Чтение 11–й страницы книги ~След нумизмата~

былые веселые времена. Их похмелье плавно перерастало в очередной запой.

Силин вздрогнул от неожиданности, пожал плечами и отказался:

-- Нет, спасибо.

Странно, он чувствовал, что не нравится этой сухопарой женщине с
иссушенным возрастом и характером лицом. Его соседей она просто презирала,
но к нему почему-то отнеслась с удивительным недоверием и нетерпением.
Михаилу не очень хотелось пить водку, рыбу он вообще терпеть не мог, но что
делать. Пришлось и выпить, и закусить.

К залу Силин больше не оборачивался, его занимало одно: куда же девался
вышибала? Узнал он об этом в последний момент. Мощный Серега рассорился со
своим мелкозернистым приятелем, да тут еще Силин, уходя, случайно уронил
свою высокую табуретку. На грохот и гам из неприметной двери рядом с
тамбуром выскочил здоровый детина со свирепым выражением лица.

-- Так, кто тут выступает не по делу? -- сурово спросил он. Михаил уже
уходил, и охранник, скользнув по нему взглядом, рванулся к
друзьям-собутыльникам. Отойдя метров на тридцать от бара, Нумизмат обернулся
и увидел дружный полет обоих друзей в ближайшую лужу. Здоровяк Серега
переоценил свои подорванные алкоголем силы и проиграл сражение более
молодому противнику. Не узнал Силин и почему его так невзлюбила сухопарая
барменша Зоя. А та сказала вернувшемуся с улицы швейцару:

-- Видел длинноволосого? Типичный поп. Терпеть не могу этих святош:
вечером в церкви кадилом машет, а поутру вон руки дрожат. А этот все на шест
пялился, видно, тоже охота на голую задницу посмотреть.

-- Конечно, у них ведь как попадья, то килограммов по сто, не меньше, --
захохотал вышибала и, выпив рюмку водки, снова отправился к себе в каморку
смотреть видик.

А Силин шел к вокзалу. От водки неприятно кружилась голова, но она хоть
на время прогрела его изнутри. Думал Нумизмат по-прежнему о своем -- о том,
как раздобыть оружие, о Гаране -- все вспоминал его тяжелую походку, о том,
что так не вовремя загремел в больницу Васян.

Потом он неожиданно остановился, наблюдая, как по противоположной
стороне улицы шествует типичная собачья свадьба. Небольшая белая сучка вела
за собой штук шесть псов самых разных размеров, от той-терьера до одичавшей
овчарки. Силин не уловил начала драки, но вдруг вой, лай и звериный рык
взорвали покой тихой улочки. Белая собака по-прежнему трусила впереди, а
сзади нее слились в комке ярости сразу несколько псов. Этот клубок пестрым
колесом крутанулся по асфальту, чуть не сбив с ног двух взвизгнувших
девчонок. И тут же собачья свора распалась, несколько кобелей поменьше
размерами отскочили в сторону, и остались только двое: та самая одичавшая
овчарка и крупная серая собака с темной полосой по спине. Неожиданно Силин
узнал ее, без сомнения, это был Чифир Васяна. Видел он его в свое время
всего несколько секунд, но волчий окрас и порванное левое ухо хорошо
запомнил. Его тогда еще рассмешила мысль, что у хозяина с отрезанным носом и
собака под стать ему.

А кобели все стояли друг против друга, оскалив зубы и глядя глаза в
глаза. Низкий утробный рык в любую секунду готов был взорваться новой
яростью. Овчарка казалась выше в холке, но пес Васяна был мощнее и шире в
груди. Силин ждал новой драки, но неожиданно более породистый пес поджал
хвост и отошел в сторону, прижимая уши и оглядываясь при каждом шаге. Чифир
еще несколько секунд постоял в горделивой позе победителя, а потом
повернулся ко всем остальным псам спиной и побежал догонять измученную
кобелиными домоганиями невесту.

Усмехнувшись, Силин двинулся дальше, а взглянув на часы, еще и прибавил
шагу. С заходом в бар и этой собачьей сценой он уже пропустил одну
электричку до Железногорска.
9. РОЖДЕНИЕ ЗВЕРЯ.

Этот роковой день вымотал Силина до изнеможения. В Железногорск он
приехал лишь к концу первой половины дня, и все пришлось делать чуть ли не
бегом, перепрыгивая из автобуса в автобус и неизбежно попадая на обеденные
перерывы, распределившиеся словно назло ему на следующие два часа.

Адреса антикварных лавок и частных барыг Михаил знал давно, иногда он и
раньше продавал не нужный ему хлам. Но в этот день все торгаши словно
сговорились довести его до белого каления. За две чудные иконы
восемнадцатого века Ушаковской школы они давали столь мизерную цену, что у
Силина сначала появилось желание просто отматерить этих крохоборов, а в
третьей лавке он уже был готов прошибить той же иконой голову оценщика.
Перекупщики в один голос талдычили о падении спроса на иконы, и гораздо
больше интереса проявляли к чернильнице в стиле рококо, а также к бронзовому
распятию удивительно тонкой работы. Деваться Силину было некуда и, скрипя
душой, он продал свои вещицы за сумму в два раза меньшую, чем рассчитывал.

