Когда скорость движения упала до заданного предела и стала стабильной, моррон выпрыгнул. Приземление прошло удачно, за исключением того, что рельсы находились под высоким напряжением, и если бы он вовремя не сделал в полете нечто среднее между пируэтом и кульбитом, то непременно превратился бы в жаркое.
Пути моррона и угнанного вагончика окончательно и бесповоротно разошлись. Конт так и не узнал, что брошенный им транспортник никуда не врезался. Автоматическая система транспортного контроля закрыла ворота, а потом, заметив опасную скорость движения состава, сама снизила ее до нуля. В одном моррон оказался прав: за ним действительно началась охота, и отделить его буйную голову от широких плеч мечтал почти каждый шаконьес Нового Континента.
Прошло семь часов, а может, и восемь. Наручные часы внезапно остановились, Конт застрял в месте, где не было ни времени, ни пространства: отсчет минут и секунд был потерян, а тоннель вел неизвестно куда. Моррон не помнил, в какое из ответвлений он свернул на прошлой развилке, и боялся, что будет вечно скитаться по лабиринту гигантского подземелья. Однако худшее ожидало его впереди, недавно он вставил в фонарь последнюю батарейку, а аварийные огни хоть и показывали направление движения, но не давали разобрать, что находилось под ногами.
Отрядов карателей-шаконьесов моррон пока не встретил, зато на глаза попалось множество гниющих трупов крыс, кротов, змей и еще каких-то неизвестных ему подземных обитателей, пытавшихся переползти через находящиеся под напряжением рельсы. Некоторые экземпляры подземных чудовищ были довольно крупными. Конт не мог представить, как точно выглядели эти создания, когда еще жили, но размер костей впечатлял. Справиться с монстрами было бы трудно даже ему, не то что человеку или шаконьесу, случайно оказавшемуся между станциями «А» и «Б».
«Может быть, именно в этом и скрыта причина? Преследователи боятся зайти в опасную зону и ждут, когда я сам выйду на них?» Сомнения были тут же развеяны, в конце тоннеля появился свет. Конт не боялся встречи с врагом, глупо бояться того, что неизбежно. Но прежде чем рваться в атаку, не мешает посмотреть, с кем или с чем придется иметь дело.
Именно по этой причине Конт и залез под останки одного из крупных животных. Вонь была ужасной, ощущения омерзительными, в особенности когда за шиворот забралась парочка крупных трупных червей и еще какая-то липкая слизь поползла по лицу.
Жертва оказалась оправданной. Мимо по рельсам медленно проползло нечто, весьма напоминающее броневик, ощетинившийся дулами станковых пулеметов. Связываться с таким «кораблем подземелья» не стоило, тем более что под рукой у моррона не было гранат. Примерно через час после того, как Конт на очередной развилке выбрал правый тоннель, история повторилась. Шаконьесы продолжали поиски и не думали их прерывать, пока не найдут мерзавца, осмелившегося поднять руку на одного из их вождей.
На этот раз авантюрист решил действовать, благо, что какой-никакой опыт борьбы с бронированными составами у него имелся. У него было в запасе не более десяти секунд, пока враг не выехал из-за поворота тоннеля. Побросав на рельсы трупы мертвых животных, Конт отбежал на двадцать — тридцать шагов назад и залег в ожидании приезда броневика под труп какой-то разлагающейся твари.
Как и предполагал моррон. с тормозами у бронепоезда все было в порядке. Транспортник остановился метров за десять от преграды, на крыше и по бокам зашевелились дула пулеметов, потом открылся задний люк. Конт увидел двоих автоматчиков, внимательно осматривающих окрестности в поисках признаков возможной засады. Его, конечно же, разведчики не обнаружили и, небрежно закинув оружие за спину, стали осторожно, чтобы случайно не задеть рельсы, сбрасывать трупы с путей.
Моррон с облегчением вздохнул, хоть враги были хорошо вооружены, в касках и бронежилетах, но это были не «вороны», а значит, у него появился шанс не только обзавестись транспортом, но и продолжить прерванную операцию. Против многочисленных, закованных в сталь пуленепробиваемых доспехов бойцов да еще с мощным оружием в руках он не продержался бы и двух минут, а с солдатами обычного спецназа быстро расправиться для него не составляло труда.
Как только шаконьесы взяли в руки последний труп, моррон начал движение. Он выбрался из-под останков и по-пластунски пополз, стараясь держаться от рельсов как можно дальше, не столько боясь получить смертельный разряд электричества, сколько опасаясь попасться на глаза все еше следивших за местностью пулеметчиков.
По расчетам моррона, кроме ассенизаторов, солдат было еще четверо, притом один из них водитель, отделенный от остальных пуленепробиваемой перегородкой. Именно он, как ни странно, и представлял для моррона основную угрозу.
Закончив очистку путей, шаконьесы не стали устраивать перекура, а тут же поспешили под защиту брони и крупнокалиберных пулеметов. Когда один солдат залезал в люк, а второй терпеливо поджидал своей очереди, подползший уже почти вплотную к передним колесам моррон резко вскочил и бросился бежать. Над головою просвистели пули, но с запозданием выпущенный свинец лишь слегка оцарапал правое ухо убийцы.
И на этот раз опять помогла бритва. Накинувшись на жертву сзади и крепко зажав ей рот, моррон быстро полоснул острым лезвием по горлу. Находившиеся внутри ничего не услышали, правда, их немного обеспокоила промелькнувшая несколько секунд назад мимо броневика тень.
— Кодо, кто там еще?! — выкрикнул кто-то изнутри стальной коробки.
— Все в порядке, крыса, — прокричал в ответ Конт, отпихивая в сторону обмякшее тело.
Моррон понимал, что из-за шума только что заведенного мотора солдаты не распознают различий в голосе, а водитель вообще ничего не услышит.
— Да нет, какая там крыса?! — упорствовал пулеметчик.
— Крыса, но очень большая... мутант! — придерживаясь выбранной версии, Конт подобрал автомат, а затем, засунув его ствол в узкий люк, нажал на курок.
Ни он, ни водитель ничего не услышали. Броневик поехал вперед, моррон едва успел запрыгнуть внутрь к трем только что дышавшим трупам.
В салоне было душно и тесно, к тому же ужасно трясло. Моррон крупного телосложения постоянно стукался головой и локтями о какие-то предметы: то о незакрепленный приклад пулемета, то о торчащую вверх острую коленку одного из трупов. Уже во второй раз за сутки Конт менял одежду. Пока ничего не подозревающий водитель вез его к станции, моррон занимался тем, что одно за другим раздевал мертвые тела в поисках формы подходящего размера. Наличие крови на камуфляжных рубашках и брюках убийцу ничуть не смущало, солдат на то и солдат, чтобы регулярно возиться в грязи, например, таскать трупы крыс с рельсов.
Минут чрез десять с начала поездки подгонка обмундирования была полностью завершена, коченеющие трупы отправлены в люк, боекомплект пополнен. Конт хотел уж было спокойно прикорнуть до самой остановки, но тут на перегородке между отсеком и кабинкой водителя замигала лампочка переговорного устройства. Возможно, оно еще и пронзительно заверещало, но рев мотора и гулкий стук колес заставили Конта позабыть о наличии у него слуховых рецепторов, то есть ушей.
— Чо притихли?! — Скучающего в кабине-одиночке водителя потянуло потрепать языком со своими товарищами.
— Давай быстрее на базу! — прокричал в ответ моррон. — Кодо тут рвет, весь пол уже загадил! Говорили ж ему, крысятину таскаешь, лапы в рот не суй!
— Понял. — Водитель мгновенно проникся ситуацией. — Прекращаем патрулирование, минут через десять на месте будем.
— Вот и хорошо, вот и ладненько, — прошептал себе под нос моррон, закрывая глаза.
В кутерьме и толчее станции, на которой стоят войска, необычайно легко смешаться с толпой. Главное, быть одетым по форме, натянуть каску поглубже на брови и не раздавать пинков заносчивым офицерам, как бы они тебе ни грубили.
Отдыхавший моррон уже рисовал в своей голове счастливые картинки ближайшего будущего: как он обманет шаконьесов и пересядет в нормальный транспортник, пусть не персональный вагончик, но скоростной поезд без тряски и со сносным бортовым компьютером. Болтанка в этой проклятой бронетарантайке уже порядком надоела не только ему, но и его желудку, который за отсутствием в нем какого-либо наполнителя упорно пытался избавиться от пол-литра желчи.
Внезапно броневик замедлил ход, а потом совсем остановился. Конт прильнул лицом к одной из трех пулеметных амбразур — пустота, только зловещая чернота тоннеля и монотонное мерцание аварийных огней.
— В чем дело?! Почему стоим?! — прокричал в трубку лжесолдат, но ответа не последовало.
Шум помех в наушниках стал уже раздражать, моррон понял, что он допустил ошибку, и стал судорожно соображать когда. Наконец-то до него дошло, что не следовало избавляться от мертвых тел, в них были встроенные датчики. Дежурный на центральном пульте военной базы внезапно заметил, что пятеро из шести солдат остались в тоннеле, да еще на расстоянии нескольких километров друг от друга, в то время как патрульный броневик с единственно оставшимся в живых бойцом, водителем, спокойно продолжал движение.
Его обнаружили и лишили возможности перемещения. Забраться в кабину водителя он не мог, толстая перегородка надежно защищала шаконьеса от выстрела в спину. «Наружу и бежать!» — решил Конт и открыл верхний люк, но, увидев, что опоздал, закрыл его снова. Игра была глупо проиграна, произошло как раз то, чего он так сильно боялся: одна небольшая ошибка окончательно и бесповоротно лишила шансов на успех его отчаянную затею.
Впереди в тоннеле стали заметны огни. К ним быстро приближался еще один транспортник, скорее танк, нежели броневик. Не доезжая ста метров, он остановился, и дуло самого мелкокалиберного из трех орудий медленно развернулось в их сторону.
— Конт, сопротивление бессмысленно, выходи! — прозвучал по громкой связи однозначный приказ.
Одиночку удивили сразу три обстоятельства: с ним вели переговоры, голос был женским, и его обладательница знала моррона-проказника по имени. Однако интригующая загадка не могла стать причиной отказаться от защиты крепкой с виду брони. «Дамочка блефует, она не отдаст приказ стрелять по своим. А водитель-то здесь, со мной рядом». — просчитал ситуацию Конт, но допустил ошибку и на этот раз.
Сильный удар, сопровождаемый оглушительным шлепком, буквально смел бронированную темницу с рельсов. Конта резко отбросило назад и сильно стукнуло головой о крышку люка. Если бы не каска, то голова моррона разлетелась бы как арбуз, случайно упавший с балкона.
— Конт, ты цел? Не заставляй себя ждать! — настаивала шаконьесская незнакомка, приводя весьма крупнокалиберные аргументы.
С трудом открыв глаза, моррон вдруг увидел перед собой яркий свет. Это были лучи мощных прожекторов вражеского транспортника, пробивающиеся внутрь отсека сквозь развороченную перегородку. Кабина водителя и весь передок броневика были превращены прямым попаданием снаряда в невообразимое месиво. Среди разломанных и спрессованных листов стали местами выступали уродливые куски мяса — останки водителя.
— Конт, выходи, поговорить нужно! — Девица, к которой моррон испытывал только злость, никак не унималась и настойчиво напрашивалась на свидание.
«А, в конце концов, что я теряю! Выйду не выйду, все равно в клочья разнесут. Ни разу в жизни в плен не сдавался, поздновато привыкать. Принципы на то и принципы, чтобы их не менять!» Решивший стоять до конца безумец прекрасно понимал, что броня машины противника слишком крепка, а еще один выстрел «крохотного» орудия, и его бессмертную плоть нужно будет долго собирать пинцетом. Однако прижатый судьбой в лице какой-то дамочки моррон не видел смысла сдаваться и затевать бессмысленные переговоры.
