Чтение 11–й страницы книги ~Карфаген атакует~

Летис и еще двое финикийцев переоделись в римские доспехи. Три солдата облачились в найденные стариком рубища, став похожими на местных крестьян. Хотя, при ближайшем рассмотрении, повадки воинов выпирали наружу. Взяв с собой еды на весь отряд, старик запряг в телегу единственную изможденную лошадь, посадил в нее пребывавшую в отчаянии дочь и жену, пытавшуюся ее успокоить, и выехал со двора. Федор и «римляне» направились вслед за телегой по дороге. «Крестьяне» еще раньше отогнали стадо овец за крайние дома и теперь ожидали вместе с ним на небольшом поле, что раскинулось меж холмами.
Полдня они отшагали по дороге вполне спокойно, если не считать постоянных жалоб Летиса на узкий панцирь, сдавливавший его могучую грудь и стеснявший движения.
– И чего эти римляне такие низкорослые? – бурчал себе под нос здоровяк, вышагивая за телегой.
– Извини, друг, – пытался оправдаться Федор, придерживая висевший на ремне щит-скутум, – выбирать не приходилось. Если бы выпал случай, то мы подобрали бы тебе доспех пошире.
Но Летиса это слабо утешало. Федору, между тем, доспех убитого бородача пришелся впору. Да и опыт ношения римских панцирей у него не пропал. Не привыкать. Хотя фальката нравилась ему больше, чем короткий и широкий меч, висевший сейчас на поясе.
Когда солнце уже начало садиться за белесые холмы, Федор заметил впереди разъезд конных римлян. Десять человек во главе с декурионом. Они направлялись в сторону деревни и скоро должны были поравняться с телегой беженцев.
– Похоже, наших друзей хватились, – заметил Федор, оглядываясь назад, где за стадом овец виднелись три «крестьянина», прятавшие под хитонами кинжалы. На некотором расстоянии за ними держались и остальные. – Разговора не избежать.
– Я готов, – кивнул Летис, опуская ладонь на рукоять меча.
– Подожди, – осадил его командир разведчиков. – Сначала я попробую выяснить, что им надо. Но если дело повернется круто, не зевай. Их десять, все конные. Вчетвером можем не справиться, пока остальные подоспеют.
– Разберемся, – пообещал Летис. – Троих беру на себя. Вон, смотри, какой силач едет, его доспех мне будет как раз впору.
Скоро катафрактарии[24 - Катафрактарии – тяжеловооруженные конные воины.], вооруженные копьями и мечами, поравнялись с телегой, и декурион осадил коня рядом с остановившейся повозкой. Просто проехать мимо он не захотел. Старик в ужасе смотрел то на римлян, то на карфагенян. Федор сделал ему знак молчать, а своим солдатам остановиться, затем шагнул вперед.
– Эй, центурион, – подозвал его главный в этом отряде римлянин, – ты не видел бородатого Авла и его людей? Они должны были давно вернуться в лагерь по этой дороге. Требоний сказал нам, что оставил их в деревне.
– Нет, – нагло заявил Федор, приблизившись к декуриону на расстояние шага. – Я иду оттуда, но там нет солдат из нашего легиона. А что случилось?
– Примпила[25 - Примпил, – старший из центурионов легиона, имевший право участвовать на военном совете вместе с высшими офицерами.] ждали на совете, но он не явился, – ответил декурион. – Я послан, чтобы арестовать его. Военный трибун в бешенстве.
«Так этот ублюдок был еще и главным центурионом легиона, – подумал Федор. – Да-а, мельчает римская армия». Но вслух повторил:
– Я проходил через деревню, но там никого нет.
Удовлетворившись ответом, декурион уже собрался скакать дальше, как вдруг заметил сидевших в повозке людей и узнал их.
– Куда это ты едешь, кабатчик? – спросил он, бросив взгляд на стадо овец. – Да еще со своими бабами и овцами. А кто будет поить меня и моих людей вином? Ты что, бежишь из деревни?
Он снова осадил коня и пристальнее посмотрел на Федора.
– Этот шлем и доспех мне знаком, – вдруг произнес он, словно прозревая и медленно поднимая копье. – Я вижу на нем пятна крови.
