read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



К счастью, это был последний, завершающий акт их ночной прогулки, и они вскоре уехали.
Отдуваясь от пережитого, Нартай завел двигатель и танк въехал на мост. Эдик вернулся в башню на место заряжающего.
Чтобы как-то скрыть смущение, Нартай нервно хихикнул:
- Надо было врубить громкую связь, да как гаркнуть на них! У него, наверное, месяца два потом не стоял бы...
- Да, кстати, - сказал Эдик. - Я помню по Афгану, что у наших танков никакой громкой связи не было. А теперь это на всех танках?
- Как же, "на всех"!.. - тщеславно рассмеялся Нартай. - Мне эту громкую связь за две бутылки водки наши радисты заделали, а когда генерал узнал, то всем своим шавкам сказал: "У вас есть еще такой второй Сапаргалиев? Нет? Вот и оставьте его в покое!!.." Ну, я под это дело еще и дистанционные электропуски пулеметов провел - уже бесплатно. Где ты слышал, чтоб танковый механик-водитель мог на ходу стрелять из пулеметов? А я могу! Ты сам видел... Не очень-то прицельно, но могу. Но знаешь, Эдик, в чем наше с тобой спасение? В том, что я будто бы знал, что ты меня украдешь!
- Ну, ты даешь, Нартай!.. Я этого сам не знал.
- Точно, точно, Эдик... Ведь как крепится танк на платформе? С внешней стороны, спереди и сзади - клиновидные стопора под гусеницы, а с внутренней - распоры между ведущими колесами. И тут ты хоть усрись со своим двигателем, хоть дотла его сожги, а танк с места даже не сдвинется!.. А я еще при погрузке на всякий случай эти распоры кувалдой вышиб, чтоб не терять власть над машиной. Словно знал, что мне за Советской властью придется в Мюнхен ехать!
Через некоторое время Нартай выкатился на какую-то совершенно пустынную проселочную дорогу, воткнул пятую передачу, включил мощную фару и откинул свой верхний люк.
Теперь он мог не пользоваться прибором ночного видения и в свете прожектора, безжалостно рассекающего темноту германской ночи, обдуваемый притоком прохладного воздуха, врывающегося в танк через открытый люк, без передышки гнал свою машину вперед почти с максимальной скоростью - километров пятьдесят в час.
Казалось, что выносливости этого маленького и тщедушного человечка в шлемофоне в уже испачканном детском тренировочном костюме и кроссовках не было предела!
Эдика нещадно мотало по всему боевому отделению башни. Изнуряющая волна тошноты неумолимо поднималась к горлу, он судорожно цеплялся за какие-то кронштейны и выступы и молился, чтобы Нартай хоть немного сбросил скорость...
- Куда ты гонишь?! Куда ты так гонишь, чертова кукла?!. - наконец простонал Эдик в ларингофоны.
- Ладно, заткнись! - зло ответил ему Нартай. - Тебе этого не понять!.. Ты слинял из своего дома - тебе торопиться некуда. А я линять не собираюсь! Меня, знаешь, сколько людей в Алма-Ате ждут?
В пять часов сорок пять минут утра, когда в танковых баках не осталось и капли горючего, Нартай выключил двигатель в семнадцати километрах от столицы Баварии - Мюнхена, у проволочного ограждения дальней стороны огромного оленьего загона, в трехстах метрах от "Китцингер-хофа"...
- Здесь? - сиплым от усталости голосом спросил Нартай и стащил с мокрой головы шлемофон.
- Да, - ответил ему Эдик.
Еле живые они вылезли из танка. Ноги не держали, руки одеревенели. Потрескивание остывающего двигателя в утренней хуторской тишине казалось неестественно громким.
Стайка китцингеровских оленей увидела Эдика и наперегонки бросилась к нему. Тянулись влажными бархатистыми мордочками через проволочное ограждение к Эдику. От Нартая пугливо отскакивали в сторону и снова тянулись к Эдику.
- Узнали тебя, что ли? - спросил Нартай.
- Я же кормлю их.
- Какие маленькие!.. Я думал, олени - большие.
- Это порода такая.
- Как я, - криво усмехнулся Нартай.