Ответом на следующую тираду переговорщицы послужила длинная пулеметная очередь. Громкоговорителя в патрульном броневике не было, а отмалчиваться в присутствии дамы крайне неучтиво. Как ни странно, но экипаж танка терпел, что пули барабанят по их броне. Видимо, запас аргументов был еще не исчерпан.
— Конт, не делай глупостей, я выхожу! — снова прозвучал женский голос, когда в пулемете Конта закончились патроны.
Действительно, люк на башне танка открылся, и из него появилась высокая красивая дама, предпочитавшая деловой костюм более подходящей к случаю полевой форме. Конт не стрелял, хотя мог разорвать хрупкую фигурку пополам из уцелевшего бокового пулемета. Сначала ему было просто интересно, что задумала странная особа, какие аргументы приведет, чтобы вынудить его к позорной сдаче, но когда женщина приблизилась на расстояние двадцати шагов, пораженный смелым поступком врага моррон присвистнул и, открыв верхний люк, вылез наружу. Перед ним стояла сама Клотильда Дебарн, Верховный Вождь шаконьесского племени Одчаро, единственного племени, с чьим представителем стоило поговорить.
ГЛАВА 18: НЕУДАЧНЫЙ РАСКЛАД
Вампиры, кажется, поняли, что их партнеры отсутствовали четыре часа и занимались совсем не тем, чем должен заниматься молодой сильный мужчина с такой же молодой и здоровой женщиной, оставшись наедине. Однако расспросов не последовало, что только укрепило подозрения Дарка. Пятнадцать минут потребовалось на приведение в порядок амуниции, а затем фургончик тронулся в путь.
Дарк был не один, а с отрядом; в арсенале имелись дробовики, штурмовые винтовки и бесчисленное количество патронов к ним, но странное предчувствие надвигающейся беды не давало Аламезу покоя. Он никак не мог вычислить, кто из троих предатель, к тому же вдруг встала под сомнение и целесообразность самого посещения дворца варканского Лорда-Вампира. Впервые морроном движила месть, а не четкое осознание цели. Цели-то как раз вообще не было! Он не только не знал, кто стоит за взрывом лаборатории, догадки, не подкрепленные фактами, не в счет, но и где теперь находится опасное вещество. Давно на глаза не попадались и шаконьесские наемники, хотя Диана говорила, что лично видела двоих, когда они пытались убить Мартина.
Когда ситуация непонятна, начинаешь всех подозревать и боишься сделать отчаянный шаг. Плутая по узким улочкам сквозь полицейские кордоны, моррон пытался убедить самого себя, что штурм дворца — единственно верное решение, но не находил достойных аргументов. Ему не нравились союзники, настораживали полицейские, с подозрением взиравшие на их фургон, и вообще хотелось бросить все и уехать из города. Даже тот, казалось бы, вполне объяснимый факт, что на площади перед оградой дворца стояла пара патрульных машин, вызывал у моррона смутные подозрения. Он чувствовал себя зверем за миг перед тем, как наступить лапой в капкан.
Внезапно раздавшаяся со стороны дворца стрельба насторожила всех членов отряда, за спиной Дарка защелкали затворы винтовок, поспешно переводимых в боевое положение. Естественно, сидя в фургоне, нельзя было увидеть все, но то, что предстало глазам моррона, перевесило чашу весов и превратило смутные сомнения во вполне определенную убежденность. Одиночка-снайпер, засевший на крыше дворца, давал жару снующей по двору охране. Уже имелось несколько трупов, а наблюдавшие за боем полицейские даже не вышли из машин. На полицейскую волну сообщений о перестрелке тоже не поступало. «Уходим!» — принял решение Дарки, недоехавдо ворот буквально десяти метров, стал поспешно поворачивать руль.
— В чем дело?! — спросила Диана, и это были последние слова, которые один моррон услышал, адругой произнес.
Сильные и почти одновременно нанесенные удары прикладами дробовиков лишили обоих морронов сознания. Можно идти надело, если в отряде предатель, но он только один. Аламез просчитался и в этом, потерял впустую время, ища ответ на глупый вопрос: «Кто?» На самом деле вся троица кровососов была заодно. Викторо Донато оказался намного умнее, чем думалДарк; он не избавлялся от наскучивших любимчиков, а давал им ответственные поручения.
Ударов по голове Аламез не получал очень долго. Он уже почти совсем забыл, какая сильная боль охватывает затылок, когда через несколько часов беспамятства пытаешься открыть глаза, как ноют шея и плечи, как тошнит и как сильно в этот миг желание умереть.
«Спасибо вам, дорогие мои, что освежили воспоминания, что дали шанс припомнить те далекие дни, когда я только стал морроном!» — мысленно поблагодарил Аламез хозяина ударившего его приклада и тут же поклялся себе содрать с мерзавца шкуру живьем. Все атакующую и атакующую его тело боль моррон терпел молча, он не мог позволить себе застонать или зашевелиться, покуда не определит, где он, кто находится рядом и не начнут ли его сразу пытать. Хотя, говоря откровенно, что с него, убогого, было взять? Единственным, что могло интересовать шаконьесов или вампиров, было местонахождение Конта и Гентара, но о судьбе ни того, ни другого Аламез ничего не знал.
Сначала окружающий мир стал восприниматься как совокупность тихих голосов и приятных ароматов дорогой парфюмерии, затем моррон все-таки решился приоткрыть глаза, но осторожно, чтобы присутствующие, а их как минимум было трое, ничего не заметили. Его положение было не из лучших, но не таким уж и плохим. Он был связан по рукам и ногам, но мягкой лентой, которая не резала тело; он лежал на дорогом ковре, а не на охапке гнилой соломы; рядом лежала Диана, связанная, как и он, но живая и уже пришедшая в себя. Поблизости кто-то еще был, но для того чтобы понять кто, нужно было повернуть голову, а Аламез еще не был уверен, может ли он себе позволить такую роскошь, как из-за ноющей боли в шее, так и боясь других последствий.
