

- Ты сам-то откуда будешь, Твердята?

- Новгородские мы. Пока мал был, по Ильменю плавал, а ныне, от, в иные земли хожу.

- Понятно... - Олег, глядя на кормчего, прищурился. Моряк повернул голову в ту же сторону, и вино немедленно полетело за борт. Ведун поднес пустой ковш к губам, опрокинул, зевнул: - Чего-то разморило меня сегодня. Пойду.

В каюте было уже совсем сумрачно. И пусто. Олег запер дверь на задвижку, провел рукой по топчану, нащупал под шкурой тонкое тельце.

- Ты чего прячешься, малышка?

- Тут... Чужие сюда приходили, господин...

- Не бойся, это варяги, скандинавы. Они совсем не страшные, когда на твоей стороне.

- Уже вечер, господин? Ты пришел ко мне спать?

- Вообще-то да. Но сперва мне нужно кое над чем подумать...

Середин расстегнул пояс, вытащил из ножен кинжал, а все остальное с грохотом положил па пол. Пару раз стукнул ладонью по топчану, потом отступил к двери, присел рядом с задвижкой и приготовился к ожиданию.

Ждать пришлось недолго - у пьяных моряков терпение кончилось раньше. В щель между дверью и косяком просунулось лезвие ножа, поддело задвижку, чуть сместилось, приоткрывая ее, снова опустилось, поддело... После десятка таких маленьких движений задвижка оказалась открыта полностью, дверь бесшумно отворилась, внутрь, пригнувшись, стал проникать человек - Олег, тоже осторожно, поднес к его горлу кинжал и тихонечко уколол:

- Не спится?

- Нет, хозяин... То есть да, хозяин... - захрипел моряк, боясь шелохнуться.

- Как ты думаешь, Твердята, я образованный человек?

- Да, хозяин... Конечно же, хозяин...

- Так вот, ты ошибаешься. Я полнейший неуч и считать умею только до трех. Один был после отхода от Углича. Два на острове на Ахтубе. А сейчас сколько?

- Не нужно считать, хозяин.. - сглотнул моряк. - Я все понял, хозяин... Больше не повторится, хозяин...

- Смотри, Твердята... - Олег ослабил нажим, и моряк отпрянул обратно.

За стенкой громким шепотом рассмеялись, начали обсуждать случившееся, отпускать насмешки. Похоже, только что был предотвращен настоящий антихозяйский заговор.

- Господии... - позвала с постели Урсула. - Ты все время говоришь, что я маленькая. Скажи, а если бы ты спал и им удалось влезть, я стала бы уже достаточно большой?

- Но ведь они не влезли, - закрыл задвижку ведун.

Легкая добыча

Насколько помнил Олег из школьного курса географии, Урал впадал в Каспий примерно на двести, двести пятьдесят километров восточнее Волги. Любоводу он сказал - сто пятьдесят верст, и купец, уже привыкший полагаться на своего друга, повелел ладьям всю ночь идти под парусами, выиграв таким образом еще день пути. Дно северного окончания Хазарского-Персидского-Каспийского моря неглубокое, но ровное, рифов нет, и потому новгородец никаких особых бед не опасался. Чай не река - при неожиданном повороте в обрывистый берег не влетишь, среди деревьев на излучине не застрянешь. Отмели, правда, среди волн гуляют. Но днище на них не разобьешь, а сниматься с мелководья команды умеют. Сколько раз во время путешествий к подобным берегам причаливать приходилось!