Эдик обнял Нартая за плечи, на мгновение притянул его к себе, но ничего не сказал.
Подошел вплотную к ограждению загона и погладил по морде самого маленького олененка, который бесстрашно тыкался носом в его ладони.
- Извини меня, Эдька, - тихо сказал ему в спину Нартай. - Я не хотел тебя обидеть. Мне, действительно, очень, очень нужно домой. Ты даже себе не представляешь - как нужно!..
Эдик ласково щелкнул по носу олененка и повернулся к Нартаю:
- Не волнуйся, Нартай. Мы сегодня же будем в нашем консульстве. Только необходимо пока куда-нибудь припрятать твою машину. А для этого нужны мои старики...
То, что я пишу сейчас - практически, никакого отношения к литературе не имеет. Это всего лишь запись событий, о которых я узнал уже тогда, когда они совершились. Может быть, когда-нибудь, если у меня хватит сил и времени, я попытаюсь сделать из этого киносценарий. В конце концов, это моя профессия.
Хотя боюсь, что к моменту окончания этой истории, ее привлекательность начисто померкнет под воздействием нового витка событий, уже сегодня волнующих мир значительно сильнее, чем частные судьбы отдельных персонажей. И уж тогда ни один продюсер не рискнет вложить деньги в такой фильм...
К чести стариков Китцингеров нужно сказать, что появление абсолютно советского танка на своем очень западногерманском хуторе они восприняли достаточно мужественно и тактично. Только Наташа слегка растерянно спросила:
- Боже мой, Эдик! Ты же хотел купить себе недорогой автомобиль. Зачем тебе танк? Да еще и вместе с этим китайцем?!
А Петер, с видом знатока, обошел танк вокруг, словно добрую кобылу, похлопал его по лобовой броне и заметил:
- Мне очень жаль, но боюсь, что полиция не разрешит тебе ездить на нем в Мюнхен... Хотя здесь, в хозяйстве, эта машина могла бы и очень пригодиться! Если, предположим, снять с него башню, пушку и пулеметы...
- Нет, - сказал Эдик. - Этого делать нельзя.
И, как мог, рассказал Наташе и Петеру заранее, еще прошлой ночью сфабрикованную историю о том, как по пути домой, в Россию, этот бедный и несчастный танк отстал от своих, заблудился, но на свое счастье встретил возвращавшегося из гостей Эдика и попросил его показать дорогу на Мюнхен, где есть Генеральное консульство Советского Союза, которое уже сегодня же примет все меры по отправке этого танка и его водителя - никакого не китайца, а обыкновенного советского казаха старшего сержанта Нартая Сапаргалиева обратно на Родину.
Так что, если можно, неплохо было бы пока поставить танк в какое-нибудь укрытие, а они с Нартаем помоются, часок отдохнут и на электричке поедут в Мюнхен, в Советское консульство...
Из китцингеровского трактора сцедили два ведра дизельного топлива, и на этом скудном, но спасительном рационе Нартай мягко и элегантно, без каких-либо лишних торможений, поправок и разворотов загнал свой танк под крышу огромного сарая с сельскохозяйственной техникой, внутри которого было пристроено и жилище Эдика.
Нартай снайперски втиснул танк между трактором и электротранспортером, и от этого соседства громадный транспортер и внушительный трактор сразу стали казаться маленькими и беззащитными.
- Прима! - сказал Петер Наташе и Эдику и восхищенно добавил чудовищное русское ругательство. - Вельтмайстер!.. Даже я не мог бы этого сделать лучше! Мы должны с ним немедленно выпить!..
Но тут, опередив Наташу, Эдик первым восстал против предложения Петера, заявив, что советским дипломатам вряд ли понравится, если Нартай будет дышать на них парами алкоголя.
- Хорошо, - тут же согласился Петер. - Мы это сделаем вечером, когда вы вернетесь из Мюнхена!
- Надеюсь, что к вечеру его здесь уже не будет, - шепнула Наташа Петеру.
- Не надейся, - тихо ответил ей Петер. - Дипломаты никогда ничего быстро не делают. Вспомни Париж, когда нас обчистили во время нашего первого отпуска и мы обратились за помощью к своим дипломатам...
- О, Боже! Сколько лет тому назад это было?!