— Наши гости пришли в себя. Да-а-арк, вставай, поднимайся, малыш! — пропел ангельский голосок и умильно захихикал.
Острый каблук чьей-то туфли стал осторожно колоть его шею и ухо, не причиняя боли, но унижая, низводя его до уровня домашней зверушки, любимого кота, которого в зависимости от настроения можно гладить по или против шерсти.
Притворяться дальше не было смысла, Аламез поднялся, сел и, широко открыв глаза, взглянул в лицо пленивших его вампиров.
Их было трое, но не те, кто втерся к нему в доверие, а затем нанес удар в спину. Та троица была жалкими исполнителями, в то время как теперь перед морроном предстали настоящие боссы. Викторо Донато, важно развалившийся в кресле сноб, читал какие-то бумаги и совершенно не обращал внимания на ворочающихся буквально под ногами пленников. Сиятельная графиня Самбина, как всегда жеманно развалившаяся на софе и по степени оголенности форм весьма напоминавшая Тварь, другой образец вампирской сексуальности, правда, менее вульгарный и грубый. И наконец, последняя особа, та самая, что колола Дарка каблуком. Ею оказалась Миранда, такая же красивая, но совершенно чужая, не та девушка, которую он знал и стремился спасти.
— Они очнулись, — надменно констатировала явный факт графиня. — Господин Донато, вы желаете пообщаться с господами морронами?
— Нет, — не отрывая глаз от бумаг, буркнул в ответ Лорд-Вампир, повелитель ночной Варканы и ее сточных вод, именуемых глупыми туристами каналами. — Меня они не интересуют. Когда закончите, дайте знать, пришлю слуг убрать трупы.
Захватив с собой кипу бумаг, Лорд величественно удалился, побрезговав даже бросить напоследок на Дарка взгляд.
— Ну вот, старые друзья снова собрались вместе. Все как в прежние добрые времена, не правда ли, господин Аламез? — рассмеялась Самбина, смотря на поверженного врага одновременно и с притворной нежностью, и победоносно. — Миранда, девочка моя, что ты с мальчиком сделала? Раньше он не был такой неразговорчивой букой.
— Он просто зануда и надменный гордец, считает, что весь мир ему должен, — пропела Миранда, легким движением откинув со лба сползшую прядь длинных каштановых волос. — Полгода с ним мучилась. Столько раз хотелось ослушаться вашего приказа, графиня, и сбежать!
— А я думала, он миленький душка. — Лицедейка-графиня изобразила на лице напускное расстройство. — Я думала, тебе будет приятно немножко развеяться и совместить дела с невинными шалостями.
Комичный диалог двух притворщиц продолжался, он весьма напоминал игру двух кошек, делящих одну мышку. До приподнявшейся на локтях Гроттке очередь еще не дошла, Дарк и не собирался давать вампирам шанс издеваться над боевой подругой. Колкости в его адрес Аламез воспринимал совершенно спокойно, он в жизни наслушался всякого, вряд ли светские дамы-вампиры придумали принципиально новый способ оскорблений.
— Надеюсь, вы угомонились? Театр ловкача-Лорда и двуличной потаскухи закончен или мне еще подождать? Уставшие зрители требуют антракта, — грубо прервал нежное щебетание двух «кумушек» Дарк, прекрасно понимавший, что их милая встреча закончится вынесением смертного приговора и ему, и оказавшейся рядом Диане.
— А ты наглец, Аламез, ой какой наглец! — Взгляд задетой за живое графини стал жестким, а в голосе появилась сталь. — Неужели ты думаешь, что тебя кто-то спасет? Интересно, кто же поспешит на помощь глупышу-герою? Твой дружок Мартин мертв, «папочка» Фламер, вечно вытаскивавший тебя из переделок, сдох еще в Полесье, легендарный богатырь Конт побоялся даже показаться на Старый Континент. Кто же придет на выручку, кто?!
Подтверждение смерти Гентара, к недоумению обоих вампиров, не вывело из себя и даже не расстроило моррона. Обе дамы не могли знать, что Дарк уже давно просчитал вероятность трагического финала, она составляла девяносто девять и девять десятых процента. Морроны не люди, основное их отличие в том, что они не боятся смерти, а к боли привыкают, как к неизбежному ритуалу.
— Извини, графиня, но ты упала в моих глазах еще ниже, — спокойно произнес Дарк, стараясь разговаривать с Лордом и не смотреть в сторону когда-то любимой женщины. — Прошедшего ад плеткой не испугать! Неужели ты надеешься заставить меня бояться? Мне даже разговаривать с тобой неинтересно, я уже давно понял и свои ошибки, и примитивные мотивы твоих поступков. Ты для меня — прочитанная книга, кстати, довольно посредственного автора...
Самбина нервно поджала губы, лицо Миранды было по-прежнему каменным и чужим. Меткий выстрел снайпера попал в точку, нужно было лишь развить успех. Аламез не надеялся смягчить свою участь, но и не имел желания впустую тянуть время. Ожидание казни куда мучительнее, чем сама экзекуция, какой бы жестокой она ни была.
— Вы вздумали меня напоследок унизить, но не имеете для этого средств, — покачал головой моррон. — Ты, Самбина, можешь похвастаться только тем, что обвела всех вокруг пальца. Мне жаль Мартина, он доверял тебе и жестоко ошибся. Ну что ж, мы все рано или поздно допустим роковую ошибку. Кстати, лично твой печальный конец уже не за горами! Ты зря решила пойти на конфликт с шаконьесами, они раздавят тебя, сотрут в порошок весь твой клан. Или ты, Миранда, — отвесив моральную оплеуху Лорду, моррон переключился на ее слугу и свою бывшую любовницу. — Ты можешь похвастаться лишь мастерством своего двуличия. Так тешь свои жалкие амбиции сколько угодно, только избавь мои уши от этой галиматьи! Хочешь, добавь еще, что я плохой любовник, сойдемся на этом и покончим быстрее! Предупреждаю, меня скоро стошнит от ваших надменных вампирских рож и вырвет прямо на ваш дорогой ковер.
