евреями там, где нас можно было отличить. А здесь такую же роль выполняют
ортодоксы по отношению к светскому населению. С ума сойти!
понять нашу жизнь, но что меня все время удивляло: как в ней совмещалось
неприятие того, что она видела кругом, с желанием здесь остаться.
большом доме. И чтобы вокруг было столько земли, чтобы не видеть соседей. Я
посмеялся и напомнил ей, что она в Израиле, страна маленькая, это ей не
Канада с Россией. Она усмехнулась и ответила, что напрасно я так думаю, для
богатого человека нет преград.
была уверенная в себе девушка, довольная собой и своей карьерой, а примерно
три недели назад ее настроение резко ухудшилось. Я как-то зашел за ней,
чтобы идти на очередной прием, она лежала неодетая и рыдала в голос. Я стал
ее расспрашивать, но она только мотала головой и не отвечала. А вечером, на
приеме, сумела напиться тем шампанским, которое подавали.
неестественно весела и говорила, что не стоит волноваться.
оставил.
работу примерно часа в четыре. Она была в ужасном состоянии и умоляла, чтобы
я приехал. С ее слов я понял, что ей надо съездить на пару дней на север
страны и что она не может отправиться без меня. Отпросившись у Менахема, я
поехал домой, взял пару белья на смену, написал эту записку и бросился к
Татьяне. Она сидела в номере и была пьяна. Под столом валялись три пустые
бутылки из-под "Голды". Видимо, она прикладывалась к ним давно - невозможно
выпить такое количество зараз и после этого что-то соображать. Конечно, ни о
какой поездке не могло быть и речи. Я сунул Татьяну под холодный душ,
заставил вырвать над унитазом. Ее била мелкая дрожь. Вскипятив чайник, я
заставил ее выпить крепкий чай. Наконец она пришла в себя и смогла связно
говорить. И о чем? Начала объясняться мне в любви! Клялась, что не может без
меня жить, что полюбила и хочет быть моей женой. Потом сказала, что ждет от
меня ребенка. Валерия, я был в шоке. Передо мной была совершенно другая
женщина.
со знанием языков и с явной сексуальностью, которую не могут скрыть никакие
строгие костюмы. Когда мы впервые легли в постель, она без всякого смущения
сказала мне, как она предохраняется, и все же посоветовала воспользоваться
презервативом. Как она могла забеременеть? Да, я был увлечен, но не
настолько, чтобы думать о дальнейшей жизни с нею. И потом, она должна была
вскоре уехать!
Равновесие - это самое зыбкое состояние, которое только возможно. Влюбилась
девушка, захотела выйти замуж и остаться здесь. Чему ты удивляешься?
девушка.
Посмотрел своими рыбьими глазами и спросил: "Что тут у вас происходит?" Я
разозлился и сказал, что его это совершенно не касается. И что приличные
люди стучат, прежде чем войти. Он пожал плечами и вышел. А Татьяна снова
начала реветь и повторять сквозь слезы: "Я больше так не могу!" Всю ночь она
не отрывалась от меня. Она с таким надрывом отдавалась мне, будто
чувствовала, что это в последний раз... Утром я спустился в кафе
позавтракать. Татьяна спала. Когда вернулся в номер, - голос Дениса дрогнул,
- она была мертва. Тут я смалодушничал. Бросился к выходу и сбежал из
гостиницы. Я знал, что меня будут искать. В бумажнике оставалось восемьдесят
шекелей. Их удалось растянуть на четыре дня. Я не хотел пользоваться
кредитной карточкой, чтобы по ней не вычислили, где я. Четыре ночи спал на
скамейках. Потом, поняв, что так больше не смогу, я автостопом добрался до
Ашкелона и пришел к тебе, - он прижался ко мне всем телом и тихо прошептал,
- к тебе, Лерочка, даже не к маме.
его объятий.
было видно - давно все обдумал.
авантюру, я тут же поставлю себя вне закона. А не помочь нельзя. Денис -
интеллигентный парень, которому совсем не место в общей камере. За что он
должен страдать?
тебе. И ты вправе сейчас просто выставить меня на улицу или позвонить в
полицию. Но прошу тебя, Валерия, помоги мне сегодня, а потом можешь выкинуть
меня из своей жизни.
причине своей природной стыдливости.
x x x
дверь, ворвалась в мою комнату.
завтраку.
школу? Я покажу Денису программу. Скачала с Интернета.
вышла из дома.
нужно было будить. Войдя в спальню, я потрясла его за плечо и произнесла
нашу дежурную шутку:
оторвался от подушки.
сон, и мне снится...
то обожжешься.
пробуждением на какой-то скамейке.
из страны на время, пока не найдут убийц Татьяны. Все равно я ничем
следствию помочь не могу, я ничего не знаю, врагов ее не видел, с друзьями
не знаком. Будет лучше, если я проведу это время не в следственном
изоляторе, а в Москве у друзей.
о тебе сведения.
Кузнецов. Мой отец был полковником КГБ, русским, я и сюда приехал как
Кузнецов, а на Геллера фамилию поменял здесь, когда получал удостоверение
личности. Поэтому и мой русский загранпаспорт выписан на Кузнецова. Виза в
нем не просрочена, я же недавно летал в Екатеринбург, - он протянул мне
пустую чашку, - и единственное, о чем прошу тебя - принеси мне паспорт. Он
дома, в комоде, в левом нижнем ящике.
прослушивании. Возьми паспорт, джинсы, пару рубашек и доллары. Они там же,
рядом с паспортом. Остались от прошлой поездки.
электрическим счетчиком. Откроешь дверку шкафа на лестничной клетке и
увидишь. Квартира семнадцать. Все поняла?
Сертаков Виталий
Березин Федор
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Соломатина Татьяна