Чтение 11–й страницы книги ~От грозы к буре~

Остаток беседы все же скомкался. Прощаясь, Ильгам-ибн-Салим сказал сам по-русски, не доверив сыну:

– Теперь мы думать будем. Крепко думать надо - время много нужно. Плохо думать нельзя. Промах делать - всем худо станет.

С тех пор не один день прошел. Чувствовал боярин, что все на волоске висит. Видать, есть у них и сторонники, и враги. Кто победит? Богу одному известно, да еще аллаху ихнему. Поди спроси их обоих. Творимир бы спросил, только бесполезно это - молчуны там на небесах сидят. Не до людей им. Остается терпения набраться и ждать.

Так седмица прошла, другая потянулась. Тишина кругом. Будто забыли про них булгары. Нет, корм исправно поставляли в дом, что им для жилья отвели. И напитков ароматных, даже медов хмельных, тоже привозили без счета. Но не зря тревожился Творимир, вспоминая пословицу, что там, где мягко стелют, иной раз жестко спать приходится, ох не зря.

И правильно рекло ему сердце-вещун. Судьба послов Ярослава, равно как и само решение эмира, на волоске зависла. В какую сторону полетит - неведомо, потому что два сына-погодка друг с дружкой сцепились, уступать не желая.

Абдулла-бек больше на уговор нажимал, который они с Константином заключили. Мол, не дело это, великий эмир, сызнова переиначивать. Коли уж решили один раз, так давай и будем этого держаться.

– Я же от твоего имени на священный свиток руку возложил, когда клялся. К тому же все земли в руках князя Константина. У него люди, у него сила. Ему выгоднее помогать, - убеждал он отца.

Молчал Ильгам ибн Салим. Ничего не отвечал.

А Мультек-бек иную позицию занял.

– Посмотри, отец, сколько мы приобретем одним разом, - говорил он. - Град Великий Устюг наш будет, гривны, что мы Константину отдали, себе заберем и еще вдвое больше возьмем. Воины добычу возьмут - это тоже хорошо. Но главное в том, что все знать будут - не мы Руси, а она нам дань уплатила. К тому же мы слабому поможем. Осильнев, он нам обязан будет.

По-прежнему молчал хан. И этому сыну он ничего не ответил. Зато Абдула-бек голос подал:

– Ты забыл, брат, сколько раз полки отца этого князя на Булгарию ходили [89]. И всегда они воевали, не желая сразу миром дело окончить. Да и сам Ярослав тоже хорош! Вспомни, что нам про него сказывали и как он с простыми купцами поступил, когда его под Липицей разбили.

– То не наши купцы были, не булгарские, - нашелся Мультек.

– Так это еще хуже, - резонно возразил Абдул-ла. - Если он со своими так поступает, свои города голодом морит, своих купцов живьем в землю закапывает, то чего нам от него ждать?! Вот о чем подумать надобно. И здесь то же самое. Ведь это не Константин на него войной пошел - он-то как раз мира хотел.

– Все равно он останется чужим для нас, - упрямо заявил Мультек.

– А я что, предлагаю породниться с Рязанью?! Но он стал нашим другом.

Ильгам ибн Салим слегка кашлянул.

– Союзником, - поправил он спокойно.

– И то пока лишь на словах да на бумаге, - радостно добавил Мультек.

– Пусть так, - не сдавался Абдулла. - Но и этого достаточно. Еще полгода назад мы были одни, совсем одни. Теперь мы заключили договор, и не только о мире, как обычно, но и о ратной помощи друг другу. Что же нам - все это разрушить? Зачем? А главное - в такое время?

– А что время? - хмыкнул Мультек, пожав плечами. - Время сейчас как раз спокойное.