- Ты думаешь, с тех пор что-нибудь изменилось?..
На тусклой медной доске, укрепленной на стене дома номер двадцать восемь по Зайдельбергштрассе, черными вдавленными буквами было написано: "Генеральное консульство Союза Советских Социалистических Республик в Мюнхене".
С правой стороны наглухо запертой входной двери - небольшое переговорное устройство с двумя кнопками - красной и черной.
- На какую кнопку давить? - спросил Нартай у Эдика.
- А черт его знает... Я тут впервые. Дави на красную. Все-таки у нас
- экстренный случай!
Нартай сильно нажал на красную кнопку.
- Слушаю вас, - раздалось из переговорного устройства.
- С консулом надо поговорить, - сказал в микрофон Нартай.
- О чем? - спросило переговорное устройство.
- Откройте дверь, не бойтесь, - сказал Нартай. - Мы русские...
- Я вижу. Представьтесь.
- Старший сержант Сапаргалиев. Войсковая часть сто пятьдесят шесть двести пятьдесят четыре. А это мой друг - артист цирка Эдуард Петров.
- Если вы русские, то могли бы прочитать на дверях, что у нас сегодня неприемный день. Там на двух языках написано.
- Но у нас действительно экстренный случай! - сказал Эдик.
- Говорите. Слушаю вас, граждане, - с тоскливой вежливостью сказало переговорное устройство.
- Что ж, мы так и будем на всю улицу кричать?! - разозлился Нартай. - У нас дело государственной важности!..
И тут переговорное устройство словно выключилось.
Эдик нервно закурил сигарету. Уже вконец обозленный Нартай прильнул к стеклянной двери консульства и увидел, что в маленькой приемной нет ни одной живой души.
- Да, куда же они запропастились, бляха-муха?! - злобно прошипел Нартай.
- Ведите себя приличнее. Вы не в казарме, - вдруг посоветовало ему переговорное устройство. - А вы, гражданин Петров, загасите сигарету. У нас не курят. Приготовьте документы и входите после сигнала.
Когда Нартай вытащил свою солдатскую книжку, водительское удостоверение и объемистый танковый формуляр, а Эдик достал старую книжечку члена ВТО - Всероссийского Театрального Общества, где было написано, что он "Заслуженный артист РСФСР" (аусвайс он решил, на всякий случай, пока не показывать), в переговорном устройстве раздался дребезжащий зуммер и дверь негромко щелкнула.
Нартай и Эдик вошли в пустую приемную и растерянно огляделись.
- Ну, слушаю, слушаю вас, граждане, - слегка раздраженно произнес тот же голос, но уже из какого-то другого динамика.
И тут Эдик заметил, что часть противоположной от входной двери стены состоит из черно-коричневого толстого стекла, за которым ничего не видно, но из-за которого, наверное, видно все. Такое большое горизонтальное окно - абсолютно слепое для одних и совершенно зрячее для других.
У нижнего края темного стекла, в середине деревянного подоконника была прорезана узкая щель, позволяющая, во-первых, просунуть за стекло пакеты, бумаги или документы толщиною не больше трех сантиметров, а во-вторых, убедиться в том, что стекло, разделяющее "два мира, две системы", такое толстое, что любая попытка коварно преодолеть эту преграду обречена на полный провал.
Однако стекло было не без изъяна: вглядевшись в него, Нартай и Эдик все-таки сумели различить за ним чей-то неясный, тоже черно-коричневый, силуэт.
- Документы, - сказал им силуэт.
Нартай и Эдик просунули свои документы в узкую щель. После нескольких томительных минут их документы выползли обратно на свет Божий и из-за черно-коричневого стекла снова раздался голос, начисто лишенный интереса к хозяевам документов:
- И что вы хотите?
Нартай коротко рассказал толстому черно-коричневому стеклу о попытке похищения танка, о трогательной и случайной встрече с артистом Петровым, благородно согласившимся показать ему дорогу на Мюнхен к ближайшим официальным представителям Советской власти в Германии.
