Чтение 11–й страницы книги ~Опасная тихоня~

опытного московского журналюгу, который на подобных делах все зубы съел? Да
и у нас такие бы нашлись, стоит только свистнуть! Объяснение сему феномену
напрашивалось только одно: они польстились на мою сомнительную славу
затравленной правдоискательницы, коей я никогда не была.

После этой задушевной беседы мы наконец расстались, предварительно пожав
друг другу руки. "Кардинальша" холодно произнесла "до свидания", я толкнула
тяжелую дверь, предварительно захватив свое пальто, и тут же оказалась в
объятиях Веньки:

- Ну что, все решили?

Я не успела ничего ответить, потому что он выволок меня в коридор и
потащил в его дальний конец.

***

Мы с Венькой уединились в небольшом кабинете рядом с боковой лестницей и
приступили к составлению "плана взаимодействия с прессой" - формулировки
Венькины. Этот прощелыга сам уселся за компьютер, вызвал подходящий шаблон и
начал тюкать по клавиатуре толстым указательным пальцем. Набрав заголовок,
он бросил мне через плечо:

- Между прочим, твою работу выполняю, заметь!

- Инициатива наказуема, - хмыкнула я. - Это же твоя идея была сосватать
меня в пресс-секретари, не забыл?

- Не забыл, - вздохнул Венька и отстукал первый пункт: "Интервью, газета
"Губернский вестник". - Но учти, я это делаю не бескорыстно!

Кто бы сомневался!

- И что ты потребуешь взамен? Родину продать? Или душу? - проявила я
любознательность и придвинула к себе верхний из сложенных на Венькином столе
агитационных плакатов, с которого сердечно, но сдержанно улыбался Пашков.

- Родину я у тебя покупать не буду, - рассудительно отозвался Венька, -
поскольку это понятие абстрактное и не материальное. Душа, кстати, тоже.

Я продолжила изучение плаката. Фотография там, между прочим, была отнюдь
не одна, еще пять снимков поменьше разбавляли зажигательный пропагандистский
текст. На двух из них Пашков был запечатлен в компании
друзей-единомышленников, среди которых особенно бросались в глаза
примелькавшиеся завзятые демократы, на третьем - в кругу так называемой
культурной элиты, состоящей из парочки эстрадных звезд и известного,
необычайно плодовитого скульптора. А внизу были представлены снимки семейной
тематики. На первом кандидат в губернаторы обнимал пожилую женщину в зеленом
трикотажном платье, а подпись под снимком гласила: "И. С. Пашков с матерью
Клавдией Васильевной Пашковой". На втором, кроме самого Пашкова, я узнала
его холеную Снежану. Они сидели за довольно-таки скромным столом - то ли
обедали, то ли ужинали, - и не одни, трапезу с ними делили красивая молодая
девушка и парень со слегка испуганным взглядом. "И. С. Пашков в кругу
семьи", - прочитала я и еще раз, уже повнимательнее, посмотрела на снимок,
отметив, что выражение у пашковского сына все-таки какое-то странное, если,
конечно, это его сын.

- А я и не знала, что у нашего кандидата такие взрослые дети, - задумчиво
обронила я.

- Он рано женился, - отозвался Венька, - в восемнадцать лет.
Представляешь, совсем не погулял парень!

- Похоже, мадам держит его в ежовых рукавицах? - продолжила я свою
диверсионную деятельность.

- Да, она баба серьезная, - подтвердил Венька, подслеповато пялясь в
экран дисплея.

Признаться, не так уж много я из него вытянула, учитывая, что особенности
характера Снежаны Пашковой были мне уже ясны, по крайней мере, в общих
чертах.

- А где его дети, в Москве? - не унималась я.

- Старшая в Москве, она уже замужем. А младший здесь, они его всегда с
собой возят, его же оставить не с кем. Если только в психушку сдать.

- Как это? - опешила я.

- Очень просто, - ответил Венька, - у него с годовой не в порядке, с
самого детства. Больной парень, уже восемнадцать лет, а с мозгами - полный
швах. Аутист. Семейная трагедия, - вздохнул он, но особого сочувствия в его
голосе я не уловила.

- Аутист? - Я еще раз посмотрела на семейную фотографию: ясно теперь,
почему у парня такой странный взгляд. - Не очень много я про это знаю, но,
по-моему, аутисты - не дебилы.

- Я тоже не психиатр, но имел возможность несколько раз наблюдать его
вблизи. Скажу тебе, зрелище удручающее. Смотрит на тебя своими гляделками, а
выражение - никакое.

- А где он сейчас?

- У бабки. Здесь же живет мать Пашкова, так его к ней и сплавили. С ним
хлопот никаких - сидит себе и смотрит в одну точку - вместо мебели.

Я задумалась:

- Одного я не пойму, зачем тогда его на плакат поместили?