– Спокойное, говоришь? - вскипел Абдулла. - Посмотри на полуденные страны. У шаха Мухаммеда сильное войско было. Его земли от моря до моря лежали [90]. Где ныне семивратая Бухара?! В огне пожарищ. Что с Семеркендом? Тоже разрушен. О прочих я и вовсе молчу. Не сегодня-завтра и Гургандж [91] заполыхает. Или ты мыслишь, что злобный степняк остановится? Хорошо, если аллах не позволит ему прийти на наши земли. Но если он все-таки допустит это, ибо кто ведает все помыслы его и изгибы дум - что тогда? Константин понимает это. Он не стал проливать кровь наших людей. Он хочет жить в мире со своими соседями.

– Вспомни лучше, сколько отцу пришлось заплатить за этот договор, - не уступал Мультек.

– Мне нечего вспоминать. Когда я его предложил, рязанский князь не запросил ни на одну гривну больше того, о чем было сказано вначале. Он поверил нам.

– Да не в гривнах дело. Унизительно великому эмиру Булгарии платить дань какой-то Руси! - перешел на крик Мультек, с ненавистью глядя на брата.

– Не какой-то. Зачем так говоришь? Унижая другого, сам этим не возвысишься. И мы не платили дань. Константин поступил благородно. Он не стал спорить с нашими фатихами, когда те в договоре указали, что эти гривны - подарок за причиненную обиду, - начал в свою очередь злиться Абдулла. - А вот боярину, который прибыл во главе посольства от Ярослава, как раз есть чему поучиться у рязанского князя. Он раз десять произнес слово «дань», будто наслаждался им. Мне даже стыдно стало перед великим эмиром, словно это я сам выдумываю это слово.

Ильгам ибн Салим продолжал хранить молчание, и страсти накалялись.

– Он согласился на договор, потому что боялся наших воинов. Мы бы разбили его, отец. Напрасно ты отказался от сражения. Он бы не устоял, потому что на двух его ратников приходилось трое наших. - Глаза Мультека воинственно сверкали.

– И здесь ты не прав, брат, - усмехнулся Абдулла. - Даже если бы у тебя было вдвое больше воинов, он все равно победил бы. Не веришь мне - спроси у Керима, а еще вспомни рассказ аль Бикера, который прошлую зиму был в Коломне и застал ту страшную сечу между Константином и Ярославом. Да и тут перед нами рязанский князь не скрывал свою силу, хотя, как мудрый человек, и не хвалился ею. Его пеших воинов может сломить только тяжелая конница рыцарей-меченосцев, и то, если их будет не меньше чем один всадник на двух ратников, иначе они устоят и перед ними.

– Но ныне против него две половецкие орды и вся остальная Русь. Ему не устоять. Я не хочу, чтобы Булгария была в числе побежденных.

– А я верю в Константина. Он мудр, его воеводы хитры, а вои отважны. Он устоит. Мы окажемся в числе побежденных, если станем помогать Ярославу.

– Но зачем нам помогать сильному? Если князь Константин сейчас победит, то станет слишком могуч. Как бы он не привел войско к нашим городам раньше, чем это сделает далекий степняк. Ты можешь, приложив руку к груди, дать отцу клятву в том, что он это не сделает?! - упирался Мультек.

Я могу это сделать немедленно, если будет на то позволение великого эмира, - отчеканил Абдулла. - Но одного не пойму, брат. Мы сейчас обсуждаем не дела семьи. Здесь решается судьба всей нашей страны, а ты все время называешь Ильгам ибн Салима отцом, а не эмиром. А свое войско рязанский князь мог привести к нашим городам уже в эту зиму, и мы бы не сумели его остановить. У Биляра крепкие стены, но наши купцы говорили, что его воины, если захочет князь, берут города в первую же ночь. Они знают, как открыть городские ворота, и не раз доказывали это на деле. Вспомни, что рассказывал нам Богумил.

– Мать этого купца родом из Руси. У него даже имя русское, - пренебрежительно махнул рукой Муль-тек. - Что его слушать.

– Он честный человек, а это главное, - возразил Абдулла. - И я помню, и эмир, и ты, как он поведал о том, что в Переяславле-Рязанском лег спать при Ингваре-княжиче, а проснулся при Константине. Его вои взяли град бесшумно и всего за одну ночь.

