Чтение 11–й страницы книги ~Поводыри на распутье~

Дементьев, несмотря на молодость, прекрасно знал, что жизнь слишком хрупка и не следует ставить ее под угрозу ненужным благородством. Победителей не судят хотя бы потому, что проигравшие, как правило, мертвы. Слабость можно компенсировать хитростью, ударить в спину. Подло? А атаковать заведомо слабого противника не подло? Мамонт мог раздавить целое племя, но люди выкапывали на его пути яму, а потом с шутками свежевали добычу.

— С кем ты будешь гоняться?

— С Карбидом.

— Он хороший гонщик?

— Отличный.

Задумчивый вид вернувшегося с улицы машиниста не ускользнул от внимания Корнелиуса. Выждав некоторое время и позволив парню привести мысли в порядок, Ежов подозвал его и поинтересовался, в чем дело. После некоторых колебаний Илья пересказал храмовнику разговор с Пэт.

— Помочь сможешь?

— Так, как хотела она, — нет. Подключиться к мотоциклу без «балалайки» невозможно.

— А что возможно?

Дементьев неопределенно пожал плечами:

— Ну… есть способы…

— Ты говорил о них Пэт?

— Нет.

— Почему?

— Я не уверен, что смогу, и… не уверен, что ей понравилось бы мое предложение. — Илья виновато посмотрел на Корнелиуса: — Оно подлое.

Ежов понимающе кивнул, помолчал, после чего медленно произнес:

— Я успел полюбить Пэт. Несмотря на некоторые недостатки, она хорошая девочка. Но еще важнее то, что ее отец — мой старый друг. Он могущественный человек и к тому же совсем недавно спрашивал, что за чудо-машинист у меня работает.

— На что ты намекаешь?

— Ты понял, на что, — улыбнулся храмовник. — Окажи Кириллу услугу, и он о ней не забудет. А может он, повторяю, очень много.

— Ясно. — Илья кашлянул и чуть скосил глаза, вызывая на наноэкран часы. — Мне пора в Университет.

— Если тебе нужно время — сегодня и завтра у тебя выходные. Я как-нибудь перебьюсь.

— Ясно, — повторил Дементьев.

* * *

анклав: Москва

территория: Сити

«Пирамидом»

случайным бывает не только выигрыш в лотерею

— Резкое обострение обстановки в Аравии! Беспорядки, о которых предупреждали аналитики, все-таки начались, а СБА оказалась к этому совершенно не готова. Несколько часов назад на оживленной улице вспыхнула перестрелка…

— А ты молодец, — пробурчал Кауфман, глядя на экран коммуникатора. — Ловко все закрутил.

— Случайно, — вздохнул Слоновски, потирая свежую ссадину на лице. — Да и вообще это был не я.

— Конечно, не ты. Все галдят о том, что переодевшиеся электриками индусы попытались обесточить Аравию, а когда у них не вышло, завязали перестрелку.

— Людям нравится видеть то, что им нравится. Мертвый с иронией покосился на проштрафившегося Грега, но промолчал.

Редактор новостей вывел на экран коммуникатора картинку с уличных камер, и пару минут Кауфман разглядывал перевернутые мобили и разъяренных арабов, с криками «Кашмир!» громящих все на своем пути. В настоящий момент ярость аравийцев еще не обрела четкой направленности, люди давали выход накопившемуся напряжению и разрушали собственный район. Но скоро, очень скоро им укажут путь.

— Что ты там делал?

— К осведомителю ехал. Абдурахман обещал вывести меня на парней из Цюриха.

— А «балалайка» для чего?

— Старик боится сливать информацию по сети.

— Ох уж эти суеверия… — Мертвый помолчал. — Абдурахман уцелел?

— Угу.

— Следы почистил?

Штудировавшие финансовую отчетность, неожиданно затребовали материалы по беспорядкам. Кауфман в просьбе не отказал, но не хотел, чтобы нюхачи проведали о роли Слоновски.

— Мы с Маратом почистили «балалайки», стерли последние часы и переписали базу данных. В то время, когда начался бунт, мы проходили инструктаж по обращению с новыми стрельбовыми комплексами.

— Молодец. — Мертвый выдержал паузу и изменившимся, ставшим ОЧЕНЬ жестким тоном приказал: — Найди заводилу, Слоновски, найди обязательно и… живым. Мы обязаны доказать, что Моратти ведет нечестную игру.

— Я приложу все усилия, шеф.

— Только не устраивай погромов на других территориях.

Грег позволил себе улыбку.

* * *

анклав: Москва

территория: Сити

отель «Дядя Степа»

нам вкус свободы сладок и приятен

— Ой!

— Как здорово!

— Великолепно!

— Невероятно!!

— Я уже не жалею, что мы приехали в Москву!

Две женщины на заднем сиденье мобиля и так-то трещали без умолку, а когда Мартин, выполняя пожелание их мужа, вырулил на пятый, самый высокий уровень мостовых Сити и перед глазами пассажирок открылась величественная панорама делового центра Анклава, у них, похоже, открылось второе дыхание.

— Это «Подсолнух»?

— Да.

— Восхитительно!

— А это «Дядя Степа»?

— Да.

— Потрясающе!

— Хосе, посмотри на пирамиду!

— «Пирамидом», — машинально поправил женщину Мартин.

Но его не услышали.

— Чудесный город!

— На карнавале будет еще лучше! — пообещал мужчина с переднего сиденья.

— А когда он начнется?

— Через пару дней.

— Ой, как долго ждать…

— Зато успеем как следует размяться, — хохотнул Хосе. — В Москве полно веселых местечек.

— Я слышала, бандитов здесь тоже полно, — протянула одна из женщин. Та, что выглядела чуть старше.

— О нашей безопасности позаботится Мартин. Правда, Мартин?

Кошелев молча кивнул.

— Ты ведь не допустишь, чтобы бандиты пристали к честным туристам?

— Это моя работа, господин Родригес.

— Хосе, дружище, просто Хосе. Я не формалист.

Фирма «Надежный спутник», в которой работал Мартин, занималась сопровождением прибывающих в Анклав туристов. Иначе говоря, охраной богатых путешественников, стремящихся вкусить сладких и запретных плодов независимых территорий. Троица, которую Кошелев встретил в Шарике, прибыла в Москву из Барселоны, второго по величине города Пиренейской автономной области Исламского Союза. Порядки на полуострове были хоть и свободнее, чем в других европейских странах, но не намного. К примеру, несмотря на то что большинство жителей исповедовали классическое католичество, продажа алкогольных напитков на Пиренеях запрещалась. Зато широкое распространение получил исламский институт временных жен, прописанный в законодательстве Союза и нехотя признанный Ватиканом. Как понял Кошелев, женщина постарше была настоящей женой Родригеса, а губастенькая молодая блондиночка — новым увлечением.

— Я сторонник дружеского общения с помощниками, — продолжил вещать Хосе.

— Кстати, меня зовут Ника, — добавила блондинка.

— Лика, — суховатым голосом сообщила мадам Родригес.

«Или сеньора?»

Одним словом — ханум. Атеисты они или католики, все равно по Барселоне в хиджабах ходят.

— Скажи, Мартин, ты всегда носишь «балалайку»?

— В большинстве случаев. Это необходимо для полного обеспечения безопасности.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты случайно записал некоторые наши развлечения. Мало ли что ты увидишь.

— Наша компания гарантирует клиентам полную конфиденциальность.

Кошеле в не стал добавлять, что за время службы в «Надежном спутнике» повидал достаточно. Туристы скованы только в первые часы после прилета, потом карусель завертится, и на такие мелочи, как присутствие в комнате телохранителя, уже не обращают внимания.

— Тогда скажи, Мартин, насколько хорошо ты знаешь Анклав? Хотелось бы найти здесь такие развлечения, за которые в Союзе отрезают…

Последние слова потонули в громком женском смехе.

Мартин проводил Родригесов до стойки портье, убедился, что они правильно зарегистрировались и направились в свой пятикомнатный номер, получил два часа на отдых — «нам надо принять душ с дороги» — и зашел в комнату охраны.

— Туристы? — осведомился сидящий за мониторами дежурный.

— Из Испании.

— Подозрительные?

— Обычные. Развлекаться приехали.

— На карнавал?

— Ага.

— В таком случае пока пусть будут зелеными, а там посмотрим.

Дежурный вывел на экран список постояльцев гостиницы и покрасил Родригесов в зеленый цвет. Кошелев, как и большинство сотрудников «Надежного спутника», был бывшим безом, умел оценивать людей и, если чувствовал подвох, сразу же сообщал о подозрительных туристах в С Б А.

— Красивая задница, — одобрил дежурный, внимательно глядя на монитор.

Кошелев посмотрел, как Хосе кувыркается на кровати с молоденькой Никой, хмыкнул и вышел из комнаты.

* * *

анклав: Эдинбург

транспортный узел имени Роберта Стейна

красивый вид на горы

в любой роли главное — не переигрывать

— Тебе никто не говорил, что ты идеальный запасной пилот? — поинтересовался капитан, когда сверхзвуковой «Инь Лун» замер на поле эдинбургского транспортного узла.

Мишенька потер подбородок, смущенно улыбнулся и признательным тоном ответил:

— Говорил. Менеджер по персоналу. В ответ на мой рапорт о переводе в основную группу.

Капитан рассмеялся:

— Он был прав.

— Почему? — Мишенька добавил в голос немного обиды, ровно столько, сколько добавил бы настоящий запасник.

— Ты дремал всю дорогу!

— Ну, положим, не всю…

На самом деле Мишенька не дремал, делал вид. Все равно на крейсерской скорости управлением заправляет автопилот. Когда машина заняла свой эшелон, Щеглов откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и принялся просматривать записи «балалайки», пытаясь отыскать того, чей взгляд почувствовал в Шарике. Не нашел. Зато обнаружил нечто странное: лицо хромого, с которым Мишенька столкнулся неподалеку от стойки авиакомпании, оказалось смазанным и не поддавалось восстановлению. Щеглов немедленно отправил запись машинистам СБА, но и их компьютер оказался бессильным. Об этом-то Мишенька и размышлял оставшееся до Эдинбурга время.

— Я выполнил все, что требовалось от меня по инструкции.

— Не спорю, — кивнул капитан. — Но запасные, которые действительно хотят стать действующими, ведут себя иначе. Они тоскуют без неба.

— А-а…

Когда Мишенька впервые летел под прикрытием, он тоже интересовался всем вокруг. Но сколько можно любоваться облаками? Есть и более важные дела. Тем не менее подозрения капитана следует рассеять.

— Кажется, я перегорел, — грустно произнес Щеглов. — Меня слишком долго не пускали в небо.

— Из-за чего?

— Переспал с дочкой одного жирдяя из верхушки компании.

— Неосторожно.

— Тогда мне это показалось неплохой идеей. Капитан внимательно посмотрел на Мишеньку:

— Перейти в другой отряд пробовал? Говорят, во Франкфурте нехватка пилотов.

— Пытаюсь, — вздохнул Щеглов. — Но этот урод вставляет палки в колеса.

— Попал ты, брат.

— Угу.

Обратный рейс через восемь часов, раньше нельзя — пилоты должны отдохнуть. Экипаж разместился в гостинице при аэропорте, а Мишенька сказал, что хочет посмотреть город. В этом не было ничего подозрительного: запасные нечасто выбираются за пределы своих Анклавов. Переодевшись в прихваченную с собой гражданскую одежду, Щеглов спустился к автоматическим камерам хранения, в одной из ячеек которой его ждала коробочка с незарегистрированным коммуникатором, затем взял напрокат мобиль и выехал на ведущую к городу трассу. Убедившись, что его никто не преследует, Мишенька набрал на коммуникаторе выученный наизусть номер и, когда абонент ответил, негромко произнес:

— Добрый день. Я в Эдинбурге.

— Добрались без происшествий?

— Да.

— У вас будет один час, — после паузы произнес человек. — Запомните адрес…

* * *

анклав: Москва

территория: Федеральный Центр

комплекс «Лубянка»

«кошки-мышки» — игра веселая до тех пор, пока не появится умная кошка

— Надеюсь, разговор не затянется? — холодно осведомилась Эмира.

— Вы торопитесь?

— Через тридцать минут я должна быть на совещании угенерала Кравцова.

— Понимаю… — Урзак дружески улыбнулся. — Вы занятой человек, капитан Го, поэтому постараюсь быть кратким.

— Буду признательна, господин Банум.

Эмира держалась настороженно, ей совсем не понравилось появление очередного дознавателя из центрального офиса СБА.

«Нет, дело не в этом, — мысленно поправила она себя. — Не в том, что пришел еще один нюхач».

Го прекрасно понимала, что расследование исчезновения Петры Кронцл продлится долго. В Цюрихе не дураки сидят, им недостаточно невнятных заявлений Опекунского совета о том, что наследница «Фадеев Групп» жива и здорова, они хотят знать, где она и, самое главное, что на самом деле произошло в Москве несколько месяцев назад. Они будут рыть землю.

Эмира ожидала, что визиты нюхачей станут регулярными, разработала линию поведения и продумала свои ответы вплоть до буквы, до интонации. Она великолепно подготовилась, но Хасим Банум смутил капитана Го. Сам по себе смутил, не жетоном СБА. Эмира чувствовала, что лысый мужчина в старомодном костюме опаснее сотни первоклассных нюхачей. Было в нем нечто такое, что заставило бы нервничать даже каменного истукана. Взгляд? Голос? Жесты? Выделить что-то одно Го не могла. Скорее все вместе.

«Кто ты такой, Банум?»