— А ты неплохо держишь удар, даже очень неплохо, — прервав затянувшееся по окончании тирады моррона молчание, наконец соизволила заговорить Самбина. — Ты держишь, а как насчет...
Графиня выразительно покосилась на сидевшую рядом Диану. На губах обеих вампиров-красавиц заиграли хищные улыбки.
— Хочешь поиздеваться над ней у меня на глазах? Пожалуйста, сколько угодно, — пожал плечами Дар к, сопроводить сказанное жестикуляцией рук мешали тугие путы. — Мы оба морроны, наша жизнь всего лишь отсрочка, которая закончится в любой момент. Если ты за тысячу лет так ничего и не поняла, давай объясню. Инстинкт защитника семьи у меня отсутствует, выветрился с годами! Хоть ножом ее на куски режь, мне все равно...
К сожалению, моррон говорил правду. Века борьбы иссушили источник его эмоций, превратили в жестокого сухаря. Он столько терял и друзей, и любимых женщин, что назло террористам и шантажистам приобрел стойкий иммунитет к необдуманному, эмоциональному поведению в подобных ситуациях. Возможность смерти или мучений близкого воспринималась как объективная реалия, на которую можно повлиять, но далеко не всегда предотвратить.
— Ну что ж, откровенно, — произнесла Самбина, терпеливо выслушав монолог до конца, — но только у нас для тебя есть сюрприз, точнее, два сюрприза.
— Интересно, какой? Неужто решили соблазнить Огюстина Дора и скрестить его «воронов» с помойными крысами?
— Как ты, наверное, уже догадался, я была в курсе полесских исследований, — призналась графиня, вынимая последний козырь из рукава. — Вам удалось немного затормозить «проект 107» шаконьесов, но благодаря присутствующей здесь Миранде основная документация попала в наши руки еще задолго до того, как вы начали атаку на лабораторию. Теперь и мы, и шаконьесы знаем секрет этого принципиально нового, уникального оружия. Мы готовы смешивать пищевые добавки с едой уже начиная с завтрашнего утра, а Дор пока еще нет. Мир через пару недель будет принадлежать нам, если племена не сглупят, то мы с ними немножко поделимся, совсем чуть-чуть. — Самбина рассмеялась, предвкушая новые витки политических игр и огромную власть, которая вот-вот должна была прийти в ее руки.
— Дура, — тяжко вздохнул Аламез, явно не разделяющий ее оптимизма. — «Вороны» — воины, а твои вампиры хоть и хорохорятся, но всего лишь жалкие увальни. Когда Дор отдаст приказ, вас уничтожат еще до того, как вы растворите первую банку своих приправ в первом пивном котле.
— Тысяча, Дарк, — радостно прошептала графиня, — целая тысяча хорошо обученных военному делу вампиров собралась только здесь, во Дворце, а со следующей ночи по городу будут маршировать еще четыре. Что может сделать какая-то жалкая кучка «воронов»? Даже если Великий Сбор поставит всех шаконьесов под ружье, то они проиграют. Мы сможем выдержать и штурм, и продолжительную осаду. Кроме того, на нашей стороне много людей. Гентар мне очень помог, я специально заперла его в темнице на острове, зная, что он выберется и пожертвует собой ради вас. Борьба с терроризмом — хороший повод для объявления карантина и стягивания к городу войск с преданными мне командирами. Мы не уступаем шаконьесам по физической силе, а при желании можем мгновенно пополнить ряды: жители, застрявшие в Варкане туристы, наконец, военные, они могут быть не только едой, но и нашим резервом живой силы. Или ты думаешь, что мне сможет помешать «Одиннадцатый Легион»? Так его давно уже нет! Ваша четверка была последними настоящими морронами, остальных я даже гипотетически не могу принимать всерьез.
— В общем, считай, убедила, — со вздохом произнес уставший от пустого, бессмысленного сотрясения воздуха Аламез. — Напоследок мне выпала великая честь пообщаться с будущей повелительницей мира. Не пора ли отвести нас к стенке и нажать на курок, или ты еще мою плоть потерзать хочешь? А где доктор-садист прячется, или ты сама скальпелем по мясу водить будешь?
— Зачем же? — Самбина лукаво улыбнулась и загадочно посмотрела на Миранду. — У меня дела, дорогуша, дарю их тебе. Объясни, если хочешь, что к чему. — Самбина плавно изогнула свое тело, грациозно поднялась и, подарив Аламезу воздушный поцелуй, удалилась. — До встречи, Дарк, ты вскоре пожалеешь, что бессмертен!
Покинутая госпожой Миранда осмелела и, тут же скинув туфли, растянулась на хозяйской софе. На ее красивом лице заиграл хищный оскал, а карие глаза, которыми моррон когда-то восхищался, стали невыразительными, по-животному примитивными, как у почуявшего запах дичи волка.
— Надеюсь, ты не обиделся, дорогой? — произнес наконец-то вампир, уставший играть в гляделки-устрашалки-пыхтелки.
— На что, на тебя, что ли? — спросил Дарк с пренебрежением.
— Напрасно ты так, я ведь тебя люблю... по-своему, и только от меня будет зависеть впредь твоя и, кстати, ее жизнь. Надо быть аккуратнее, разговаривая с хозяйкой!
Нахальная вампирская улыбка уже бесила, Аламез подумывал накинуться и загрызть Миранду зубами. Он не сомневался, что Гроттке ему с удовольствие помогла бы.
— Хочешь знать, почему и что тебя ждет в ближайшем будущем?