Поняв, что их раскрыли, Чайка не стал терять времени. Выхватив меч, он всадил его в брюхо декуриону снизу вверх, пробив доспех раньше, чем тот сумел воспользоваться своим копьем. Командир римских конников, свалился вниз, издав предсмертный стон.
Летис и два других финикийца тоже не зевали. Летис успел выхватить и бросить в ближайшего всадника кинжал, поразив его в шею. Остальные последовали его примеру. Но убить им удалось только двоих всадников, один из солдат Карфагена промахнулся, и это стоило ему жизни. Катафрактарий в ответ метнул копье, пронзив пехотинца. Оставшиеся римляне, развернув коней, бросились на переодетых карфагенян сомкнутым строем. Между ними оставалось не больше десяти метров, таявших прямо на глазах.
Финикийцы отступили за телегу, вскинув щиты. Всадники, приближаясь, метали в них копья. Федор сумел отбить скутумом два копья, прежде чем отбросил внезапно отяжелевший щит. Летис «поймал» на щит три копья. Оставшийся солдат Карфагена отбил одно, но вторе поразило его в бедро. С воплем он упал. Подскочивший всадник добил его длинным мечом, выхваченным на ходу.
Сразу три всадника с мечами в руках окружили Федора, остальные бросились на Летиса. Смерть была очень близко, но вовремя подоспели «крестьяне». Воздух разрезал свист летящих кинжалов, и один из противников Федора свалился с коня. Та же участь постигла одного из нападавших на Летиса. Прыгнув вперед к самому стремени, Федор избежал удара по голове и пронзил мечом бок другого римлянина, стащив его с лошади. Оглянувшись, командир разведчиков заметил, что к ним бегут лучники во главе с Урбалом.
Пока Федор, вскочив на коня, бился с оставшимися римлянами, помогая Летису отражать атаки, лучники карфагенян успели приблизиться, и все разрешилось буквально за один миг. Несколько метких выстрелов, и от римского отряда не осталось никого.
– Нам еще повезло, что их было всего десять человек. – Федор сплюнул кровь из рассеченной губы, обращаясь к Летису, но поглядывая то на погибших римлян, то на своих солдат, то на семью кабатчика, от страха застывшую в повозке. – Хорошо, что их военный трибун не послал за этим ублюдком хотя бы центурию пехотинцев. А лошади нам пригодятся.
Федор приказал поймать всех разбежавшихся коней. Спустя полчаса, оттащив мертвых римлян в канаву, чтобы не сразу бросались в глаза, отряд разведчиков пересел на лошадей и двинулся дальше. Коней на всех не хватило, поэтому некоторые разведчики, уподобившись иберийцам и кельтам, уселись по двое, перекинув через холку мешки с оружием, одеждой и провиантом.
Овец пришлось отпустить, чтобы двигаться быстрее. Федор предлагал старику ехать своим ходом, если тот хочет сохранить имущество, но старик отказался. Он хотел сохранить жизнь, теперь уж точно совершенно обесцененную, а потому двинулся на телеге вслед за раздобывшими лошадей солдатами Карфагена.
Спустя пару часов они благополучно достигли развилки и свернули с ведущей к Генуе дороги налево. Теперь путь, петляя, снова пошел наверх, в гору. Поднявшись на первый небольшой перевал, Федор заметил, как далеко внизу по направлению к деревне в сгущавшихся сумерках марширует манипула римских легионеров.
– Вовремя мы свернули, – сказал он, посмотрев на Летиса, – но нас скоро хватятся. До наступления темноты надо уйти, как можно дальше.
И он пришпорил коня, обгоняя повозку.
Глава четвертая Боспорское царство
Почти две недели он метался в бреду, но не умер. Местные знахари выходили. Иллур велел спасти своего кровного брата во что бы то ни стало. И они спасли. А куда им деваться? Молили всех скифских богов, жгли какие-то тряпки и поили полумертвого Леху отварами. Спасли. Засевшую глубоко в плече стрелу вынули, а рану заговорили.