Теперь он просит предоставить ему, старшему сержанту Сапаргалиеву, и его танку временное жилище и укрытие. Кроме того, танку - четыреста литров дизельного топлива "ДЛ" и пятьдесят пять литров моторного масла, ибо расход масла при движении по грунтовым дорогам составляет до трех литров в час. А так как они в поисках Советской власти двигались именно по таким дорогам не менее пятнадцати часов, то в танке этого масла осталось только на то, чтобы смазать им швейную машину...
Хорошо бы еще перед обратной дорогой домой, в Россию, заменить топливные и масляные фильтры, но тут он, старший сержант Сапаргалиев, и сам понимает, что в Генеральном консульстве СССР в Мюнхене может не оказаться таких фильтров, тем более что его танк Т-62 - конструкции устаревшей и давно снят с производства. Так что этой просьбой он не будет обременять наших советских дипломатов и попробует сам промыть эти фильтры.
Ну, и естественно, обеспечить его, механика-водителя этого танка, старшего сержанта Нартая Сапаргалиева, нормальным пищевым довольствием, как и положено любому военнослужащему Советской Армии.
В динамике послышался усталый вздох и черно-коричневое стекло спокойно и рассудительно сказало:
- Вы куда пришли, граждане? В ясли? В детский сад? Или в первый класс начальной школы для дефективных детей? Вы что тут нам сказки рассказываете? Да если бы в Западной группе войск произошло такое ЧП, мы уже через два часа получили бы из Бонна информацию от нашего военного атташе! А вы заявляете, что это было двое суток тому назад... Не смешите, граждане! Уж если, как вы говорите,
вы - русские, то я вам, извините, по-русски и посоветую: не надо нам вешать лапшу на уши. Мы здесь не для этого сидим. У нас и без ваших фантазий дел хватает.
- Но у меня же боевая машина на руках! - крикнул Нартай. - Вот формуляр, технический паспорт!..
И Нартай стал просовывать в щель между стеклом и подоконником толстый танковый формуляр.
- Уберите, уберите, - невидимка вытолкнул формуляр обратно. - Мы здесь видели документы и почище сделанные. И на якобы угнанные самолеты, и на продажу урана, и на тонны наркотиков... Всякое бывало. Чего только ваш брат не придумает.
- Но у меня же демобилизация через двадцать один день! - вскричал Нартай.
- Судя по вашему виду, вы себя уже давно сами демобилизовали, - насмешливо проговорило коричневое стекло и сурово добавило: - А теперь хотите обратно домой, к маме. Не получилось в Германии, давай, дескать, попробую вернуться обратно в Союз... Вы будете бегать туда-сюда, а мы должны ставить вас на довольствие и отправлять в Советский Союз за государственный счет? Не выйдет, граждане. Наше государство - не дойная корова.
Мутная волна ненависти к этому еле различимому темно-коричневому силуэту за стеклом захлестнула до сих пор молчавшего Эдика:
- Но вы хоть потрудитесь проверить факты, о которых вам говорит товарищ Сапаргалиев!
- Это он для вас "товарищ", а для нас он - "гражданин неясной ориентации". Как, впрочем, и вы тоже, гражданин Петров.
- Вот и выясните эту самую "ориентацию", черт бы вас всех побрал!.. - рявкнул Эдик.
И тут непроницаемое коричневое стекло металлическим голосом произнесло классическую российскую фразу, обычно венчающую любой спор на разновысоких уровнях:
- Па-апрашу очистить помещение, граждане!!!
- А что если у меня в танке секретные документы стратегического значения?! - в отчаянии прокричал Нартай.
Но тут за стеклом зазвонил телефон. Нартай и Эдик услышали, как коричневый силуэт поднял трубку:
- Генеральное консульство Советского Союза... - и тут же перешел на немецкий язык с вологодским акцентом: - Яа-а... Генау! Момент маль... Битте, вартен!
И снова по-русски, уже к Эдику и Нартаю:
- Я кому сказал, граждане? Прошу покинуть помещение.
- Но вы хоть проверьте! - взмолился Нартай. - Это же все-таки - танк!!!
- Проверим, проверим. Будет ли только вам от этого лучше?
- Адрес хоть запишите, куда сообщить!.. - сказал Эдик.
- Надо будет - под землей найдем, - раздраженно проговорило толстое черно-коричневое стекло. - А пока прошу немедленно выйти. Я занят!