– Биляр так легко им не одолеть, - гордо ответил Мультек.

– Ты из простого любопытства хочешь испытать судьбу? - прищурился Абдулла. - А если он его взял бы?

– Хорошо, пусть Константин и впрямь так силен. Но мы можем не помогать никому. Пусть они и дальше враждуют между собой. Наша Булгария от этого станет еще величественнее.

– Мы могли бы так поступить, если бы к нам никто не приехал, - скучным голосом пояснил Ильгам ибн Салим. - Теперь мы уже не можем остаться в стороне. Либо тот, либо другой, но выбор сделать необходимо.

– Мы можем помочь Ярославу только в случае, если подло ударим в спину человеку, который заключил с нами договор о ратной помощи, великий эмир. Тот, на чьей книге я поклялся в нерушимости наших слов, не простит нам.

– Он не всегда карает тех, кто так поступает, иначе в мире не было бы клятвопреступников. Я прав, оте… великий эмир? - мигом поправился Мультек.

И тут Ильгам ибн Салим вновь кашлянул. Сыновья замолчали, глядя на отца.

– Ты прав, Мультек-бек, - произнес хан.

– Отец! - воскликнул горестно Абдулла.

– Эмир, - злорадно поправил его Мультек.

– Да, твой брат прав, - еще тверже произнес правитель Волжской Булгарии, обращаясь к Абдулле, и наследник престола уныло замолчал.

Что-либо говорить и в чем-либо убеждать отца было теперь бесполезно, и Абдулла это знал. Эмир не торопился с решениями, внимательно слушая всех советников. Он мог перебить кого-то, чтобы уточнить интересующее его обстоятельство. Он мог переспросить, если какой-нибудь хитрец из числа фатихов, кадиев или муфтиев [92] нарочито туманно формулировал свое предложение, чтобы в любом случае оказаться заодно с эмиром. Только одного он не допускал - возражений после того, как он уже принял решение.

– Ты должен был высказать все до того, как я начну говорить. Я никому не мешал, - обычно обрывал он возражающего.

Поэтому Абдулле оставалось только уныло молчать и слушать, что скажет правитель Волжской Булгарии.

Мультек-бек тоже молчал, но иначе. Он молчал торжествующе. После удачно проведенных переговоров многим уже казалось, что звезда его брата загорелась ярче других, уступая блеском лишь величавому свету солнца самого эмира. От него в стан Абдуллы даже стали перебегать те сторонники, которых он до недавнего времени считал верными и преданными ему до могилы.

Ну что ж, зато теперь он снова впереди. Никаких сомнений в этом быть не может, ведь отец принял его сторону. Оставалось лишь услышать, сколько воинов предполагает выделить Ильгам ибн Салим, чтобы ударить в спину рязанскому князю.

О том, кто именно поведет их на славную битву, можно даже не спрашивать. И без того ясно, что доверит это эмир лишь одному своему сыну, и сына этого зовут не Абдулла. Уж он-то, Мультек, не будет церемониться, когда станет наносить этот жестокий коварный удар, и угрызения совести его не замучают. К тому же он не клялся от своего имени, а также от имени своего отца-эмира в вечной и нерушимой дружбе, положив ладонь на священный свиток. То есть клятвопреступником его никто не назовет.

Говори, отец! Говори! Твои слова слаще любого шербета для твоего сына! Говори, а он будет благоговейно внимать им, как одному из откровений всемогущего аллаха.

Но если бы Мультек слышал, что шепчут сейчас губы его брата, он возликовал бы вдвойне.

– Прости, князь. Прости, друг. Аллах видит, что я сделал все, что в моих силах, стараясь убедить отца. Он вообще-то разумный человек, но похоже, что сегодня мудрость изменила ему. Тебе не повезло, князь Константин, потому что теперь он может изменить свое решение, лишь если это повелит сделать тот, кто вечно пребывает на небесах. Но он молчит, а значит…

И похоронным набатным звоном колокола глухо и больно ударил в уши голос отца:

– Людей на Рязань поведет Абдулла-бек. Его Константин знает, стало быть, и веры ему будет больше, хотя бы поначалу.