— Не-а, — покачал головой моррон, — не люблю предвкушений.
— А напрасно. Знаешь, я все-таки расскажу, — настаивала Миранда.
— Не надо, мне безразлично, взорвешь ли ты меня, посадишь на муравейник или растворишь в кислоте. Играй в садистские игры сама или найди более пугливую жертву.
— Я тебя не убью, ты будешь жить долго, очень долго, я буду пить твою кровь, — щерясь, как только что выгрызшая печень у лани волчица, прошептала красавица и продемонстрировала плененным морронам обворожительный набор белоснежных клыков.
— Пожалуйста, пожалуйста, —Дарк закивал головой, — можешь начать прямо сейчас.
— Видишь ли, Дарк, кровь моррона раньше для нас действительно была ядом, но исследования в Полесье велись не только по оболваниванию людей, — открыла страшную тайну Миранда. — Предварительно проглотив всего одну маленькую таблетку, я могу спокойно поужинать тобой и нашей тихоней Дианой. Дело лишь в том, что я не хочу это делать сейчас, у вашей морронской крови слишком плохие вкусовые качества, а через месяц наши ученые клятвенно обещали исправить сей прискорбный факт, ты уж потерпи немного...
Завершив разговор на оптимистичной ноте, Миранда позвонила в колокольчик. В комнату тут же вбежали четверо вооруженных вампиров из клана Самбины, схватили пленников и, подняв на ноги, тычками прикладов погнали кдвери.
Самбина не соврала, вампиры действительно готовились к войне. Пока морронов вели в подвал, они успели увидеть многое. Еще неделю назад тихие коридоры и пустые залы, в которых гулко отдавался эхом самый тихий звук, наполнились шумом, гамом и топотом бегущих ног. Множество вооруженных вампиров в цветах различных кланов расположились на лестницах, в холлах и освобожденных для них комнатах. Картины армейского становья напомнили Даркудальверийские фильмы о путчах и народных восстаниях в слаборазвитых экваториальных странах, где сегодня карнавал, а на следующий день революция. Здесь царил точно такой же беспорядок: конфликты между отрядами, иногда перерастающие в мелкие стычки с применением прикладов, касок, накрученных на руку ремней и прочих подручных средств, не исключая котелков с провизией. Кого могла победить разношерстная армия с такой дисциплиной, Аламез не представлял, но чувствовал, что против шаконьесов им не выстоять. Кто полагается на численный перевес, лишь усыпляет свою собственную бдительность. Даже крестьянские орды встарь не могли справиться с немногочисленным, но сносно обученным рыцарским отрядом.
Двери одной из комнат с шумом распахнулись, из них с криком выбежали две девицы в разорванных одеждах и кинулись к лестнице, но натолкнулись на отдыхавшую группу вампиров и мгновенно стали едой. Убежавшая от одних и без спросу съеденная другими, добыча стала причиной красивой драки со скаленьем клыкастых рож, с размахиванием когтистыми лапищами и уморительным по технике исполнения фехтованием на прикладах.
«Война еще не началась, а они уже мародерствуют и устраивают потасовки. Глупая Самбина, в какую глубокую яму завели ее собственные интриги и необузданные амбиции!» — размышлял пленный моррон, предчувствуя, что резня в Варкане кончится плохо не только для беззаботного, не видящего, что творится у него под носом, человечества.
На лестничной площадке между вторым и первым этажами конвоируемые нос к носу столкнулись с Тварью. Женщина выглядела уже совсем по-другому и была, как ни странно, в одежде. Она едва взглянула в их сторону и, сделав вид, что не знает, продолжила болтовню со своими товарищами. По выполнении задания они стали для нее обычными кусками мяса, которыми, кстати, совсем скоро можно будет питаться. На другое отношение Дарк и не рассчитывал, а вот Диану поведение бывшей соратницы почему-то задело. Наверное, сказывался необычайно малый опыт жизни в шкуре моррона.
Подвал замка был обустроен на славу, здесь находились и складские помещения, и холодильный зал для хранения запасов плазмы, а также клетки для содержания живых сосудов с кровью, то есть людей, прикованных к стенам цепями. Щемящее сердце зрелище, оптимальное будущее для людей с точки зрения сиятельной графини Самбины, на которую возлагал такие большие надежды ныне покойный маг Мартин Гентар. К сожалению, гении обычно близоруки, отлично разбираются в сложных кознях противников, но пригревают гадюку на собственной груди.
Развязав им руки, морронов впихнули в переполненную людьми камеру. Страшная вонь, запах пота и ужасная сырость стали не самым тяжким испытанием. Находившиеся на крошечном пятачке в шесть квадратных метров узники плакали, выли и стонали, тем самым постепенно сводя друг друга с ума. По счастливой случайности, Дарк заметил маленький пробел на скамейке слева от входа и едва успел усадить растерявшуюся Диану. Страх страхом, горе горем, но желающих поудобнее устроиться было множество.
Аламез сел рядом, возле ног Дианы, и положил голову на ее колени. Девушка осторожно погладила ее кончиками пальцев.
— Дарк, а ты им сказал правду? — внезапно спросила девушка, когда моррон уже почти задремал.
— Ты о чем? — поднял сонный взор Аламез.
— Ты не боишься смерти?
— Я уже привык, — пытался пошутить моррон, но, видя, что удевушки совершенно не то настроение, ответил серьезно: — Правда, когда-нибудь и я не воскресну.
— А за меня... за меня ты боишься?
— Боюсь, но им этого нельзя показывать. Стоит лишь намекнуть на твое слабое место, и туда обязательно ударят грязным сапожищем, да еще каблук провернут.
— Но все чего-то боятся. И у нас,у морронов, есть слабости. Что же делать?
— Не показывать, обманывать, пусть враг думает, что ты боишься чего-то другого.
— Так чего же боишься ты? Неужели есть что-то, страшнее окончательной смерти?