После этого Михаил нашел магазин, про который ему говорил цыган. В нем
он полчаса простоял в каком-то трансе. Здесь продавалось все что угодно:
пистолеты, револьверы, охотничьи ружья, карабины. Они находились так близко,
рядом, только руку протяни. Но чуть раньше Михаил прочитал правила
приобретения оружия и понял, что никогда не сможет приобрести хоть что-то из
этого арсенала законным путем. Чтобы купить пусть даже газовую "пукалку",
надо было выложить кучу денег и собрать охапку справок. На это у него не
хватило бы ни терпения, ни времени.

После оружейнего магазина Силин поехал в противоположный конец города к
давнему знакомому профессору, коллекционеру старинного оружия. Деньги
Нумизмату все равно были нужны. Не получилось достать оружие законным путем,
купит на "черном рынке". Старичок при виде кремниевого пистолета долго
восхищался, охал и ахал.

-- Жалко, что он у вас один, это ведь явно дуэльный вариант! Удлиненный
ствол, граненое сечение, бельгийского или французского производства.
Примерно двадцатые годы прошлого века.

После столь бурного начала профессор замялся:

-- Сколько вы за него хотите?

-- А сколько вы за него дадите? -- спросил в свою очередь Силин.

-- Знаете ли, я сейчас не при деньгах, -- признался профессор. -- Платить
нам стали как-то удивительно. Во-первых, задерживают зарплату, а во-вторых,
столь странные суммы начисляют, просто как-то даже смешно, ну и... стыдно,
честно говоря.

-- Хорошо, сколько вы можете дать? -- настаивал Михаил. Старичок назвал
сумму, сам же явно стесняясь ее.

-- Я согласен, -- равнодушным тоном согласился Нумизмат. Он уже понял,
что в этот день удачи ему не будет.

Потрясенный профессор отсчитал деньги, а Силин спросил:

-- Скажите, а у вас ничего нет такого... посовременней? -- Михаил показал
рукой на развешенное по стенам оружие. -- Я бы купил.

-- Нет-нет, мои интересы ограничиваются прошлым веком. "Веблей",
"Смит-Вессон" номер три, первый кольт. Это самые поздние.

-- Ну извините, всего хорошего.

Из-за этого неудачного рандеву Силин опоздал на восьмичасовую
электричку и пришлось ему добираться до Свечина последней, почти пустой и
холодной. Безрадостное настроение Михаила еще больше усилилось, когда, выйдя
на вокзале, он понял, что опоздал и на последний автобус.

Поеживаясь от легкого, но холодного ветра, Силин отправился домой
пешком. Все как-то застыло у него внутри, замерли и мысли, и эмоции.
Безразличие и тоска полностью овладели душой Нумизмата.

В знакомый переулок он свернул уже во втором часу ночи. Кто-то шел
впереди него, но Михаил, занятый своими невеселыми мыслями, долго не обращал
внимание на попутчика. Они так бы и не встретились, но тут идущий впереди
человек решил закурить. Остановившись, он отвернулся от встречного ветра и
чиркнул зажигалкой. В скромном свете зыбкого пламени Силин рассмотрел
милицейскую фуражку, круглое добродушное лицо с густыми усами и узнал
живущего в соседнем подъезде участкого милиционера со смешной фамилией
Жучков. За глаза его звали, конечно, не иначе как "Жучка". Так и говорили:
"Вон Жучка куда-то побежал". Самое забавное, что жену лейтенанта, такую же
невысокую, круглую и чрезвычайно ленивую бабу все почему-то именовали
Бобиком.

С участковым у Силина сложились самые хорошие отношения. Время от
времени он заходил в гости сыграть пару партий в шахматы да полюбоваться
последними приобретениями Нумизмата. Именно к нему в вечер ограбления в
первую очередь побежал Михаил.

-- Николай! -- окликнул Силин соседа, уже было отвернувшегося, чтобы
продолжить свой путь.

Тот обернулся, присмотрелся.

-- А, это ты, Миш! -- обрадовался милиционер. Голос у него был под стать
фамилии и смешной фигуре -- высокий, хрипловатый фальцет. -- Откуда это ты так
поздно?

-- Да с электрички, в Железногорск ездил. Иконы продал, пистолет, еще
кое-какое барахло.

-- Что это ты так? -- удивился лейтенант. Он прекрасно помнил и иконы, и
тем более пистолет.

-- Деньги нужны, -- коротко пояснил Михаил.

-- А, понятно. Про коллекцию-то ничего по-прежнему не слышно?

-- Нет, как в воду канула.

-- Жалко.

-- А ты откуда так поздно? -- из вежливости спросил Силин.

-- Да солдатик из нашей воинской части сбежал, с автоматом. Видели его в
городе, вот и поставили всех на уши. Пришлось прочесывать подвалы и чердаки.
А у нас подвалы сам знаешь какие, да и чердаки тоже. Чуешь, поди, весь
пропах этим голубиным дерьмом...

Жучков рассказывал, похохатывая, про свои похождения, при этом отчаянно
махал руками -- такая уж у него была манера общения. Но Нумизмат ничего уже
не слышал. Машинально он поддакивал, кивал головой. А в голове его билась
только одна мысль: "У него в кобуре лежит пистолет!" Перед внутренним взором
Силина снова возникли сваленные кучей пустые планшеты, затем вспотевшее,
злое лицо Филиппова, грузная, тяжелая походка Гарани. Он даже не понял,