«Не-е-ет!» - хотел было завопить в ответ его сын и лишь отчаянным усилием воли удержался от этого всплеска, который недостоин для наследника.

«Потом, все потом», - прикусил он нижнюю губу с такой силой, что тоненькая злая струйка крови неслышно скользнула по смуглому подбородку.

Хан Булгарии покосился на наследника, неопределенно хмыкнул - то ли одобрительно, то ли осуждающе - и продолжил излагать то, что он решил твердо и окончательно.

Глава 9 Я ДУМАЛ, ЧТО МЫ ДРУЗЬЯ

Если друг оказался вдруг И не друг, и не враг, а так; Если сразу не разберешь, Плох он или хорош…

В. Высоцкий

Едва головная ладья причалила к пристани, как от нее в красивом прыжке отделилась ловкая гибкая фигура наследника престола Волжской Булгарии.

– Ты не представляешь, как я рад видеть тебя, княже, - завопил он радостно, ничуть не скрывая переполнявших его чувств, и крепко обнял Константина.

– Как твое здоровье, дорогой бек? - приветливо улыбаясь, осведомился в свою очередь рязанский князь. - Какие, гм… чудеса позволили тебе так быстро приехать ко мне в гости?

– О-о-о, - даже застонал Абдулла. - Их так много, что если я начну загибать пальцы на одной руке, то их не хватит, и я вынужден буду загнуть все пальцы на другой. Получится, что я рассказываю хозяину новости, тряся у него под носом кулаками, а разве подобает так себя вести гостю и… другу, а?

– Нет, так не подобает себя вести гостю, а тем более другу, - согласился Константин, напряженно размышляя, может ли человек так искусно притворяться, а если нет, то тогда что на самом деле привело сюда Абдуллу.

– Но ты что-то печален, князь, - слегка отстранился от него бек и совершенно иначе, во всяком случае, гораздо внимательнее, вглядываясь в лицо Константина. - У тебя что-то случилось?

– Ты знаешь, Абдулла, у меня много чего случилось и все именно сегодня. К сожалению, хорошего среди этого нет - только плохое. Но ты гость, который дорог мне, как глоток ключевой воды в жаркий летний полдень.

– Смотри не застуди горло, - шутливо погрозил ему пальцем бек. - Стоило мне в детстве попить холодной воды в жаркий летний полдень, как я немедленно заболевал.

– Я постараюсь, - кисло улыбнулся Константин и предложил: - Идем же. Конюший уже приготовил двух коней. Взгляни на Рязань. Я, конечно, не смогу похвастаться, что в моем городе столь же могучие стены, как и в твоей столице, но лиха беда начало.

– Как только я вернусь в Булгарию, немедленно пришлю тебе своих мастеров. Поверь, что у нас самые лучшие мастера, хотя у тебя они тоже неплохие, - заметил Абдулла, внимательно вглядываясь в низенькие, не выше метра, крепостные стены. - Чуть подучатся и будут совсем хорошие.

Тут он резко шагнул вперед и встревожено повернулся лицом к князю, мешая ему идти.

– Делай вид, будто по-прежнему весело говоришь со мной, - таинственно прошептал он.

– Так я и говорю, - удивился Константин.

– И улыбайся, улыбайся, - прошипел бек. - Вот так. А теперь скажи мне, ты не чувствовал, что кто-то хочет тебя предать или за что-то отомстить?

– Такие люди есть, но они далеко, - ответил князь.

– Но они могли подкупить твоих людей, - предположил Абдулла.

– Не думаю, - усомнился Константин.

– Тогда почему в тебя целятся из лука сразу два человека, которые притаились за стенами крепости?

– Так вот почему ты встал впереди меня! - обалдел от неожиданности Константин.

– Тише, - прошипел Абдулла и добавил: - За меня можешь не опасаться. На таком расстоянии мою стальную кольчугу не пробить. Ее делали лучшие мастера Булгарии. Но ты не ответил.

– Это… - Константину стало неимоверно стыдно за свою глупую подозрительность, но теперь нужно было каким-то образом дать задний ход и при этом не обидеть бека. - Это мои воины. Не подумай чего дурного, просто… просто я же не видел, кто плывет. Мои люди увидели множество воинов в ладьях, вот и заняли оборону. А когда… когда я увидел тебя, то я… я так обрадовался, что забыл отменить их приготовления… Вот, - и Константин облегченно вздохнул. - Сейчас я все это отменю.

Он мягко отстранил бека и скрестил руки высоко над головой. Лучники, заметив команду князя, разом опустили луки.

– Вот и все, - улыбнулся Константин.

– Но вначале пошли ко мне на ладью, - пригласил Абдулла.

– Зачем?! - опять удивился князь.

– Я привез очень хороший подарок, который могу тебе показать, но не могу подарить, - загадочно объяснил бек.

– Это очень странный подарок, - усмехнулся Константин, заинтригованный этой таинственностью.

– Нет, он не странный. Он дорогой, - пояснил Абдулла, и едва они ступили вдвоем в ладью, как бек махнул гребцам рукой и приказал: - Отчаливай.

Тут же прежние подозрения навалились на Константина с еще большей силой.

– Мы… куда? - растерянно спросил он.

– К подарку, - пояснил Абдулла. - Здесь много ладей, а та, что нам нужна, плывет предпоследней. Причаливать долго. Проще подплыть самим и полюбоваться дорогим подарком.

– Тебе пришлось крепко потратиться? - уточнил Константин.

– Не мне - отцу, - улыбнулся Абдулла. - А истратил он на него… Ну, если считать все, то великому эмиру он обошелся всего-навсего в несколько десятков тысяч гривен и в два города, из коих один все равно сожгли не так давно, а другой только начали строить.

Подозрения теперь не просто навалились на князя - они душили его, не давая вздохнуть.

– Мы почти подплыли, но вначале я расскажу тебе одну историю. Присядем, - предложил Абдулла и принялся подробно и честно, ничего не утаивая, излагать все те события, которые произошли в Булгарии.

Закончил же он свой рассказ словами:

– Прости меня, князь, но я действительно сделал все что мог и в тот миг молил лучезарнейшего лишь об одном: чтобы он даровал мне милость и не дал моему отцу приказать именно мне командовать той ратью, которая пойдет против тебя.

– Но аллах тебе ее не даровал, - продолжил Константин, грустно улыбаясь.

– Ты не перебивай, а слушай, - назидательно произнес бек. - И тогда великий Ильгам ибн Салим продолжил и повторил, что Мультек прав. Клятвопреступники далеко не всегда подвергаются каре аллаха в этой жизни. Иногда они живут долго и счастливо. Хотя это вовсе не означает, что справедливейший забыл об их тяжком проступке. Напротив. Если нет кары в этой жизни, то в той наказание для них непременно удвоится. «Возможно, что в этом мире мой сын Абдулла-бек будет тоже жить долго и счастливо, но я не хочу подвергать его двойной небесной каре, - сказал дальше великий эмир. - Трудно сказать, как бы я поступил, если бы этой клятвы не было. Знаю одно - я бы думал еще не один день. К тому же Абдулла-бек прав и в другом - рязанский князь вел себя достойно. Он показал себя умным, когда не пролил крови, мудрым - потому что понял, откуда ему ждать настоящего врага, учтивым, так как он согласился принять подарок, а не дань, великодушным, когда не стал увеличивать ее, и прозорливым - потому что заключил не договор, а долгосрочный союз. Значит, с ним можно иметь дело. Такого соседа не только можно держаться - таким нужно гордиться». Ты бы видел рожу моего братца, - фыркнул бек. - Она была похожа на сморщенную дыню или скисшее молоко, а скорее на то и другое вместе и в больших количествах.

Он не выдержал и захохотал. Смеялся бек весело, как напроказивший мальчишка, который только что так удачно разыграл своего сверстника. Константин, с души которого все подозрения будто смыло прохладной окской водой, от всей души вторил Абдулле, дыша полной грудью.

– А теперь о подарке. - Бек вновь стал серьезным. - Вначале вложи стрелу своего гнева в колчан своей выдержки, а если станет тяжело это делать, то вспомни, что перед тобой послы и я поручился за их жизнь и здоровье перед великим и мудрым эмиром. Можешь оглянуться и посмотреть на свой подарок. - Он махнул рукой.

Повинуясь команде своего бека, два полуголых жилистых булгарина метнулись под палубу и появились через минуту уже не одни. Рядом с ними были послы князя Ярослава. Их мрачные лица красноречиво говорили сами за себя, наглядно дополняя всю правдивость и искренность рассказа Абдуллы.

– Творимир, - удивленно протянул Константин. - Вот уж не чаял увидеть среди них и тебя.

Тот в ответ лишь смущенно пожал плечами - мол, чего уж тут, я и сам не ожидал такой встречи.

– Они могут сойти на берег? - настойчиво спрашивал Абдулла. - Хотелось бы, чтобы эти люди передохнули, но если ты…

– Я ручаюсь за их безопасность, - твердо сказал Константин. - Особенно за того, седого.

– Он был главным среди них, - пояснил бек.

– Мне жаль его. Он хороший человек, преданный своему князю.

– Княжичу, - поправил его Творимир. - Княжичу Всеволоду Юрьевичу. Я не уберег его отца под Коломной, потому что меня там не было. Но надеюсь, что хотя бы княжича на первых порах я сумею сохранить от бед.

– Стало быть, ты его дядька-пестун, - протянул Константин. - Ну что ж, дело хорошее. Думаю, когда княжич вырастет, враждовать со мной не станет. Дружно будем жить, вот как мы с Абдуллой. - Он благодушно приобнял бека за плечи и… сразу ощутил что кое-чего у булгарина под рубахой не хватает.

Убрав руку, он повернулся к наследнику булгарского хана и, прищурившись, уточнил:

– Стало быть, ты в кольчуге был, бек? А когда ты снять ее успел - не приметил я что-то?

– Ах ты вон о чем? - догадался будущий эмир. - Ну, должен же я был, по завету величайшего, вернуть тебе долг. Что делать - вера у нас такая, - вздохнул он, сокрушенно разводя руками, и хитро подмигнул. - Помнишь пир-то?

– Как не помнить.

– А того хатиба в зеленой чалме?

– И его тоже.

– Мир праху его, - сокрушенно вздохнул Абдулла. - Он скоро умер. Не прошло и месяца после того, как ты уехал, и он…

– Славный был человек, - согласился Константин. - Особенно любил подмешивать в мед сына эмира разные острые приправы.

– О-о-о, в этих делах он был большой умелец, - подтвердил бек. - Но что поделать, вседобрейший так возлюбил его, что не стал медлить и взял к себе. Ныне он уже ходит по райским садам среди множества гурий и утоляет жажду из фонтанов с вином.

– Надеюсь, что там ему в вино тоже добавляют разные острые приправы, - заметил Константин.

– Справедливейшему виднее, но мне очень хотелось бы, чтоб твои пожелания сбылись, - согласился с другом Абдулла, вторично выходя на пристань.

Оба они понимающе улыбнулись.

– А этих воев ты привел… - начал было Константин.

– Договор, - важно произнес бек, перебив князя. - Мы, булгары, слову своему верны. Так выгоднее. Так нам веры больше. На тебя враг идет - мы поможем. На нас надвинется - ты не забудешь. Верно?