Когда боль ушла, и он окреп настолько, что смог выползти из юрты на свет божий, то увидел, что восходит рассветное солнце над степным миром крымских кочевников. Ни моря, ни прибрежных скал поблизости не оказалось. Все это время, как выяснилось, он лежал не в лагере Иллура под захваченным Херсонесом, а был перевезен в свое стойбище, где, кроме приставленных знахарей и колдунов, от него не отходила испуганная насмерть Зарана. К счастью, она оказалась девушкой крепкой и, даже увидев окровавленного Леху, не лишилась ребенка. Узнав, что с ней и с ребенком все в порядке, бледный Леха почувствовал себя гораздо лучше. И даже сам удивился, что больше переживает не о себе, а о Заране с наследником. Такое чувство возникло у него впервые, обескуражив опытного бойца. В своей прошлой жизни он даже о родителях беспокоился не очень сильно. Живы – и ладно. Правда, уважал. А тут о себе и думать забыл на какое-то время, как в сознание пришел, больше Зарану успокаивал.
Не прошло и двух дней с тех пор, как он очнулся, и в стойбище явился сам Иллур с ближайшей свитой из нескольких десятков всадников. Привез Лехе в подарок новый акинак взамен утерянного в бою, с золотыми ножнами искусной работы. Следом подъехала груженная телега.
– Фарзой доволен, – сообщил он Лехе, когда они уже сидели на поваленном дереве в небольшом отдалении от юрты. – И Паллак доволен. Город мы захватили. Все, как ты рассчитал. Ворвались через западную башню и ударили грекам в тыл. Взяли порт, а потом и другие ворота открыли.
Иллур перевел дух, вспоминая подробности того боя, и продолжил:
– Бились мы почти целый день. Греки хорошо сражались, но было поздно. Стены их уже не спасли. Мы сожгли половину Херсонеса и много добычи взяли. Вон твоя доля!
И он указал на поставленный в трех десятках метров от юрты воз с какими-то шкурами, блестящими на солнце кувшинами и россыпью блюд и монет.
– Ты теперь богат, брат мой Алл-лэк-сэй! Сможешь купить себе сотню наложниц и вооружить много воинов.
– Да мне и одной пока хватает, – отмахнулся Леха, – а насчет воинов… Ты расскажи, что на свете делается. Херсонес взяли, но ведь ты на этом не успокоишься. Я же тебя знаю.
– Верно, говоришь, Алл-лэк-сэй! – усмехнулся Иллур. – Новые дела назревают. Помнишь, я тебя посылал на границу с Боспорским царством?
– Помню, – Леха поежился от налетевшего порыва ветра, зябко ему было на свежем воздухе, но и в юрте валяться надоело. – Там, на границе, эти вояки такой оборонительный вал насыпали и ров вырыли, что не подступиться.
– Вот именно, – усмехнулся Иллур, – они думают, что мы нападем на них прямо здесь. Но Фарзой хитер! Да и я не так уж глуп, чтобы посылать скифов на верную смерть.
Иллур поднял указательный палец вверх.
– После того, как до них долетела весть о взятии Херсонеса, боспорский царь прислал множество солдат для защиты этих укреплений и призывает гнев богини Ма[26 - Жители античного Херсонеса подобно грекам поклонялись, – Зевсу, Земле, Солнцу, Деве и всем олимпийским божествам. А жители Боспорского царства, согласно древнегреческому тексту, поклонялись богине по имени Ма.] на наши головы. Но мы обманем их и нападем с другой стороны.
– Это как? – не понял Леха, плохо представлявший себе границы Боспорского царства. – По морю?
– Нет, – отмахнулся Иллур, – наши лучшие корабли погибли при захвате Херсонеса. Осталась лишь пара триер и биремы, находившиеся в запасе. С такими силами укрепления Боспорского царства на нашей границе и богатые города, что за ними прячутся, не взять. Ни Феодосию, ни Пантикапей. Мы построим новый флот, но на это уйдет время. Гилисподис уже приступил к постройке десяти крупных кораблей.
Иллур встал, прошелся перед Лехой, словно греческий актер перед публикой в театре, и стал развивать свою мысль дальше.
– Мы атакуем эти укрепления, – заявил он, – и с суши, и с моря. Биремы перевезут солдат в тыл нашим врагам и помогут посеять панику среди защитников вала. Но лишь для того, чтобы обмануть. Показать им, что нанесем главный удар в этом месте. А на самом деле главные силы обойдут их по степи вдоль внутреннего моря и ударят с севера.
Иллур взмахнул рукой.
– И тогда путь в сердце Боспора будет открыт, и его не спасут даже подкрепления, вызванные из других греческих колоний. Главное выиграть время и нанести смертельный удар, от которого они не оправятся. А потом…
– Подожди, – озадачился Леха. – Ты еще этих противников не победил, а уже думаешь о «потом»! Ты что, брат, хочешь воевать со всеми сразу?
– Да, – просто ответил Иллур. – Я хочу завоевать весь мир и вернуть скифам власть над народами. Но Паллак слишком осторожен. Он боится, что греки объединяться против нас, словно не знает, что греки живут отдельными городами и никогда не собирают свои армии вместе. Это сделал только один человек, их царь Александр, но он тогда объединил греков силой.
Иллур снова сел рядом.
– Клянусь очагом[27 - Для скифов поклясться очагом, – это значит принести величайшую клятву.], я тоже смогу объединить всех греков под своей властью – и ближних, и дальних – если у меня будет достаточно сильная армия. Ведь наших предков не смогли одолеть даже полчища персов Дария, значит мы непобедимы. Наш древний царь Иданфирс сумел заманить, измотать и разбить по частям армию Дария. Правда, он был решителен. А Паллак слишком медлителен и острожен. Он забыл, что такое кочевая жизнь и не слишком торопиться начинать ее снова.
– Но ведь Херсонес взят, – подумал вслух Леха, словно одобряя действия царя. – Город богатый, много добычи. Куда ему теперь торопиться.
– Да, Херсонес взят, добычи много, – подтвердил Иллур, тряхнув бородой и погладив свой акинак. – И это значит, что все уже решено. Останавливаться нельзя. Греки, живущие в соседних колониях, не простят нам Херсонеса. Они будут мстить. Даже могут попытаться объединиться против нас, и мы должны помешать им. Мы должны ударить первыми.
– Я бы рад помочь, – заявил Леха, вставая, – да боюсь не удержаться в седле.
– Ничего, брат, – Иллур встал, – знахари тебя вылечат. Я приказал им стараться.
– Они стараются, – подтвердил Леха, бросив взгляд на трех бородатых старцев, что обретались неподалеку.
– А пока мы уйдем без тебя, – Иллур улыбнулся, – медлить нельзя. Я сам поведу своих воинов в великий поход на Боспорское царство.
Он обнял Леху за плечи и попрощался.
– А ты выздоравливай, когда мы вернемся из степи, ты уже должен держаться в седле. Потому что потом отдыхать будет некогда. Ты пойдешь с нами на Ольвию.
– Я так и знал, – заметил вслух Леха, – что этого ждать недолго. Ладно, постараюсь к твоему возвращению оклематься. Плечо почти не болит.
– Прощай, Алл-лэк-сэй! – Иллур вскочил на коня и поскакал в сторону ближайших холмов. Весь его отряд последовал за ним.
Рядом тотчас возникла Зарана и заботливо накинула на плечи шерстяное покрывало. Несмотря на то, что денек стоял в целом теплый, по земле небольшой ветер мел пыльные облачка.
– Шел бы ты лучше в юрту, – заявила наложница. – Простудишься.
– И то дело, – решил Леха, вставая. – Что-то я притомился на свежем воздухе. Сила еще не та. Только сначала посмотрю, что за богатство нам Иллур привез. Пойдем, глянем.
Зарана кивнула, ей тоже не терпелось осмотреть лехину долю добычи. И они оба, обнявшись, направились к возу с сокровищами из Херсонеса.
– Да-а, чего здесь только нет, – пробормотал Леха, перебирая кубки, кувшины из меди с искусно нанесенной чеканкой, блюда и оружие в дорогих ножнах. Было здесь несколько греческих, богато отделанных мечей, небольшой круглый щит, шлем и даже раззолоченная верхняя одежда, несколько пар сандалий и много других вещей, не считая трех мешочков с золотыми греческими монетами. Иллур явно не поскупился и щедро отплатил за храбрость морпеха, поделившись с ним добычей.
Продав все это, Леха действительно мог купить себе еще стадо коней, организовать новое стойбище, построить на греческий манер дом в Неаполе или вооружить целый отряд бородатых лучников, став вождем повыше рангом. А может, и соорудить свой корабль.
Честно говоря, после морского нападения на Херсонес, Леха разрывался надвое. Он не мог выбрать, кем ему теперь стать. С одной стоны, он неплохо проявил себя, как морской начальник, можно попросить Иллура, чтобы его и дальше двигали по флотской линии. Благо, скифы теперь занялись этим вопросом всерьез, и останавливаться на достигнутом не собирались.
Но и в степь его тянуло не меньше. Как-то попривык уже Леха обгонять ветер на лихом коне, во главе своих разведчиков, и валить солдат неприятеля из тугого лука на скаку. «Ладно, – он решил оставить свои сомнения до того момента, пока жизнь сама не подтолкнет его к какому-нибудь выбору, – поживем, увидим». И поймал себя на мысли, что в последнее время, благодаря стараниям Фарзоя и его подопечного, постоянно ставивших перед Лехой новые задачи, он стал гораздо больше думать. «Надо с этим осторожнее, – осадил себя морпех, – а то и в привычку войдет. Жить сразу станет сложнее».
– А ну-ка надень, – он вытащил из широкой чаши уложенное туда ожерелье из мелких блестящих монет и протянул наложнице.
Украшение блеснуло на солнце, и Леха не мог не заметить, как загорелись глаза девушки. «Вот, женщины, – усмехнулся морпех, помогая закрепить ожерелье на шее наложницы, – как сороки. Увидят что блестящее, сразу обо всем забывают, только дай поносить или померить».
Надев ожерелье, Зарана игриво подняла руки вверх и повернулась перед Лехой, слегка изогнув гибкий стан, уже начинавший заметно округляться. Ребенок должен был родиться через несколько месяцев. Повторив пируэт, она, наконец, замерла и вопросительно посмотрела на своего хозяина в ожидании похвалы.
– Ну, просто принцесса, – буркнул Леха.
– А это кто? – не поняла Зарана.
– В смысле, хороша чертовка! – поправился Леха и добавил. – Ты у меня просто лучше всех, Заранушка.
Девушка подошла к Лехе и прильнула к его груди, обняв обеими руками за талию.
– Ну ладно, ладно, – попытался мягко оттолкнуть ее Леха. – Ты поройся тут. Может, еще чего найдешь из украшений. Иллур ведь не зря сюда эту вещь подложил. Знал, кому пойдет. А я вернусь в юрту, полежу.
Но Зарана не стала больше ничего искать, а помогла своему притомившемуся мужчине дойти до дома. Едва оказавшись внутри, Леха опустился на ковер, пристроил голову на подушках и смежил веки, скользнув напоследок взглядом по манящему стану девушки. Зарана выглядела прелестно даже с уже наметившимся животиком, но ему было сейчас не до плотских утех. Рана еще давала себя знать. А к возвращению Иллура ему предстояло войти в форму, снова сидеть в седле не хуже любого скифа и крепко держать лук. Обещал – выздоравливай. Остальное потом.
Всю следующую неделю шаманы – так про себя определял Леха местных ведунов и знахарей – поили его какой-то горькой укрепляющей дрянью. Напиток казался мерзким на вкус, словно сваренным из лягушек, но помогал. Сил прибавлялось с каждым днем. «И чего они туда кладут? – размышлял Леха, выпивая с рассветом очередную чашу бурой жижи, на поверхности которой плавали капельки жира. – Отрава какая-то». Но, тем не менее, пил и выздоравливал.
К концу недели ему полегчало настолько, что он приказал даже привести себе оседланного коня. Взобрался на него уже без посторонней помощи, хотя и зашумело немного в голове. Зарана, настороженно наблюдавшая за его телодвижениями, вскрикнула.
– Цыц! – рявкнул на нее Леха. – Казак я или нет? Должен в седле держаться.
И натянул поводья, пустив коня вскачь. Трое верных людей устремились вслед за хозяином, поотстав на полкорпуса. Минут двадцать Леха скакал по холмам, рискуя вылететь из седла, поскольку в силу еще вошел, но не упал. Держал фасон. Нельзя было перед своими людьми осрамиться. Даже вскинул лук и пар раз выстрелил на ходу в пролетавшие мимо деревья, с радостью отметив, что оба раза попал. Значит, не пропала выучка. И стрела лучника из Херсонеса, так некстати поразившая командира скифских разведчиков, не смогла его вывести из строя навсегда.
На следующее утро в стойбище явился гонец от Иллура, на словах передавший, что скифский военачальник приказывает Лехе навестить известную ему бухту, где работают греки, и ускорить строительство новых судов. Иллур снова назначал Леху комендантом секретного объекта. А в подтверждение своих слов прислал греческую монету с пробитым в середине отверстием, которую тот обязан передать нынешнему коменданту в качестве пароля для смены караула.
– Вот неугомонный, – произнес вслух Леха, – сам в степи, а про флот помнит.
Подкинув на ладони монету, Леха снова посмотрел на гонца, и не подумавшего спускаться с коня.
– Ну, как он там, всех врагов победил? – поинтересовался морпех.
– Мы атаковали Боспорское царство с севера, – сообщил гонец, – и погнали его конницу вглубь земель. Враг отступает. Иллур приведет нас к победе.
– Я так и думал, – кивнул Леха. – Можешь ехать. Я все выполню. И передай вождю, чтобы зря под стрелы не лез. Его мудрая голова еще пригодиться Скифии.
Бородатый воин издал боевой клич, стеганул нагайкой коня и ускакал.
– Ну вот, Заранушка, – проговорил морпех, приобняв наложницу и провожая взглядом гонца, уже почти скрывшегося за ближайшими деревьями, – пришло время опять расстаться. Надо мне посетить одно место, куда я тебя взять не могу.
А про себя подумал: «Пора навестить, как Иллур велел, Гилисподиса с Калпакидисом, посмотреть, чем они там занимаются».
– Возвращайся быстрее, – прошептала Зарана, прикоснувшись губами к самому уху своего хозяина. Да так нежно это у нее получилось, что Леха мгновенно позабыл и про войну, и про флот, что строили греки в отдаленной бухте. И про приказ, который повелевал ему немедленно туда отправляться.
Плотно охватив теплую ладонь, он потащил свою наложницу обратно в юрту, где осторожно, но без лишних прелюдий, завалил девушку на ковер и до самого обеда предавался с ней любовным утехам, делая короткие перерывы на отдых. Но сил с каждым разом, к его великому удивлению, только прибывало. «И чем это меня шаманы напоили? – удивлялся Леха, поглаживая теплые груди наложницы и в очередной раз наваливаясь на нее всем телом. – Не только плечо прошло, но и все остальное окрепло. Что за виагра такая?».
Но Зарану совсем не интересовало, чем его напоили. Она была молчалива и счастлива, только сладко постанывала каждый раз, крепко сжимая его бедрами. А Леха продолжал демонстрировать неутомимость.
На следующий день он все же явился в Золотую бухту, чтобы принять на себя командование секретным объектом. Показал монету начальнику охраны, выслушал его соображения об обстановке и приступил к обязанностям, сразу же отдав распоряжения своим бойцам, которых у него теперь насчитывалось чуть меньше двух сотен, принимая во внимание тех, кто погиб при штурме Херсонеса.
Снова оказавшись в бухте, Леха расставил часть своих солдат на посты вдоль берега, а половину отправил в дозоры и объезд территории. Сам же, захватив седовласого скифа-переводчика, жившего здесь, при мастерах, постоянно, явился в большой барак, где располагалась главная контора Гилисподиса.
– Ну, как дела? – поинтересовался он у грека, застав того в одиночестве над какими-то набросками и чертежами, в задумчивости рисуемыми угольком прямо на деревянном столе.
Гилисподис оторвался от своих размышлений и встал, приветствуя Леху с некоторым удивлением. Переводчик тут же пустился в объяснения на скифском.
– Иллур снова приказал мне тебя охранять, – кратко объяснил Леха свое появление и склонился над разрисованным столом. – Чем занимаешься?
– Думаю над постройкой эннеры, – нехотя поделился своими планами греческий мастер, глянув на толмача, – это, конечно, пока только мечта, эскизы. Но мне кажется, от нее в некоторых случаях может быть большая польза.
– Чем ты тут развлекаешься, – не понял Леха, снова бросив взгляд на исчерченный стол, – вместо того, чтобы строить боевой флот для Скифии?
– Эннера – это гигантский военный корабль, – спешно пояснил Гилисподис, вообразивший, что его опять могут подвергнуть пыткам. – Он в два раза больше квинкеремы.
– Эту я знаю, – кивнул Леха.
– Эннера должна иметь три или четыре палубы, а при такой ширине на верхней можно будет разместить шесть или даже семь башен для стрелков, – охотно изложил Гилисподис преимущества новой конструкции, с облегчением сообразив, что казнить сразу его не собираются. – А, кроме того, там поместиться целых двенадцать метательных машин.
– Сильно, – согласился Леха. – Только это должна быть очень большая штуковина. Как же она будет двигаться?
– С помощью весел, – ответил Гилисподис, – на каждом из которых будет по два или три гребца. Иногда под парусом. В целом, конечно, эннера получится очень тихоходной. Но взамен скорости она получит большую военную мощь. Ее можно применять для охраны гаваней или, наоборот, для осады вражеских крепостей с моря.
– В общем, плавучая передвижная платформа для артиллерии, – подытожил Леха по-русски, – как броненосец береговой охраны. И пехоту на нее можно сажать во множестве.
Переводчик поднял на него удивленный взгляд, но Леха не стал пояснять свои слова.
– В целом одобряю, – заключил он, переходя на язык скифов. – И много таких громадин у греков во флоте?
– Такие корабли почти никто не строит во множестве, – честно ответил Гилисподис. – Это очень дорого. В Афинах есть одна. Знаю, есть несколько эннер в Египте, у Карфагена и у римлян. Кажется, это все. В основном, для войны все используют более быстроходные корабли.
– Ясно, в общем, на твоей эннере далеко не уплывешь, хотя штука знатная, – похвалил Леха. – Мощная.
Гилисподис расплылся в улыбке.
– Да, – закивал он, – она сможет принести скифам пользу.
– Сможет, – согласился начальник охраны, – если ее не сожгут раньше быстроходные триеры. Да и денег она стоить будет немало. Наш ВПК такое пока не потянет. Фарзой не разрешит. Так что рассказывай, что у тебя творится в области стандартных вооружений.
Некоторое время переводчик, а затем Гилисподис переваривали сказанное, но справились. После чего грек проводил Леху на берег и показал три уже почти готовые триеры и одну недавно заложенную квинкерему. У берега также покачивались собственные и несколько захваченных у Херсонеса бирем.
– И это все? – удивился новый комендант объекта, осматривая небольшой флот.
– Пока да. Скоро мы заложим еще две триеры. Того золота, что вождь Иллур отпустил мне для работ, хватит только на эти корабли, – напрягся Гилисподис. – Ведь мы решили построить первый большой корабль для флота Скифии. А он дорог. Кроме того, много средств ушло на постройку осадной артиллерии мастера Калпакидиса.
– Ну ладно, – смягчился Леха, – работай дальше. Да не тяни. Корабли скоро понадобятся. А насчет твоей, как там ее, эннеры, я поговорю с кем следует. Может, и построим, если денег хватит.
После того, как переводчик-скиф озвучил сказанное по-гречески, Гилисподис просиял. Не каждый день тебе обещают дать денег на экспериментальный проект. Для любого увлеченного мастера это настоящее счастье.
«Рано радуешься, – подумал про себя Леха, – ты еще не знаешь, для осады какого города нужны эти корабли». Но вслух ничего не сказал, не стоило расстраивать главного специалиста.
– Пошли к Калпакидису, – приказал он толмачу, следовавшему за ним, как тень.
И направился вверх по склону к группе бараков, из которых раздавались стук молотков и глухие удары. По дороге Леха осмотрел кузницы, где скифские умельцы ковали металлические части для крепления кораблей, пластины обшивки для бортов, берегущие их от таранного удара, и сами тараны, состоявшие из бревен, обитых металлом. Работа кипела, и морпех остался доволен.
В заключение Калпакидис продемонстрировал ему новую метательную машину с одним плечом-балкой и корзиной для ядра или горшка с зажигательной смесью. Этот монстр возвышался на три метра над землей и стоял в лесу напротив специально вырубленной просеки, в конце которой виднелся небольшой деревянный домик-мишень.
– Это называется онагр, – с гордостью заявил греческий умелец. – Похожие по действию машины, только еще большего размера, я видел в Сиракузах. У римлян они тоже есть. А теперь будут и у вас.
– Ну, показывай, что она может, – приказал Леха.