Ошеломленные, раздавленные и растерянные, Нартай и Эдик оказались на улице. Еще не веря в происшедшее, тупо смотрели друг на друга. Потом Эдик закурил сигарету, глухо сказал Нартаю:
- Я всякий раз пытаюсь понять причины - почему я уехал... И всякий раз, когда об этом задумываюсь, мне становится не по себе. А вдруг я ошибся? Вдруг за этими обидными мелочами не заметил главного, настоящего? Ради которого стоило... Ну, в общем, ты понимаешь. А эти мелочи все громоздятся и громоздятся и вырастают в какую-то огромную, непробиваемую стену, за которой уже ничего не видно - ни главного, ни настоящего. И ты сам под этой стеной становишься таким маленьким, таким беззащитным...
Эдик нервно затянулся, показал глазами на дверь консульства:
- Вот эта стена еще на один метр выросла...
- Тут я тебя, пожалуй, понимаю, - сказал Нартай. - А знаешь, чего мне сейчас больше всего хочется?
- Знаю. Оказаться в Алма-Ате.
- Нет, Эдька!!! - В узких глазах Нартая сверкнули бешеные огоньки. - Сейчас больше всего на свете мне хотелось бы подогнать сюда мою "шестьдесят вторую", да как жахнуть по ихнему черному стеклу из пушки БК-четвертым кумулятивным снарядом, чтобы хоть на секунду увидеть рыло того мудака, который сейчас с нами разговаривал!..
Эдик взял Нартая за руку, повел его за угол, на Карлштрассе:
- Развоевался... Господи! Да разве в этом дело, Нартайчик?!
Однако, чтобы не компрометировать свое государство, еще на обратном пути в "Китцингер-хоф", в электричке, было решено сказать старикам Китцингерам, что в консульстве приняли их хорошо, отнеслись с пониманием и сочувствием, обещали в самое ближайшее время все выяснить и помочь танку вернуться на родину. К сожалению (и все дипломаты были этим очень огорчены!), у них в Советском консульстве крайне мало места и пока негде разместить ни Нартая, ни его танк. И, если можно, некоторое время Нартай с танком побудут в "Китцингер-хофе". Спать Нартай может или в танке, или в комнатке у Эдика. А за пользование сараем как укрытием для танка они, конечно, заплатят столько, сколько скажут фрау и герр Китцингеры. Тут - никаких проблем!
Выслушав все это без особого восторга, Наташа сухо сказала:
- Идите мойте руки и садитесь обедать.
А старый Петер трусливо промолчал. Даже по-русски не выругался.
Когда выпили по стакану легкого белого вина и Наташа стала раскладывать салат по тарелкам, она увидела узкие диковатые остановившиеся глаза Нартая и сердце ее переполнилось жалостью к этому кривоногому малышу, так похожему на китайца.
Она неумело погладила его по голове и негромко произнесла:
- Кушай, сыночку... Кушай.
И то ли от прикосновения старухиной руки, то ли от неожиданно спавшего напряжения и внезапно навалившейся усталости, то ли от всего этого вместе взятого, но лучший механик-водитель танка Т-62 во всей Западной группе войск, старший сержант Советской армии Нартай Сапаргалиев, двадцати одного года от роду, о котором новобранцы дивизии слагали легенды и сказки, а старослужащие и командиры всех рангов до генерала включительно относились с опасливым почтением, вдруг уронил коротко стриженную голову на руки и горько-горько, по-детски, заплакал...
Часть Четырнадцатая,
рассказанная Катей, - о том, как Нартай и Эдик нашли ее на мюнхенском Хауптбанхофе...
...Когда они подошли ко мне - я их сразу узнала. Поэтому и не шарахнулась от них. А то на этом Хауптбанхофе, за те три ночи, что я там провела, я такого навидалась и наслушалась, что в пору было бежать оттуда без оглядки. А только куда?.. Вот и приходилось выслушивать... От предложения тут же, за углом, стоя "переспать" за чашку кофе и брецель - такой баварский кренделек с солью, до роскошной возможности отдаться одновременно троим в их автомобиле за сумасшедшую сумму в десять марок!..
