Чтение 11–й страницы книги ~Журналист для Брежнева~

Ну, что они телятся, эти телефонные техники?

И словно в ответ на мои мысли, в трубке звучит:

- Вы слушаете? Номер 244-12-90 соединен с телефоном-автоматом у метро "Университет". Отключать?

Телефон-автомат? Конечно, звонил профессиональный человек, такую не подхватишь на простой крючок.

- Отключайте, - говорю я. - А номер 244-12-90 переведите на кнопку. "Перевести на кнопку" на нашем сленге значит поставить на

прослушивание и магнитофонную запись всех разговоров, а также фиксировать, откуда этот номер будут набирать.

- У вас есть санкция? - спрашивает меня дежурный секретного отдела.

- Считайте, что есть. У меня чрезвычайные полномочия от Генерального прокурора. Я веду дело по заданию ЦК.

- Это все хорошо, но без санкции Петровки...

Недослушав, я бросаю трубку. С этими мудаками нечего терять время. Я плетусь в квартиру Долго-Сабурова. Сержанты еще караулят лежащую на тумбочке телефонную трубку, смотрят на нее издали в упор, словно она может взорваться. Я подсаживаюсь к телефону и набираю первый номер - Петровку, отдел Светлова.

- Дежурный старший лейтенант Красновский слушает! - звучит на том конце провода.

- Это Шамраев. Где Светлов?

- Подполковник Светлов в Дежурной части на связи с гостиницей "Пекин", товарищ Шамраев. Он вам срочно нужен?

- А что там, в "Пекине"?

- Объект вроде просыпается.

- Ясно. А где Пшеничный?

- Пшеничный здесь, в дежурной комнате, разбирается с двойниками поданных в розыск.

Понятно, Пшеничному все время достается самая черная работа, взвалил я на него действительно, как на лошака. Сейчас несколько тысяч фотографий Белкина, Акеева и Гридасова находятся на руках у московской милиции, сотрудников ГАИ и так называемых работников агентурной службы - стукачей, тайных осведомителей, барменов в злачных местах типа пивного бара в Сокольниках или на углу Пушкинской и Столешникова. И можно представить, сколько людей, подозрительно похожих на разыскиваемых лиц, задерживают сейчас на всех вокзалах, постах ГАИ, на улицах и в ресторанах и свозят на Петровку к Пшеничному для проверки документов и достоверного опознания. Конечно, рядом с Пшеничным сейчас должна сидеть Айна Силиня, художник Синицын и вахтер Сытин.

- А что из Риги? От Барона?

- Оттуда звонили, что подполковник Барон выехал в Юрмалу. Они там нашли свидетельницу, но она не хочет никуда ехать.

- Ясно. Записывайте. Срочно дать в розыск по Москве фото Германа Долго-Сабурова. Я сейчас на его квартире, мне сюда немедленно замену, чтоб сидели в засаде. Его телефон 244-12-90 поставить на кнопку, возьмите санкцию у Минаева. Вторую бригаду пошлите в засаду на квартиру его тетки, он может там появиться. Адрес: Проспект Мира 17, квартира 47.

- У нас столько людей нет, товарищ Шамраев! - взмолился дежурный.

- Доложите Минаеву, он даст. Скажите, что я просил. А сюда хоть пару человек немедленно!

- Понял. Разрешите исполнять?

- Да, исполняйте.

Я положил трубку и сказал сержантам:

- Вот что, ребята. Вы хоть и понятые и я не имею права использовать вас для оперативной работы, но дело есть дело. Если кто-то заявится сюда раньше милиции, будем брать втроем. Ясно?

10 часов 47 минут

Лена Смагина действительно уже просыпалась. Она лежала на широкой двуспальной кровати в номере гостиницы "Пекин", нежась и покуривая "Винстон". Сквозь задернутые шторы окна пробивалось июньское солнце и шум Садового кольца. Первая сигарета подчас спасительней утреннего душа, особенно после такой ночи, как вчерашняя. Лена с грустью подумала, какая жалость, что Виктор еще не имеет права жить в гостинице и должен торчать в чужой квартире, стеречь финский гарнитур и прочее барахло своего шефа. Какие они все-таки суки, эти деятели из ЦК и Совмина! Что им стоит вытащить Витю из лагеря вчистую, дать ему паспорт и вернуть московскую прописку? Но скоро, скоро и это случится - как только Витин шеф вернется из заграничной командировки. Вот тогда они с Витей заживут как надо. Курорты, театры, лучшие рестораны, машину купят... Взглянув на свою "сейку", Лена спохватилась - через десять минут закроют гостиничный буфет, пора вставать. Лена заставила себя подняться, наскоро сполоснула лицо, влезла в американское платье, купленное в "Березке" на сертификаты, тоже купленные на черном рынке. Пригладив щеткой волосы, Лена бегом ринулась в буфет - благо он находился на том же шестом этаже. По дороге, в коридоре ее чуть не сшиб с ног высокий красивый майор МВД. Он вышел из соседнего номера столь стремительно, что просто наткнулся на Лену.