— Есть, — ответил Дарк, кивнув головой на толпу стенавших людей. — Их будущее, я умер тысячу лет назад и с тех пор живу только для них. Это не громкие слова, поверь. Я не могу позволить превратить человечество в безвольное стадо баранов. Потеря личности — вот истинное лицо смерти.
— Ты ведь не сдался, ты что-то придумал, — тихо прошептала Гроттке. — У нас ведь еще есть шанс спастись?
— Придумал, — соврал Аламез, боясь лишить надежды единственно близкого ему человека, — но пока нужно ждать... возможно, долго.
ГЛАВА 19: А ПОЕЗД МЧАЛСЯ НА ВОСТОК
Клотильда Дебарн сильно рисковала, выйдя наружу и идя навстречу врагу. Хоть наводчики орудий и не сводили с моррона перекрестьев прицелов, но близость босса к мишени не позволила бы им выстрелить в случае неадекватных действий террориста-одиночки. Конт понимал это и оценил, поэтому и не пытался захватить заложницу, а, наоборот, вызывающе продемонстрировал свою беззащитность: снял бронежилет и поднял руки вверх, показывая, что не прихватил с собой оружия.
— Что ты делаешь? — удивилась Дебарн.
— Ребят твоих успокаиваю, наверняка нервничают, — ответил моррон, оценивающе глядя на смуглую темноволосую красавицу, в чьей родословной явно не обошлось без трех-четырех эфиольских поколений.
— Напрасно, они знают, что делать, и совершенно спокойны, — заверила Клотильда.
— Извини, как-то раньше не доводилось беседовать под дулами сразу трех орудий, — небрежно пожал плечами моррон и опустил руки.
— Так в чем же дело? Пошли внутрь. — Дебарн ловко развернулась на высоких каблуках и, подав Конту знак следовать за ней, пошла к боковому люку грозного танка.
— А на фотографии она красивее, — прошептал себе под нос Конт, ничуть не опечаленный этим фактом, скорее, наоборот, обрадованный.
Крепость на колесах была небольшой, но расположение внутри аппаратуры и механизмов было компактным. Экипаж состоял всего из четверых шаконьесов, не считая высокопоставленную пассажирку. В принципе «танкистов» было даже много, учитывая степень компьютеризации и автоматизации управления бронированным монстром. Сложность систем не исключала комфорта, проектировщику даже как-то удалось впихнуть между кабиной управления и орудийным отсеком маленький кабинет, в который и завела гостя Клотильда. Впрочем, радушие хозяйки ограничилось предложением сесть в кресло, напитков из бара и яств Дебарн не предлагала, видимо, решив свести предварительные деловые игры к минимуму и сразу перейти к делу.
— Чего ты хочешь? — задала откровенный вопрос Клотильда и, сев напротив, без страха посмотрела в бесцветные глаза Конта.
— Откуда ты меня знаешь? — задал встречный вопрос моррон и не собирался продолжать разговор, пока не услышит ответа.
— Читала много, — пошла на поводу Клотильда, — «История Легиона» плюс еще кое-какие источники.
— Допустим, а как узнала, что в подземелье именно я?
— А кто же еще? Только один из морронов подходил под описание убийцы добряка Отто.
Тело моррона ощутило легкий толчок, поезд тронулся с места и куда-то поехал. Тряска не ощущалась, но скорость мгновенно стала огромной. На мониторе компьютера появилась умопомрачительная цифра: «2500 километров в час».
— Куда мы?
— Подальше отсюда, — не покривила душой Дебарн. — Не думаю, что встреча с «воронами» или иными подразделениями нашей армии сейчас уместны.
— Интриги плетешь? — усмехнулся Конт.
— Нет, — покачала головой Клотильда, — просто я спасаю положение. Есть врачи-хирурги, они стараются вырезать любой гнойник, любую опухоль, — шаконьесская красавица выразительно посмотрела на Конта, давая понять, что гнойником является именно он, — я же скорее терапевт, сторонница экстенсивных методов. Но ты не ответил на мой вопрос: чего же ты все-таки хочешь достичь, убивая Великих Вождей?
— Сумятица, страх, бардак в ваших рядах, межплеменные конфликты, передел сфер влияния и прочая неразбериха, — понимая бессмысленность вранья, признался Конт. — Это не решит проблему, но даст время, затянет внедрение «проекта 107».
— В принципе того же самого хочу и я, — шокировала Дебарн моррона своим признанием. — Видишь ли, шаконьесы на самом деле не такое уж и зло, как ты думаешь. Тебе просто приходилось общаться не с лучшими из нас, с радикалами, которые находятся в плену прямолинейных и отчасти наивных представлений прошлого.
— Если ты меня уважаешь, прекрати демагогический бред, — прервал вождя Конт. — Или говори, что хотела, или останови поезд, на ходу я прыгать не буду, хоть тебе этого хотелось бы.
— Хорошо, но могу я заручиться твоим молчанием, вне зависимости от того, что бы я ни сказала, как бы больно ни было это тебе слышать?
— Пятнадцать минут вытерплю, — после раздумий ответил Конт.
— А больше и не надо, — ответила Дебарн и впервые подарила моррону чарующую улыбку. — Шаконьесский род всегда был един и испокон веков преследовал всего одну великую цель — выжить. Нашим предкам удалось сначала избежать полного уничтожения, а потом выжить среди людей, стать незаметными в безликой человеческой толпе, но при этом не потерять себя. Именно эта цель и заставила нас держаться вместе, примерно так же ведут себя и обособленные группки людей, когда они попадают в чужое государство, например, филанийские переселенцы в Мальфорне активно поддерживают друг друга, а в Альмире, в свою очередь, есть герканский квартал. Все это вполне объяснимо: национализм меньшинства против агрессивного неприятия большинства, состоящего из коренных жителей этой местности. У нас тоже существуют племенные отличия, но они менее выражены, потому что есть общий враг, люди, среди которых приходится выживать. Хотя, признаюсь честно, в последние двести — триста лет нам живется довольно неплохо, мы разбогатели, заняли достойное положение в обществе, в том обществе, подавляющее большинство членов которого даже не знают слова такого «шаконьес». Было бы нашей целью уничтожение людей, мы бы уже давно применили менее изощренное средство, но мы этого не хотим, не хотим ощущать себя плантаторами, живущими за счет труда рабов. Шаконьесский род никогда не пойдет по пути эльфов, потому что тогда ослабеет, и нас постигнет их же участь. Любой социум живет лишь в движении, останавливаясь, он разлагается. Взять хотя бы Восточно-Континентальную Империю, она развивалась, пока отвоевывала новые земли, но когда предел был достигнут, заметно ослабла и сама превратилась в жертву. Вот уже семьсот лет, вплоть до самого объединения в КС, который, кстати, тоже наше детище, ее правители были озабоченны лишь одним — не допустить распада: залатать дырки национальных разногласий и удержать вместе пытавшиеся отделиться территории. Это не прогресс, это профанация и упадничество! А причина в том, что одни люди направляли свои усилия, чтобы жить за счет других, а не работать самим.
— Ты хочешь сказать, — преждевременно нарушил Конт обещанное пятнадцатиминутное молчание, — что вы не ненавидите людей, а, промыв им мозги, просто хотели принудить их к прогрессу?
— Почти, — кивнула Клотильда Дебарн. — А разве ты не видишь сам, куда катится ваш, да и наш тоже, мир и в чем скрыта настоящая угроза? За столько веков развития ваша цивилизация так и осталась скопищем примитивных дикарей. Вы тратите деньги на что угодно, кроме работы, то есть осознанного создания качественно новых продуктов. До начата объединения в КС и подчинения Дальверией разрозненных земель Нового Континента на политической карте мира было множество государств, ведущих между собой постоянные войны. Намного проще ограбить соседа, чем попытаться заработать самому, а в природе человека заложено всегда выбирать самый короткий и легкий путь. Как богатеют правители? Да только подчиняя себе других и обворовывая свой собственный народ. Как ты думаешь, почему полесские торговые династии так упорно сопротивляются вхождению в КС? Да потому что тогда они потеряют реальную власть и больше уже не смогут держать свой народ в изоляции, распродавая на сторону по дешевке природные ресурсы. «Каждый удельный князек тащит себе кусок!» — процитировала Клотильда отрывок из песенки малоизвестного полесского автора. — Да, мы глобализируем мир и уже целых пятьдесят лет инициируем поступательное движение человечества. Именно в этом и заключается смысл «проекта 107», а банки с пищевыми добавками — лишь не доведенный до ума инструмент. Без нас вы бы уже давно переубивали друг друга, если бы не мы, то еще лет тридцать назад началась бы последняя война, в которой не было бы победителя. Взгляни в окно, мы мчимся в два раза быстрее, чем ваш межконтинентальный лайнер, и это еще не предел. А знаешь, почему мы смогли создать такую технику и протянуть под всем миром сеть скоростных подземных тоннелей? Потому что не отвлекались по пустякам, не тратили наши силы на войны, решение никчемных проблем и конфликтов, не стоивших даже выеденного яйца. Пойми, пока человечество не объединится под одним флагом, вы уже не сможете идти дальше. Государства под разными предлогами будут и впредь заставлять народы драться друг с другом ради своих интересов. У корабля «человечество» должен быть один лоцман, а не тысяча, иначе он не только никуда не поплывет, но и потонет при первом же шторме!
— И этим лоцманом, конечно же, станете вы, — снова вставил слово моррон.
— А кто же еще, кто же еще способен? — ничуть не смутилась Клотильда. — Стремление кразвитию и постоянному движению заложено в шаконьесах природой, точно так же, как в человеке лень. Когда человек беден, он работает, чтобы поддержать свое существование, но как только ему выпадает случай разбогатеть, он сразу забрасывает дело и самодовольно складывает ручки на отъеденном животе. В основе всех без исключения природных явлений лежат два процесса: возбуждение и торможение. Шаконьес и человек, разве не похожее сочетание, но только на социоуровне? Один стремится вперед, второй пытается сделать жизнь комфортной; один осваивает новые технологии и территории, другой адаптирует их под рамки своей лени, разве это не плодотворный симбиоз?
К тому же шаконьесы уже давно перестали быть отдельным биологическим видом, ну, за исключением «воронов». Я лично готова пройти любое медицинское обследование, ни один из ваших ученых светил не осмелится заявить, что я не человек...
— Понял, — прервал дальнейшие объяснения явного моррон. — В чем же подвох? Почему же «проект 107» свелся к обычному плану массовой промывки мозгов?
— Несмотря на единство цели, племенные различия все же существуют, они выражаются прежде всего в привычных образах восприятия мира и в методах достижения цели. Я считаю ошибкой, что много лет назад Великий Сбор поручил курировать проведение исследовательских работ по проекту Огюстину Дору. Он не ненавидит людей, но по-другому оценивает опасность, исходящую от них, именно поэтому и торопится внедрить не доведенный до ума препарат, а уж только потом дорабатывать его на ходу.
— О чем ты?!
— Дор считает, что, несмотря на наше усиленное воздействие обычными методами, люди все-таки уничтожат себя в течение ближайших десяти лет, поэтому и торопится.
— А ты?
— Я с ним частично согласна. Все к этому и идет, но, по моим расчетам, у нас еще есть как минимум пятьдесят лет, значит, есть время усовершенствовать препарат, довести его до ума и удалить из его состава все вредные элементы. Ты можешь сказать, что воздействовать на подсознание противоестественно да еще через Коллективный Разум. У меня есть два контраргумента: во-первых, мы, шаконьесы, превратились из отдельного вида в часть человечества, а значит, и стали частью Коллективного Разума. Лучшее доказательство этого — несколько шаконьесов-морронов, но их имен я не назову, извини.
Василенко Иван
Березин Федор
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Шилова Юлия