Оттянув главную балку назад с помощью механизмов, скифы-метатели зарядили онагр массивным каменным ядром, прицелились и отпустили рычаг. С громким стуком центральная балка ударилась о поперечную, отправив ядро в полет. Буквально через пару секунд раздался треск, и домик в дальнем конце просеки разлетелся вдребезги. На его месте остались лежать отдельные бревна, а щепки разметало метров на десять.
– Хорошая машина, – похвалил Леха. – Сколько Иллур приказал сделать?
– Пять штук, – ответил Калпакидис. – Две уже готовы.
– Может и не хватить, – заметил Леха, но вдаваться в подробности не стал. – Делай сколько сказано.
Кроме новых машин, Калпакидис обещал построить скифам еще десяток осадных баллист, хорошо зарекомендовавших себя во время нападения на Херсонес. Часть таких орудий была уничтожена во время вылазок осажденными, требовалось срочно возместить их потерю. Глядя на размах работ, Леха понимал, что совсем скоро у них будет и приличный флот, и осадный обоз, ничем не уступающий осадным обозам греческих городов. Его кровный брат уже начал свой великий поход, и таких орудий и кораблей ему будет требоваться с каждым днем все больше.
Глава пятая Ольвия
Почти три недели Леха со своей командой нес непрерывную охрану секретной бухты и ее окрестностей. За это время Гилисподис успел достроить две триеры из трех заложенных. На одной из них Леха с греческими мастерами даже вышел в море, чтобы проверить ее ходовые качества и пострелять из баллист по мишеням.
А еще через пару дней в гавань явился Иллур вместе с сотней солдат. Кроме солдат, он пригнал с собой почти тысячу рабов из Боспорского царства, сразу же передав их в помощь обоим греческим специалистам. И следующую триеру они уже испытывали вместе.
– Хороший корабль, – заключил Иллур после того, как они, расстреляв несколько мишеней и потренировавшись в абордажном бою со второй триерой, сошли на берег. – Он нам скоро пригодиться.
Проверив ход работ, Иллур ускакал к себе в стойбище, приказав Лехе передать охрану объекта одному из своих подопечных и следовать за ним. Все время, пока Иллур находился в гавани, он был весел и возбужден, но ничего толком не рассказывал своему кровному брату, намекнув, что всему свое время. Судя по обилию рабов, поход на Боспорское царство оказался удачен.
– Ну что, – поинтересовался, наконец, Леха, сидя вечером у костра в стойбище Иллура, – разгромили Боспорское царство?
Между юртами изредка слышалось ржание коней и глухой стук копыт. На костре жарилось мясо, еще недавно бегавшее по степи, а рядом слуга расстелил ковер, на котором вскоре появился обычный набор – овощи и фрукты на подносах, вино в кувшинах. Фарзой на этот раз не присутствовал. То ли Леха уже вошел в доверие, то ли разговор предстоял не очень секретный.
– Нет, – отмахнулся Иллур, – поход получился славный, но царство разгромить не удалось. Только пустили кровь.
Иллур отпил вина из поднесенного слугой кубка и начал свой рассказ.
– Их царь силен, имеет много укрепленных городов. Мы отогнали и рассеяли войско, охранявшее Танаис[28 - Город Танаис стоял на одноименной реке, которая сейчас называется Дон.], стоящий почти на северной границе, а сам город сожгли. Как я и думал, они нас не ждали с этой стороны, и нападение получилось внезапным.
Иллур помолчал, отпив еще вина.
– Ты пей, Алл-лэк-сей, угощайся, – указал на стоявший перед кровным братом кувшин. – Мясо еще не готово.
Леха отпил вина.
– То есть, прошлись по границам, пожгли деревни и обратно? – уточнил он.
– Не только, – ответил Иллур. – Пока наша первая армия штурмовала укрепленный вал у Феодосии, мы хитростью взяли Танаис, а затем прошлись по землям псессов и тарпетов. Сожгли их села и добрались до берегов самого Гипаниса[29 - Псессы и тарпеты – народы, населявшие северные земли Боспорского царства по берегам Азовского моря. Река Гипанис – Кубань, хотя некоторые исследователи ассоциируют это название с Южным Бугом.], недалеко от устья которого стоит большой торговый город Фанагория. Но захватить его не смогли. Город хорошо укреплен, а мы ради внезапности и скорости не взяли с собой осадный обоз.