- А чего? - пожал плечами Венька. - Зачем скрывать то, что в любую минуту
может всплыть на поверхность. Лучше, что ли, будет, если про это пронюхают и
начнут строить всякие догадки. Мол, кандидат в губернаторы собственного сына
в психушку сдал. Кому это нужно? Впрочем, сейчас даже модно иметь такие
общечеловеческие проблемы. Люди узнают про больного сына и подумают: вот
ведь какой человек, известный, с деньгами, а тоже по-своему несчастный.
Такие вещи всегда за душу берут и интерес повышенный вызывают. Начнут
любопытство выражать, охать, сочувствовать: это какой такой Пашков? Не тот
ли, у которого сын инвалид? Тонкий психологический расчет! Обыватели любят
посмаковать подробности личной жизни известных людей, значит, надо дать им
такую возможность. Яркий пример - Клинтон: в прямом смысле со спущенными
штанами застукали, а рейтинг только поднялся.., так сказать, в прямой
зависимости от того, с чем его застукали, - похабно захихикал Венька.

- М-да, - покачала я головой, - у вас, я смотрю, ничто не пропадает, все
в дело идет.

- А ты как думала? Умный человек всегда обращает свои недостатки в
достоинства! - оптимистично заявил Венька.

- Ну а у нашего как.., со спущенными штанами? Есть чем порадовать
избирателя? - поинтересовалась я.

Венька перестал колотить по клавиатуре, обернулся и посмотрел на меня
внимательнее обычного:

- А тебе зачем?

- Зачем-зачем? - передразнила я. - Для общего развития. Ты что, уже
забыл, что сам сосватал меня в пресс-секретари? А в чем состоит распервейшая
обязанность пресс-секретаря? Формировать образ кандидата в средствах
массовой информации. А как же я буду этот образ формировать, когда сама не
знаю, какой он?

Венька пожевал жирными губами, не такой он был окончательный идиот, чтобы
не уловить в моих высказываниях подвоха, а потому ответил, тщательно выбирая
слова:

- Значит, так... Э-э-э... Образы, как ты понимаешь, бывают разные. У
нашего, да будет тебе известно, он такой: примерный семьянин, обремененный
слабоумным сыном, порядочный и честный человек.

- Не скучновато ли это покажется избирателю? - съязвила я. - Может,
все-таки стоит поискать в его прошлом что-нибудь веселенькое, типа Моники
Левински?

Венька оставил без комментария мою малопочтительную по отношению к
собственному же работодателю вольность, запустил принтер, и не прошло и
минуты, как на столе передо мной лежал лист обычного формата с распечатанным
"Планом взаимодействия с прессой".

- Это только "рыба", - пояснил он, придвигая стул и усаживаясь рядом со
мной.

Я пробежала глазами Венькину писанину и зашлась в приступе гомерического
хохота.

- Чего ржешь? - обиделся Венька. - Да если хочешь знать, это уже третьи
мои выборы, и, между прочим, еще никто не жаловался.

Я перестала смеяться и как могла утешила расстроенного Веньку:

- То-то ж и видно, что ты спец по этой части. Чувствуется комплексный
подход. Мне тут после тебя просто делать нечего.

- Я же сказал, что это просто "рыба", - самодовольно отозвался Венька, -
такой общий план, а ты должна учесть местную специфику и развить мои идеи.
Ну и опять же вся организационная часть за тобой. Ты будешь непосредственно
работать с авторами и, так сказать, держать руку на пульсе, чтобы не
напороли отсебятины.

- Ага, - выказала я собственную сообразительность, - чтобы не отклонялись
от заранее утвержденного образа.

- Вот именно, - ухмыльнулся Венька и поощрил мое служебное рвение:

- Прогрессируешь прямо на глазах.

- Неудивительно при таком-то руководстве! - продолжила я пикировку.

- Учись, пока я живой! - Венька оторвал зад от стула и сладко, с хрустом
потянулся.

- А что, есть опасения?

- Что-что? - заморгал Венька.

- Сам же сказал: пока живой...

- Тю, Капитолина! - возмутился Венька. - Типун тебе на язык!

Не успел он высказать теплое пожелание моему языку, как на столе
затренькал телефон. Венька сначала захлопал себя по карманам в поисках
мобильного, потом сообразил, что к чему, и поднял трубку:

- Да, да... Литвинец слушает... Кто говорит, кто? Плохо слышно...
Импрес-с-сарио? А, понял! Когда прибывает? Завтра? Семичасовым рейсом?
Встретим, конечно, встретим, как договаривались... М-м-м... Да о чем речь,
чтобы мы не встретили Елену Богаевскую?! Сам лично встретит! "Шестисотый"
"Мерседес" устроит? Устроит?.. Вот и отлично! Да... Да! Ждем, до завтра!

Венька опустил на рычаг трубку и сделал умное выражение: