Чтение 11–й страницы книги ~Тайник на Эльбе~

- Чепуха. - Азизов встал. - У вас же не было передатчика.

- Он имелся на явке.

- Быть может, у Седобородого?

- Нет, об этом человеке я никогда ничего не слыхал. Я говорю
правду, гражданин следователь.

- А он. Седобородый, знал вас, и притом великолепно. Почему?

- Думаете, предал меня по заданию... оттуда?

- Вы и сами так думаете.

- Меня забрасывали дважды - во Францию и в Польшу, и оба раза
удачно. - Лисс потер лоб. - И вот теперь... Нет, ничего не понимаю!
Неужели то, что вы говорите, правда? Не могу поверить...

- Да. Вас предали свои же.

- Тогда, тогда... - Лисе вдруг напрягся, вцепился руками в край
одеяла. - Я раскрою вам одну тайну. Это очень важно. Я узнал о ней
совершенно случайно!..

Рассказ Отто Лисса

Как я уже говорил, подготовку к выполнению задания проходил в
Остбурге. Подробности вам известны. Когда все было закончено, я
получил несколько свободных дней. Затем меня должен был забрать
специальный самолет.

Днем я не показывался в городе, вечером же это разрешалось. С
наступлением темноты я отправлялся куда-нибудь в порт. Там много
кабачков, где можно приятно провести время.

В последний перед вылетом вечер я приехал в порт в обычное время.
И нос к носу столкнулся с человеком, которого знал еще в молодости, но
давно потерял из виду. То был Карл Брейер, довольно видный член НСДАП,
в прошлом крейслейтер1 одного из районов Тюрингии, затем руководитель
какого-то отдела в крипо2, а сейчас, как я узнал, штандартенфюрер3 СС
и сотрудник СД.

1 Крейслейтер - руководитель окружной организации фашистской
партии.

2 Крипо - уголовная полиция в гитлеровской Германии.

3 Штандартенфюрер - чин в СС, соответствует полковнику.

Мы никогда не питали друг к другу особых симпатий. Но так бывает
- два земляка, встретившись в чужом городе, всегда испытывают чувство
близости. А я да и он не имели в Остбурге знакомых.

Спустя полчаса мы сидели в ночном кабаке. Бренчал пианист.
Несколько пар танцевали. Мы выпили. Я посоветовал спутнику отыскать
себе девицу и тоже стать в круг. Он молча указал на свою левую руку.
Тут я заметил, что она странно неподвижна.

"Ушиб, - пояснил он, - сильный ушиб. Словом, не до танцев".

Я вопросительно на него поглядел, но он ничего больше не сказал.

Впрочем, скоро он стал более разговорчив; мы порядочно выпили, и
Брейер стал хвастать своими делами. Он ткнул себя пальцем в грудь, на
которой болтался новенький Железный крест, и заявил, что третьего дня
получил его из собственных рук рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.

"За что?" - спросил я.

Брейер хитро ухмыльнулся.

"Видишь ли, причин много. Но главная - это операция с архивами".

Я недоуменно пожал плечами, не понимая, о чем идет речь. Он
пояснил: в западных районах Советского Союза, так же как в Польше,
Чехословакии и другие странах, оккупированных вермахтом, были созданы
многочисленные отделы и отделения гестапо, абвера и СД. За время
оккупации в них накопилось большое количество архивов. Ценность этих
архивов огромна. Когда началась эвакуация на запад, поступило
строжайшее предписание - бумаги вывезти на территорию рейха и
сохранить в специально оборудованных тайниках.

"И эту операцию проводил ты?"

"Не всю... - Брейер замялся. - Словом, я вывез большой транспорт
архивов из группы городов России".

"Ну, а рука? - не унимался я. - При чем здесь рука?"

Брейер не ответил.

Время бежало. Было уже далеко за полночь, а мы все пили. О
поврежденной руке Брейера я больше не спрашивал - мне, собственно, это
было ни к чему. Пил и чувствовал себя великолепно. Я полагал, что и он
не думает ни о чем, кроме вина. Однако ошибся. Брейер, окончательно
опьяневший, вдруг наклонился ко мне, обнял за плечи, зашептал:

"Веришь, я чуть было не погиб... Представь, кругом вода,
чувствую, что захлебываюсь, тону, и ничего не могу поделать, чтобы
спастись..."

"Но ты же цел и невредим", - сказал я.

Брейер кивнул, налил себе полную рюмку, выпил.

