пистолетов.
и не любил работать с ним. Его раздражало хладнокровие Бориса, подчас
граничащее с равнодушием.
кобурой в сейф. Он прилично намял бок сегодня. Хуже нет, когда в жару
таскаешь эту штуку. Детское увлечение оружием прошло у него в армии.
содержимым которых ему поручил ознакомиться следователь.
А это - постановление на арест Коробкова, - протянул Леня тоненькую папку.
попрощался и положил трубку.
мужик. Можно, я помогу вам бумаги разбирать?
крафтовскими мешками. Ну что ж, начнем.
перевязанные пачки. Здесь были уже знакомые папки с надписью <Архив>,
аккуратно сложенные блокноты, целые кипы бумаг с текстом, отпечатанным на
машинке.
пронумеровано в том же порядке, как лежало на полу в комнате убитого. С
чего же начать? Может, зря он отослал Леню Сытина? Нет, не зря. Олег любил
долго в одиночестве копаться в вещественных доказательствах. Потому что с
каждым днем розыска они могли сказать все больше и больше. Вот она,
знакомая папка с новой повестью Бурмина.
отложил папку с повестью. Он не вернет ее следователю, пока не дочитает.
Интересно, сколько же бумаг у пишущего человека? Неужели они все одинаково
нужны ему?
человеком аккуратным. На обложке каждого блокнота стоял год, а иногда даже
месяц. Постепенно он отобрал семь толстых книжек, видимо, они-то и были
последними. Олег листал страницы, читал записи, и у него было такое
ощущение, словно он подглядывает в окно. Перед ним раскрывалась чужая
жизнь. Постепенно найдя в беспорядочных на первый взгляд записях некую
систему, он начал из фрагментов составлять некое подобие целого. Но
все-таки это было подобие. Целиком идею записей, ее главную мысль мог
знать только Бурмин. Что он хотел сказать короткой строчкой <конек на
крыше>? Возможно, именно это должно было впоследствии вызвать
ассоциативный ряд. Или вот: <Человек дела не может быть флюгером. Он
компас>. А вот запись большая: <...из круглого иллюминатора мир тоже
кажется круглым. Пока он ограничен свинцовой водой Балтики. Второй день
нет солнца. Облака висят так низко, что, кажется, волны слизывают их и
несут к берегу, выбрасывая на песок лопающейся пеной.
главного нет. Какие-то обрывки, фрагменты, рассказы. Каждый по-своему
интересный, трагический и прекрасный. Но главного нет. Завтра буду в
Ростоке, оттуда в Берлин. Вилли обещал помочь. Но я уже чувствую, как
трудно будет найти документы по этому проклятому <зондерштабу-Р>. Надо
пойти в салон, а то совсем закисну в каюте>.
буровиком из Тюмени. Он едет по туристской путевке в ГДР. Как обидно, что
я ограничил свое творчество войной и правовыми вопросами. Надо ехать в
Тюмень, почувствовать запах сегодняшнего...>
сложно и долго готовится каждая публикация. И это захватило его. Поиски
Бурмина чем-то напоминали ему его работу. Точно так же, чтобы найти
истину, приходится перекопать горы ненужных фактов. Он так увлекся, что не
заметил, как опустились сумерки.
архивом, а Коробков где-то гуляет.
была пестра и нарядна.
машине, его останавливает инспектор ГАИ, приглашает в 108-е отделение
якобы за нарушение. За какое, пусть сам придумает.
Действуйте.
восьмого.
двух молоденьких девушек. Они чем-то неуловимо напоминали Лякину. Видимо,
Коробков был верен одному типу женщин.
величину. В объеме и цвете. И куртка, и рубашка, и брюки были подобраны
так, чтобы подчеркнуть его мужество и обаяние.
Сытин.
оперативники преградили ему возможность уйти, вот подошел к машине,
поцеловал одну девушку в щеку, полез в карман, вынул ключи, открыл заднюю
дверь, усадил девушек. Обошел машину. К машине медленно шел инспектор ГАИ.
козырьку.
машина влетела на Бронную.
друг друга еще во время учебы в ВЮЗИ.
показывая гостю, что он хозяин этой прекрасно оборудованной служебной
комнаты, заново перестроенного здания отделения, да и участок у него в
самом центре столицы.
асфальт потянуло?
засмеялся Олег.
рядом, да и живут неподалеку, а встречаться приходится в основном по делу.
А так все больше по телефону. С праздником или просто потрепаться.
Если какие трудности, поможем.
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Корнев Павел
Бажанов Олег
Березин Федор