– Ох, не забуду, дружище! - весело улыбнулся Константин.

Слуги-булгары уже подвели своему повелителю белоснежного жеребца.

– Со мной ехал, - похвалился Абдулла с какой-то ребячьей гордостью. - Он у меня умный. Всю дорогу терпел, ни разу даже копытом не ударил.

– Ты прости, бек, что я о деле сразу. Не до того мне, чтобы спрашивать о здоровье твоих подданных и близких, - повинился Константин уже по пути к своему терему.

Абдулла в ответ только яростно замахал руками.

– Тут каждый час дорог. Разве я не понимаю. А о здоровье сам скажу - все живы и все в порядке, - не забыв отметить: - Мудры у тебя предсказатели. И впрямь выздоровел отец. Двоих только с тех пор к себе всемогущий на суд призвал. Про того, что в зеленой чалме на пиру был, я уже сказал, а второй через одного от него сидел.

– Я понял тебя, бек. Ты молодец, что поверил мне.

– Прости, друг, но я поверил не тебе, а тому псу, который разливал мед, - повинился Абдулла, отчаянно прижимая к сердцу руку. - Говорят, перед смертью не лгут. Не знаю. Думаю, он не лгал.

– Бывает. Когда жить человек захочет, то такого наболтать может… - осторожно заметил князь.

– Возможно, но он уже не хотел жить, - буднично пояснил булгарский наследник. - Скорее наоборот, он очень хотел умереть и просил моих людей помочь, а те медлили. Тогда он заговорил. Но ты хотел спросить о другом, да?

– Сколько людей ты привел? - уточнил Константин деловито.

– Конных - один я, - лукаво улыбнулся Абдулла. - Пеших - три тысячи.

– Сколько?! - не поверил своим ушам Константин.

Бек воспринял этот выкрик иначе. Он вновь покаянно приложил правую руку к сердцу и проникновенно заявил:

– Я понимаю, что мало, но отец сказал, чтобы я не позорился. Русичи - храбрые воины. Они воюют - о-о-о! - Он восхищенно закатил глаза кверху. - Сам я, увы, не видел, но один из наших купцов, который, - бек немного замялся, - совершенно случайно был в Коломне позапрошлой зимой, видел, как твои люди дрались. Потом нам с отцом рассказывал.

Тут Абдулла смутился и начал торопливо пояснять:

– Мы со всеми купцами говорим. Отец - старый человек, потому и любит, когда много новостей. Интересно ему. А меня всегда с собой берет, чтоб не заскучать.

– Я понял тебя, бек, - улыбнулся Константин. - Я все правильно понял.

– Хороший друг всегда правильно поймет, - согласился Абдулла. - Плохого не подумает.

– А почему отец сказал, чтоб ты не позорился? - переспросил князь.

– Обычные наши вои много хуже, чем твои. Такими могли бы стать, но их учить надо. Тех, что со мной пришли, тоже надо учить, но они самые лучшие. Больше половины в сечах побывали, когда караваны судов торговых по Итилю до моря сопровождали и обратно. Отец сказал - пусть рязанский князь простит, что мало дал. Зато лучших. Мне за них не стыдно будет и тебе, Абдулла, тоже, - он хихикнул, - Мультек у отца в поход просился, но хан не пустил. Сказал, - тут бек приосанился и важно произнес: - Князь Константин тебя не знает. Он друг Абдуллы - не твой. Ему и на помощь идти. Когда пойдем? - повернулся он к князю.

– Гонцов я уже повсюду отправил. Я же войны к осени ждал, - пояснил Константин. - Ныне у меня все люди расписаны. А завтра поутру выплывать уже надо. Есть у меня один план. Твоим людям главное Оку перекрыть, чтобы пешие ратники не прорвались. А то сам видишь - град мой стольный без стен стоит.

– Ты на сердце тревогу не держи, - ободрил бек. - Супротив наших ладей ваши, как волчонок месячный против вожака матерого. Так что будь покоен - ни одна не прорвется.