"Цел, конечно, - сказал он, - но это происшествие обошлось мне
недешево. Вообрази: ты в подземном хранилище, куда сложили эти самые
архивы; идут последние работы по укладке в штабеля больших, наглухо
запаянных металлических ящиков; привозят новую партию груз а в обычной
упаковке - дерево и бумага, его надо переложить в металлическую
тару... И вдруг - грохот, крики! Старая Эльба сыграла с нами шутку -
воды ее протаранили стальную стену, ограждавшую хранилище с запада, и
устремились к ящикам. Тогда-то я и заорал. Я был вне себя от страха.
Вспоминаю об этом - и по спине ползет холодок. Ведь если бы вода
уничтожила архивы, кто-нибудь из помощников Гиммлера, присутствовавших
в хранилище, разрядил бы в меня свой пистолет. Почти не соображая, я
кинулся в воду и, напрягая все силы, стал вытаскивать ящики, которые
только что принесли. А их уже заливали темные пенные струи... Там я и
повредил руку".

Брейер еще долго рассказывал о происшествии, приводил
многочисленные подробности. Сболтнул он и о месте, где устроен тайник.
Вы помните, Брейер говорил: "Воды протаранили стальную стену,
ограждавшую хранилище с запада". Так вот, это почти на десять
километров западнее Остбурга. Там лес, берег Эльбы.

Глава пятая

На рассвете с одного из подмосковных аэродромов поднялся
транспортный самолет, имея на борту двух пассажиров. Один был
полковник Рыбин, другой - его помощник майор Керимов.

В тот год, когда Аскер Керимов закончил среднюю школу, ему не
было еще семнадцати лет. Свой дальнейший путь он определил твердо:
учеба в индустриальном институте, диплом химика. Кроме того, он будет
продолжать совершенствоваться в немецком языке, который изучал с
детства.

И вдруг - крутой поворот в жизни. Он получил повестку из
военкомата. Прибыл по вызову. Его принял подполковник - Аскер и сейчас
помнит его волнистые черные волосы, контрастирующие с ними голубые
глаза, высокий, с залысинами лоб. Подполковник оказался не военкомом,
а представителем органов госбезопасности. Аскеру сделали предложение
поступить в одно из специальных училищ. Он был озадачен. Стать
чекистом? Он ведь ничего не умеет! Подполковник усмехнулся и пояснил,
что чекистами не родятся - их воспитывают, долго и тщательно готовят.

К своему удивлению, Аскер обнаружил, что собеседник многое знает
о нем - о его страсти к языкам, об увлечении футболом, даже о прыжке
на парашюте с самолета, который Аскер совершил год назад. "Но главное,
- сказал подполковник, - что серьезен, честен, хорошо учился. - Он
помолчал. - Ведь твой отец один из тех, кто устанавливал Советскую
власть на Кавказе. Так кому же защищать эту власть, как не его сыну!"

Войну Аскер встретил лейтенантом, сотрудником органов
госбезопасности в Баку. Затем - Москва, работа по переводам и
дешифровке трофейных документов. Рапорты с настойчивой просьбой
отправить на фронт. И, наконец, служба в армейской разведке.

Новая работа позволила Аскеру хорошо изучить повадки врага. Во
время одной операции в ближнем тылу гитлеровцев Аскер попал к
партизанам. Там оказался пленный офицер СС. Возникла мысль -
воспользоваться документами гитлеровца. И Керимов был заброшен в
глубокий тыл противника. Трудная операция прошла успешно. Добытые
сведения помогли обезвредить группу вражеской агентуры, орудовавшей в
Советском Союзе...

Сейчас Аскер вновь служил в Москве. Полковник Рыбин и он летели в
Баку, чтобы на месте разобраться в некоторых вопросах, связанных с
показаниями агента Отто Лисса о тайнике с архивами германской
секретной службы.

Рыбин и Керимов расположились на узенькой алюминиевой лавочке,
привинченной к полу кабины.

- Вздремнем, майор, - сказал полковник Рыбин. Он привалился к
борту кабины, поднял воротник пальто, глубоко засунул руки в карманы -
было холодно.

Рыбин был намного старше Керимова по возрасту и стажу работы в
специальной службе. В памятные январские дни 1924 года, когда страна
хоронила Ленина, вагоновожатый московского трамвая Орест Рыбин явился
в партийную ячейку депо и положил на стол секретаря исписанный лист
бумаги.

Секретарь прочитал его и молча спрятал в папку, лежавшую на краю
стола. Рыбин успел заметить, что в папке уже скопилось немало бумаг, и
каждая, как и принесенная им, начихалась со слова "заявление".

"Ну как? - сказал он, наклоняясь к секретарю. - Примут меня?"

"Обсудим".