Про Эдика я уже знала, что он русский, из Московского цирка, и мы с Джеффом как-то пару раз смотрели его номер на Мариенплац. Джефф, помню, был в восторге!.. Потом у Эдика вдруг появился вот этот тип - Нартай. Раскладывал реквизит, собирал деньги, короче - ассистировал... Я еще тогда сказала Джеффу: конечно, с такими сборами, которые делает этот московский циркач, можно позволить себе и ассистента! Бегает такой небольшой, узкоглазенький, в настоящем баварском костюмчике... Знаете, такие штанишки короткие замшевые на лямочках - "ледерхозе" называются, жилеточка расшитая, шляпка с султанчиком, "штрюмпфе" - носки такие высокие до колена, башмаки... Ну, вы сами видели. Здесь даже старики в таких ходят.
- Это мне тетя Наташа и дядя Петя Китцингеры на день рождения подарили, - с удовольствием вставил Нартай.
- Ладно, помолчи. Ты свое отговорил, - прервала его Катя. - Ну, короче, подходят они ко мне... Надо сказать, подходят они ко мне жутко не вовремя! Я, может, придатки немного застудила, может, так всегда при беременности бывает, не знаю, но я через каждые полчаса в туалет бегала. Причем каждый раз с огромной сумкой тети Хеси и гитарой. Оставить нельзя ничего даже на секунду!
И вот они подходят ко мне именно в тот момент, когда мне только впору до писсуара добежать. И говорят, нормально, по-русски:
- Привет! Тебе помочь?
- Ага... - говорю. - Постерегите вещи, а то я сейчас описаюсь!
Бросаю им сумку, гитару и ходу в туалет!
Возвращаюсь, стоят над моими шмотками. Эдька покуривает, Нартай в одной руке держит пакет, наверное, с едой, второй рукой от дыма отмахивается.
- Ну, не люблю я этого, не люблю! - снова влез Нартай. - Он же одну за другой смолит!.. Лучше бы выпивал, как я.
- Господи! Да уймись ты... Дай досказать-то! - снова оборвала его Катя. - Ну, познакомились... Я их уже видела,
они - меня. Рассказала я им в трех словах про себя, про Джеффа. Они так поглядели друг на друга, поглядели и говорят:
- Ладно, Катерина. Поехали с нами. Сегодня переночуешь у нас, а завтра что-нибудь придумаем. Здесь тебе, конечно, оставаться нельзя.
- А вы-то чего сюда забрели? - спрашиваю.
- Мы после работы пришли сюда какой-нибудь жратвы на ужин купить. А отсюда прямо на метро и домой...
Тут, что есть - то есть... В субботу и воскресенье или после шести часов вечера, когда все магазины закрыты, на Хауптбанхофе можно купить все, что твоей душе угодно. Раза в полтора-два дороже, но - никаких проблем.
- А где же твой реквизит? - спрашиваю. - Я видела ты всегда с чемоданом на Мариенплац приезжал...
- А чемодан и есть мой реквизит. Я его теперь в одном ресторанчике оставляю. У меня там кельнерша знакомая появилась, вот она и договорилась с хозяином этого кабачка.
- Пять марок хозяину - и все дела, - говорит Нартай. - Зато не надо его с собой таскать семнадцать километров туда и семнадцать обратно.
- Это вы так далеко живете? - удивилась я.
- Что ты!.. - говорит Эдик. - Разве это далеко? Двадцать пять минут на С-бане...
- И там два с небольшим километра от станции, - добавляет Нартай и говорит так строго: - Все! Кончаем чирикать. Поехали. Ты, Екатерина, держи пакет с харчем, мне давай гитару, а свою сумку - Эдику. Он у нас лось здоровый!..
Сели в электричку, покатили. Разговорились помаленьку. Оказалось, что мы с Эдиком в один день в Мюнхен прилетели. Только он из Москвы, а я из Израиля.
- И на кой тебе черт Израиль нужен был? - спрашивает меня Нартай. - Чего тебе в Ленинграде не сиделось?!
- А тебе зачем Германия понадобилась? - спрашиваю я его.
- Мне Германия была совершенно ни к чему! Я здесь - случайно.
- А я там была случайно... - отвечаю я ему.
Ну, не вступать же в длинные объяснения, оправдания, споры?



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [ 11 ] 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.