Чтение 11–й страницы книги ~Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды~

Впрочем, подозрительность не оставляла Манвэ никогда. Почему так напряглась Варда, когда расспрашивала о Пороге? Было в этой паре чтото неуловимое, даже чуждое. Память? О чем? Наваждения? Пожалуй, пусть Ирмо займется. Им же легче будет, если чтото уйдет из их памяти. Пути… Он никогда не задумывался над этой темой, точнее, гнал от себя подобные мысли. Творец открыл, что вне Арды и окружающей ее Пустоты ничего нет, точнее, только бесплодная Тьма, значит – нет ничего. Единому виднее. И какая разница – они ведь привязали себя к Арде. И все же…

Застольная беседа, незаметно для участников затянувшаяся до глубокой ночи, подошла к концу. Пора было расходиться. Гости церемонно откланялись, удостоившись благосклонной улыбки королевской четы.

– Полагаю, это не последний ваш визит, – сказал Манвэ. – Мы будем рады видеть вас в наших чертогах – правда, дорогая? – повернулся он к Варде. Та утвердительно наклонила голову. Колыхнулись золотые волосы, уложенные в прихотливую прическу. Блеснули украшавшие ее алмазы.

– Почтем за честь, – поклонился Аллор.

– Всего хорошего, – присела в реверансе Эльдин.

– И ты заходи, Намо. – Владыка Судеб кивнул. «Похоже, обошлось, – подумал он, – но расслабляться им не стоит…»

Расслабляться? Возвращаясь с Таникветиль, Намо косился на Аллора и Эльдин, безмятежно болтающих о чем попало – с ним в том числе. «А они пришлись ко двору…» – с легким, непонятно откуда взявшимся раздражением подумал Вала, вспомнив неожиданно схожее выражение лиц Короля Мира и бывшего царедворца. В Залах майа был задумчивомеланхоличен, а ныне… Впрочем, ему теперь есть что (точнее, кого) терять. Ну да, разумеется, – целенаправленные действия, сосредоточенные на упрочении положения при дворе. Что АрФаразон, что Манвэ – какая разница? Это мечтательное создание, внешне совершенно не интересующееся политикой и интригами, прятало, несомненно, за маской творческой отрешенности железную хватку. Вторая сторона многогранной «художественной» натуры… «Люди», – поморщился Намо. «Вам здесь жить», – сам им сказал. Вспомнился почемуто Курумо с его верноподданическими манерами. Аллору тоже есть от чего открещиваться и отрекаться. И Эльдин… Какую цену за место под солнцем сочтет приемлемой расчетливый майа с затянутыми льдом озерами глаз? «Но ведь я ему… Книга… Но воплощение… Может, зря?» То есть волнуется он, Владыка Судеб, зря? Вала бросил еще один взгляд в сторону спутников – и встретился глазами с Аллором. Тот смотрел на него прямо, не отводя глаз, в глубине которых смутно таилась усмешка.

– Жалеешь, что Книгу читать давал, Владыка Судеб? Вдруг донесу все же, раз мне теперь есть за кого бояться и, следовательно, необходимо упрочить свое положение в Благословенных землях?

«Он… может проникнуть в мои мысли? Это же и Манвэ, пожалуй, не по зубам!» – с какимто даже страхом подумал Намо.

– Почему ты так думаешь? – спросил он вслух, видимо, чуть резче и подозрительней, чем надо бы.

– Мысли твои я не читаю, – словно и впрямь покопавшись в сознании в лучших традициях Манвэ, сказал майа. – А вот по лицу сказать можно многое – если быть внимательным. Ну и немного логики, чтобы увязать события, реакции и поведение, а потом просчитать возможные выводы, – Аллор невесело усмехнулся углом рта; взгляд стал жестче.

Намо смутился. Он не хотел обижать подозрительностью человека (он часто про себя все еще называл его так), к которому успел уже привязаться. «Зря, что ли, Эльдин настолько его любит, чтобы вернуться…» И… бывало, что Владыка Судеб ошибался…

– Что ты, я не хотел, я не думал…

– Несомненно. Впрочем, почему бы и нет? Кто меня знает? Я выглядел «на месте» за королевским столом? Странно, в самом деле, для человека, выросшего при самом роскошном и жестоком дворе в Средиземье…

Он глухо рассмеялся, Эльдин беспокойно взглянула на него. Потом, испытующе, – на Намо.

– Да, нам есть за кого бояться… – проговорила она. – При желании из нас можно веревки вить… – Ее взгляд стал отсутствующестрашен. – Только стоит ли…

Намо стало окончательно не по себе – он как будто прорвал тонкую нежнозеленую ткань ряски, скрывающую цепкую мякоть трясины. Они люди – и они могут быть очень и очень разные, даже когда не лгут. Нетрудно представить себе, насколько Аллор мог бесить Гортхауэра. Тот сам лицемерил, пусть из лучших – по своей правде – побуждений, понимая необходимость этого, но – быть столь многоликим почти инстинктивно, не особенно ломая себя… Непостижимые, изменчивые – и все же остающиеся сами собой – Намо знал это – Люди…

– Простите. Мне было трудно сориентироваться – я слишком много видел, наверное, но не все научился понимать. И мы – мы более прямолинейны, Валар и майар, – проговорил Вала. – Разве…

«Да тот же Манвэ – вот кто лицемерит достаточно виртуозно, играя собеседником, как кот – мышью… Впрочем, изменчив, туманен – Ирмо Лориэн… Его тоже иногда трудно уловить…» – вдруг подумалось ему.

– Я обидел вас…

– Ничего, – усмехнулся Аллор, – переживем. Какнибудь разберемся, стоит ли обижаться на промахи – тем более эмоционально небезосновательные.

– Бывает. А мне и в самом деле почемуто жаль Варду, – промолвила Эльдин.

– Вот такие бывают странности у людей, Намо. А со стальными украшениями и прыжками с Таникветиль мы немного подождем, хорошо?

* * *

Манвэ, проводив взглядом гостей, посмотрел на Варду, рассеянно вертевшую в пальцах алмазный кулон. Она подняла глаза, ответив ему спокойным взглядом. Показалось ему, что ли? Нет. Цепочку вон чуть не порвала… Что же ее так волнует? Спросить прямо? Впрочем… Он редко шел к цели прямым путем – так удобнее и… занятнее, что ли? Правда, речь шла о Варде, существе и так таинственном, за все время их совместной жизни сохранившей в глубине какуюто манящую тайну. Хотя, возможно, все было просто игрой, подчеркивавшей неизменную красоту облика…

– Занятная публика, не правда ли?

– Да… пожалуй. Милы и воспитанны. – Варда намотала на палец выбившийся локон. – Жалко будет, если…

– Если?

– Если с ними случится дурное. Если придется наказать…

– Наказать? – Манвэ усмехнулся. – За что же?

– Нуу, у нас за многое наказывают… за неподобающий образ мыслей, например. За упорство в заблуждениях.

– Не похоже, чтобы они упорствовали. И надо думать, у них хватит ума, чтобы не путать наваждения и реальность и, главное, не смущать путаницей других.

– Иные наваждения бывают милее реальности – многим… – произнесла Варда, глядя в окно на усеянное звездами опаловочерное небо.

– А как ты думаешь? Что это? Откуда?

– Грезы, видения – это бывает. Не могла же она видеть то, чего нет в Замысле. Ты же знаешь: утверждать существование того, о чем не сказано в Замысле, – грех. И… ложь.

– А кому придет в голову в этом сомневаться? Впрочем… да. Мелькор. Он утверждал, что ТАМ чтото есть… Так он – Враг…

– Ну и получил. По заслугам… – Лицо Королевы стало непроницаемым. – А этих… жаль, что ли, – что они знают…

– К врагам Замысла надо быть беспощадными, как бы ты к ним ни относился, – процедил Манвэ. – Но… они ведь ничего такого не утверждают? – чуть поспешней, чем обычно, прибавил он.

– Разумеется. Там вообще все смутно – дымка или завеса – ты не обратил внимания?

– Обратил. Тем более. Вот, может, Лориэн чтото к картине добавит… Что память, а что – грезы…

– А тебе зачем?

– Так… А что? Тебе чтото знакомым показалось?

– Мне знакомо то, что соблаговолил открыть Эру, – отрезала Варда.

– Конечно, тем, что Эру не открыл, интересовался только Мелькор.

– Кстати, его тоже сотворил Единый, так что даже его деяния в конце концов уложились в Замысел.

– Так что, они изначально там были, хочешь сказать? А… свобода воли? – неожиданно добавил Манвэ.

– Вот и «довольничался». Свобода воли – возможно. Иначе можно договориться до того, что Творец совершал ошибки, а это – крамола.

– Ошибки…

– Ну да. Первая – что вообще сотворил Мелькора – таким.

– Он не думал… Впрочем, как же так – Он не знал, что выйдет? – Манвэ нахмурился, провел рукой по волосам. – Ладно, а вторая? Или – больше?

– Ну… проследить, чтобы никто не видел, раз не положено. – Варда закрыла рот, словно резко спохватившись.

– То есть – никто? А кто еще «видел», кроме Мелькора? То есть грезил? – поправился Манвэ.

– Эльдин хотя бы. – Варда чувствовала, что говорит чтото не то, надо было заканчивать этот неприятный разговор. Опасный разговор.

– Подожди… Почему ты поставила на одну доску Мелькора и Эльдин? Видел он чтото или нет и то ли он видел, о чем рассказывал, – это длинная тема. Но, ставя их рядом, ты как бы утверждаешь, что они видели схожее? То есть она тоже увидела – нечто? Как он? Наваждения ведь разные, с ума поодиночке сходят. У тебя есть, с чем сравнивать? Откуда? Ты понимаешь, о чем они говорят – или молчат? Скажи!

Варда чуть заметно вжалась в кресло – чтото пугало ее в настроении супруга, обычно равнодушноироничного. Манвэ явно не шутил – взгляд темносиних глаз сверлил, не давая уйти от ответа.

– Мне иногда кажется, – осторожно начала Королева, – что я чтото видела… подобное… Только мало помню… – Она пожала плечами, словно озябла. – Зачем? Было бы угодно Творцу – помнила бы лучше.

– Помнишь? – Пальцы Манвэ впились в скатерть. – Но почему… ни разу – даже мне?

– А тебе украшений Мелькора не хватает? – резко повернулась к нему Варда. – Единый же с тобой говорит – надо было бы – открыл. Нет, значит нет. Да какая разница?! Даже если ТАМ чтото есть, знать об этом не положено никому – такова воля Всевышнего и моя миссия… Не надо об этом. – Голос ее, как показалось Манвэ, слегка дрогнул.

– А я?

– Зачем тебе сомневаться, ты же поставлен Творцом, чтобы охранять Замысел от всяких посягательств.

– Я и не сомневался. И всегда верил… то есть верю, – раздраженно поправился Манвэ. – И никогда… ну почти никогда не задумывался – об этом.

– Правильно. Много думать вообще вредно.

– По тебе это сейчас заметно, дорогая.

– По тебе, дорогой, тоже, – огрызнулась Королева. – О чем ты так напряженно размышлял, пока гости не явились?

– Какая разница?

– А Эонвэ где?

– Наказал я его – за неподобающее поведение, – проговорил Манвэ.

– Ну и нечего переживать – ты же все всегда делаешь правильно. Наказал – и пожалел? Разве жалость пристала вершителю Воли? Почему это вдруг – сейчас? Своего майа пожалел? А других – нет?

Манвэ стиснул почти допитый кубок – тонкие музыкальные пальцы сплющили массивные стенки. Брызнуло вино – прозрачнолимфатической каплей. Не пили красное вино в чертогах Ильмарин на Таникветиль.

– Так было нужно. Он чтото скрывает. От меня, – Король Мира разжал руку, искореженный кубок упал на стол с глухим звоном. – При чем тут жалость? Других… Зачем ты говоришь это – сейчас?

– Правда, зачем? В конце концов, не я начала этот разговор. Совершенно лишний. – Варда плавно выскользнула изза стола, обогнула, оказавшись прямо напротив Манвэ. Оперлась руками о столешницу – их глаза встретились.

– Я не хочу для тебя судьбы Мелькора. Это мой дом, и… не надо больше… – Она развернулась и быстро вышла.

– Варда?! – Манвэ выскочил изза стола, чуть не опрокинув его. – Подожди, я не… – Он резко остановился посреди залы. «…Мой дом, и…» – какаято непонятная робость помешала попытаться закончить. Или страх? Очередные проблемы – чтото проснулось и в ней. Нечто опасное, больное…

Ну и день… События выстраивались в цепочку, начало которой было, похоже, положено недавно в Залах Людей… Да что это такое, в конце концов, – они одним своим присутствием вызывают смуту в мыслях.

Чтото неизъяснимо смещалось, расплывалось, внушало тревогу… И все же хотелось, чтобы они остались… Странно: исподволь выясняя роль Аллора в истории с Кольцом, Манвэ подивился тому, что майа не стремится подать это как свое озарение и отречение от дел Тьмы, а сводит все к прозаической мести по личным мотивам. А ведь мог бы – с егото отлично подвешенным языком.

Гортхауэра он не обругал ни разу – а ведь обстановка располагала заработать на этом лишние очки.

«Впрочем, это безвкусно, – поморщился Король Мира, – с чего бы это ему поступать так? Он гораздо тоньше…»

Тоньше… Манвэ решительно прервал размышления. Не до того. Лориэн, Лориэн – пусть пороется в их сознании, пусть разберется. Там и решу, – даже с облегчением подумал он. Не сейчас.

Манвэ словно обрадовался отсрочке – ничего пока решать и предпринимать не надо.

А Эонвэ… Пусть у Лориэна отдохнет. То есть пусть Лориэн узнает…

Опять – Лориэн? – разозлился на себя окончательно Владыка Арды. Сам не способен? А зачем самому, если других можно использовать? Не мое это дело – я не Феантури, не властитель душ, – успокоил себя Манвэ и потянулся за самокруткой…

Глава 5

Аллор и Эльдин попрощались с Намо у его чертогов и направились в глубь Залов – туда, где поселился майа.

Темнота их не пугала, даже успокаивала, но все же Эльдин вздохнула: немного света не помешало бы. Она смутно различала очертания Залов. Впрочем, Аллор хорошо ориентировался в потемках.

Они были одни – тени не в счет. Впервые с тех пор, как Эльдин снова объявилась в Залах. С тех пор, как когдато расстались в лесах Арнора. И теперь шли рядом, неожиданно замолчав, – они успели немало порассказать друг другу, быстро, словно стремясь поскорее сделать общими знания, опыт, память.

Сейчас же они ощущали какоето право на безмолвие и наслаждались им, выпивая его из сгущающегося воздуха небольшими глотками.

Эльдин, опираясь на руку Аллора, вглядывалась в окружающий сумрак – ей казалось, что все както мерцает, вибрирует. Поет?

– Ты слышишь? – Она тронула спутника за рукав. – Вокруг нас?

– Слышу, – почемуто прошептал он. – Залы поют… Призраки расступались, глядя на странную пару, выглядящую здесь неуместно, – словно бы двое обычных людей возвращаются домой. И хотя черный плащ, как прежде, окутывал фигуру Аллора, капюшон не скрывал больше лицо…

* * *

Аллор отворил дверь в свои апартаменты. Из стены до сих пор торчало кольцо для цепи – теперь в него был воткнут факел. Майа зажег его, не прибегая к магическим ухищрениям – некогда экспериментировать. Пламя выхватило фрагменты стола, на котором царил живописный беспорядок, небрежно брошенную на кресло рубаху, угол ложа и кусок ковра над ним – явно подарок Вайрэ. Эльдин улыбнулась: ей случалось посещать друзей в Арноре, и было чтото мучительно знакомое, когда первые переступаешь порог чьейто обители, сравнивая увиденное с догадками.

Несмотря на беспорядок, комната выглядела даже элегантно. Смахнув рубашку с кресла, Аллор подвинул его Эльдин:

– Присаживайся. – Он повернулся к странной конструкции, призванной служить полкой, достал изящную граненую бутыль – в ней плескалась темная жидкость. Откудато взялись и блеснули в свете факела два хрустальных бокала. Аллор налил немного вина, протянул бокал Эльдин:

– Оно легкое…

– Подумаешь… – немного подетски пробормотала Эльдин. Ее лицо стало совсем юным.

Лицо Аллора словно оттаяло, с него слетело надменное выражение, черты смягчились и в то же время стали более… ломкими, что ли? Расположившись во втором кресле, он приподнял бокал:

– С возвращением.

– За встречу.

Мелодичный хрустальный звон рассыпался о стены.

– Оно нежнее, чем на Таникветиль, – растянула в улыбке губы несостоявшаяся звездная странница.

Аллор ухмыльнулся, прикрыв глаза.

Они чувствовали, как отпускает их напряжение, накопившееся за этот долгий удивительный день, – так бывает, когда возвращаешься из путешествия: еще утром – дорога, легкая дымка, запахи странствий – дыма и ветра, а ночью уже сидишь у себя дома и потягиваешь лениво чай, уткнувшись в привычноизлюбленную книгу… То, что успело произойти за этот день, заменило им объяснения, и както само собой стало ясно, что возникшая между ними связь не является исключительно достоянием памяти. А там и так всего хватало – не хотелось лишний раз тревожить ее: самые светлые моменты прочно были теперь связаны с воспоминаниями болезненными. Пестрая мозаика… Они одновременно поднялись с кресел, шагнули навстречу друг другу. Глаза в глаза – зеленоискристые, с запутавшимися в них солнечными бликами, и синие, сейчас почти фиолетовые, с тающими в глубине острыми льдинками.

Руки на плечах, пальцы, перебирающие темномедные кудри, запутавшиеся в черномерцающих волнах…

– Какой бред…

– Вполне занятный…

– Нет, наверное, все же сон…

– Когда ты последний раз спала?

– Под какимто кустом на равнине… Горгорот, что ли?

– Да… Эру, о чем я? – Он болезненно поморщился.

– Все хорошо, хорошо, хорошо, – заклинание полыхнувшей горячечной мути.

Лицо в чаше ладоней: болезненноутонченные черты, привычная усмешка, почти незаметная, спрятавшаяся в углах глаз и рта, и чтото неяснобеззащитное в легком колебании ресниц.

Хрупкая, полудетская фигурка в обруче сплетенных рук, неожиданно широкая, лучистая улыбка и грустнополынная взвесь, оседающая на дно прозрачных глаз.

Черным дождем соскользнул на кресло плащ…

– Ты больше не уйдешь, правда?

– Нет – разве это возможно? – хмыкнул Аллор.

– Ты талантливый, – фыркнула Эльдин, – но не выйдет. Очень я тебя напугала?

– До полусмерти. Весь дрожу – чувствуешь? – Он положил ее ладонь туда, где дергалось не в лад сердце. Она не отняла руку, уверенноробко проведя по его груди кончиками пальцев:

– Больше не призрак…

– Ты – тоже.

– Так это же просто замечательно! – Эльдин совсем подевчоночьи повисла у него на шее. Он закружил ее по комнате, осторожно подхватив на руки.

Играли на стенах золотые блики факела, смешиваясь с голубоватыми отблесками светильниказвезды.

Широкое ложе гостеприимно приняло свалившуюся на него хохочущую парочку.

– А эти дурехи смеялись, обзывая меня назгульской невестой…

– С чего это? Ничего более романтичного придумать не могли?

– Кто их знает. Ничего в тайне не удержишь. Помнишь тех придурков, что ты разогнал?

– Распугал.

– Да, пожалуй. Наверное, по всем кабакам болтали. Ну да кто им особо верил…

– Ну да, «до белых назгулов допиться»…

– И хорошо, а то вотвот в колдуньи бы записали – а там и до костра недалеко…

Аллор подскочил, как ужаленный, глаза горели сумасшедшим светом падающих звезд. Крепко прижал ее к себе:

– Я… не дал бы.., прошу тебя, не надо… как я мог…

– Прости, я просто так… Дура… Делото прошлое.

– Ты еще изза этого сбежала?

– Нет – там, по правде, и близко к тому не было. Никто не поверил бы. Да и репутация у меня была – девушки со странностями… Ну успокойся, – Она поцеловала его в висок. – Здесь, в конце концов, не Арнор и не Мордор…

– Хуже – возможно.

– Ничего, справимся. Главное ведь, чтобы шитокрыто, да? Так я буду держать язык за зубами. И думать не буду – чего проще? – Эльдин усмехнулась. Аллор улыбнулся ей в ответ:

– Бедная моя умница…

– Я не бедная и не умница, а счастливая до полной дурости…

– Счастливая ты моя дурочка…

Аллор осторожно обнял ее, привлек к себе. Прикосновения, полные горьковатой, исступленной нежности…

– У тебя серебряные иголки запутались в волосах… Осыпаются, как дождь. Не двигайся – хочу рассмотреть тебя получше…

– Еще надоест…

– Когда надоест, тогда и перестану. Ладно, хорошего помаленьку – потуши факел, что ли…

– А я и в темноте хорошо вижу…