пропустить его. Ни один из парней не обернулся, чтобы узнать, кто идет. И
хотя площадка была достаточно большая, протиснулся Евлентьев с трудом.
Подойдя к ящику и вынув из кармана пакет, он остро ощутил внимание к себе.
Повернув голову, увидел, что все четверо смотрят на него. Не было в их лицах
угрозы, не было и усмешки, они просто смотрели на него, бездумно и
равнодушно. Именно таких вот взглядов и нужно опасаться больше всего, потому
что за бездумностью может стоять все что угодно - от обшаривания карманов до
ножа в спину.
пальцы, повлажнела ладонь. Прислушался - никто не спускался сверху, не
поднимался снизу. Сквозь мутные, надколотые стекла окна, расположенного
между этажами, он не увидел ни одного прохожего. И только сейчас вспомнил,
что, добираясь сюда между домами, прохожих видел очень редко, не всегда даже
удавалось уточнить дорогу, не у кого было спросить.
столько из аккуратности, сколько желая затянуть время, но понимал, что
никуда ему не деться, выходить из дома придется. И он, стараясь сохранить на
лице выражение спокойное и беспечное, шагнул вниз. "Авось пронесет", - успел
подумать.
следующий пролет лестницы, но почувствовал, что не сможет этого сделать - он
просто уперся в грудь длинного парня.
сигареткой не угостишь?
пытаясь смягчить разговор, подавить в себе чувство опасливости, которое
овладевало им все сильнее. Неожиданно он обнаружил, что стоит в плотном
кольце, что двое крепко держат его за руки, один оказался за спиной, а самый
длинный, ткнув кулаком в солнечное сплетение, ощупывает карманы.
руках, но тут же получил сильный удар в лицо. Следующий удар пришелся в
челюсть, потом под глаз. Сознание дрогнуло, поплыло, скорее всего от удара в
челюсть.
уже не шарил в карманах, видимо, убедившись, что там ничего не найдет. Руки
Евлентьева оказались свободны, и он, изо всех сил ухватившись за перила,
попытался вырваться из кольца. Это ему удалось, он сбежал на несколько
ступенек вниз, но там его настиг Длинный.
четко определить, когда же у него в руке оказался газовый баллончик. Скорее
всего это случилось, когда длинный уже на нижней площадке нанес очередной
удар по голове - у него в руке оказалась какая-то железка. И тогда
Евлентьев, не колеблясь, брызнул ему в лицо струей газа. Длинный замер на
какое-то время, потом вдруг заорал, широко открыв рот, и Евлентьев направил
струю прямо в этот рот и нажимал, нажимал кнопку баллончика в нескольких
сантиметрах от истошно орущего рта. К ним на площадку сбежали оставшиеся
трое, и Евлентьев, оставив длинного, успел все-таки брызнуть в направлении
каждого из них. Парни отшатнулись, прижали руки к глазам, и тогда Евлентьев,
не теряя ни секунды, бросился вниз, в дверь, на улицу.
гонится, и перешел на шаг. Пересек один двор, углубился во второй, в третий.
Уже стемнело, и найти его после всех метаний уже вряд ли было возможно.
случае, если парни бросились преследовать его, то прежде всего они подумали
бы о станции. И Евлентьев, выскочив на Можайское шоссе, принялся
останавливать машины, идущие в сторону Москвы-. Но все проносились мимо, те,
кто промышлял извозом, уже разъехались.
рядом с водителем и захлопнул дверцу.
ошибся?
нет, к Киевскому... Чего это я... Конечно, к Киевскому.
пожал полными плечами водитель. - Мое дело баранку крутить.
десяточку накинешь... Лады?
метро. Получилось даже быстрее. К тому же его охватило какое-то странное
чувство - хотелось все время путать следы, сбивать с толку преследователей,
которые, возможно, все еще идут за ним, чтобы узнать, где он живет, и
расправиться при удобном случае. Поэтому Евлентьев даже проскочил одну
остановку, вышел на "Новослободской" и тут же, перебежав на другую сторону
платформы, успел впрыгнуть в двери поезда, идущего в противоположном
направлении. И только после этого вышел на "Белорусской".
тысяч рублей бутылку "Смирновской", настоящей, российской "Смирновской", а
не какой-то заокеанской подделки. Слишком много на него сегодня навалилось
событий, чтобы вот так просто спустить их, не осмыслив, не освятив
стопкой-второй.
же заорал радостно, бросился ставить чайник, смахивать со стола кисти,
краски, крошки. Видимо, тяжело давалась ему рабочая усидчивость, и он
искренне радовался каждому поводу отложить кисти, перевести дух.
на ворох бумажных рулонов, подшивок довоенных журналов, на обломки старых
роялей, буфетов, кушеток, которые Варламов подбирал, обходя время от времени
ближайшие свалки.
чайку-то, махани!
подобранный во дворе этого громадного дома. - И не только чайку.
Так?
раньше были контакты с инопланетянами! Более того, они у нее постоянны!
Чем-то она приглянулась высшему разуму!
инопланетянином.
что Евлентьев уже с хрустом свинчивает крышку и разливает водку в те самые
стаканы, из которых он собирался пить чай.
больше. Занюхал корочкой черного хлеба, посидел нахохлившись и наконец
распрямился, улыбнулся.
еще больше половины, и на душе у него совсем потеплело.
с короткими автоматами пугливо пробегали прохожие, кралась неслышной тенью
вдоль заборов Зоя, ощутив вдруг непреодолимый мистический зов, неожиданно
осознав, что ей срочно надо мчаться в мастерскую Варламова, иначе она может
опоздать... Шла обычная жизнь на улице Правды.
забравшись в кресло с ногами. Свет в комнате был погашен, и по лицу ее
проносились разноцветные сполохи ночной передачи. Настырные голоса убеждали
что-то есть, что-то пить, беспрестанно что-то такое необходимое для жизни
жевать. Какие-то ублюдочно-сытые мужики с заморской внешностью действительно
что-то жевали, жевали, жевали, показывая, как они счастливы в этом своем
бесконечном жевании. Наступили новые времена, Запад щедро делился с Россией
своими открытиями и достижениями.
разложены вилки, ножи, в центре стола мерцала бутылка, посверкивали гранями
Шилова Юлия
Верещагин Олег
Каргалов Вадим
Доставалов Александр
Посняков Андрей
Смоленский Вадим