- Вы что тут под ногами путаетесь? - с нагловато-веселой ноткой спросила у него Лена. То, что парень - майор МВД, Лену не удивило, это крыло гостиницы "Пекин" принадлежит Министерству внутренних дел, здесь постоянно толкутся милицейские чины со всех концов страны и члены их семей.

- Простите, Бога ради, - сказал ей красивый майор. - Говорят, что буфет до одиннадцати. Да?

- Точно. Идемте, я тоже в буфет, - Лена сразу взяла покровительственный тон, которым разговаривала с официантами в Котласе. Кроме того, она тут сторожил, а он, видимо, только приехал. - Раньше я вас тут не видела. В этом номере жила женщина-инспектор из Красноярска.

- А я из Одессы. Майор Смородинский, Эдуард. Для вас - Эдик. А ваше имя?

- Лена.

- Очень приятно, Леночка, вот и познакомились.

- Что это, большое событие в вашей жизни?

- Кто знает! Пути Господни... - мягко улыбнулся майор, и Лена отметила про себя, что он хоть и красив, но мягковат, не то что ее мужественный Витя.

Тут они подошли к буфету. Лена заказала себе аристократический завтрак: Тосты с икрой, кофе по-турецки и миндальное пирожное. А майор, сразу видать, провинция, набрал всякого силоса - салат, винегрет, четыре сосиски, кефир, картофельное пюре и чай с лимоном.

Усевшись за один столик с Леной, бравый майор из Одессы, уплетая за обе щеки свой силос, стал рассказывать ей, словно Хлестаков из "Ревизора", разные истории своей жизни. Из рассказов выходило, что умней, храбрей и изворотливей майора Смородинского нет во всем МВД. Сначала он в лицах изобразил, как проник в шайку контрабандистов, которые привозили морем заграничные товары: дубленки, джинсы, парфюмерию. Затем рассказал, как рискуя жизнью, раскрыл подпольную фабрику трикотажа. Потом - что-то еще, похожее на сюжет детективного фильма - мол, вчера в Академии милиции, куда он прибыл на летнюю экзаменационную сессию, как студент-заочник, всем студентам раздали фотопортреты трех мужчин. Двое из них - опаснейшие преступники, которых ищет вся Москва. А третий - известный молодой журналист, которого обожает Брежнев. Этот журналист должен на днях лететь с Брежневым в Вену и вдруг - бывает же такое! - какие-то типы средь бела дня похитили его в самом центре Москвы, увезли неизвестно куда. И теперь у майора Смородинского есть шанс потрафить самому Брежневу, найти его любимого журналиста. Вчера ректор Академии милиции генерал Крылов собрал их, всех студентов, сказал, что в Академии на несколько суток отменяются занятия - вся московская милиция брошена на поиски журналиста и его похитителей, и тот, кто найдет их, получит личную благодарность ЦК и внеочередную звездочку. Майор уверен, что именно он и будет этим счастливцем.

- Интересно, как же вы будете их искать? - спросила Лена, думая, как бы ей уже отвалить от этого болтуна.

- Очень просто, смотрите, - майор вытащил из кармана и положил перед Леной три фотографии. С одной из них на Лену смотрел ее Виктор - молодой, в тренировочном костюме. - Правда, симпатичный? - по-своему истолковал ее интерес к фотографиям майор Смородинский. - Это бывший известный боксер Акеев. Он и вот этот, некий уголовник Гридасов, похитили вот этого журналиста и еще одного парня, и кокнули парня где-то за городом...

Лена уже ничего не соображала и ничего не видела перед собой. Комок застрял у нее в горле. Смородинский все говорил, а Лену бил озноб - ее Виктора ищет вся московская милиция! Так вот почему он отсиживается в той квартире и боится лишний раз на улицу выйти!

На какое-то время ясность сознания вернулась к ней. Было это в тот момент, когда болтливый майор обронил, что ложка хороша к обеду - мол, если бы похитители вернули журналиста сейчас, чтобы он мог поехать с Леонидом Ильичом в Вену, им бы полнаказания скостили. Но поскольку они этого не знают, у майора есть шанс схватить еще одну звездочку, раз его прикомандировали непосредственно к МУРу, и уж он этих муровцев научит, как работать...

Смородинский долго бы еще говорил, если бы Лена не прервала его и не сказала, что ей пора по важным делам.

- Какие у вас, Леночка, могут быть важные дела?! Небось, тряпки - ГУМ, ЦУМ, что я, хорошеньких девушек не знаю?! - и он буквально уговорил Лену встретиться с ним в семь вечера, чтобы вместе поужинать в ресторане "Пекин".

- Хорошо, я приду, - пообещала Лена лишь бы отвязаться, заранее зная, что не придет.

Расставшись с назойливым майором, Лена вбежала в свой номер. Что, что делать? Надо оповестить Виктора, надо его спасти! Лена схватила телефон, набрала первые три цифры - 242, но вспомнила: Виктор на телефонные звонки не отвечает. Он живет в правительственном доме, там наверняка все телефоны прослушиваются, и поэтому "шеф", уезжая в командировку, запретил ему пользоваться телефоном. Да и ее телефон может прослушиваться, подумала Лена, не зря этот "Пекин" гостиница МВД. А может, за ней уже следят, а может этот дурак-майор не случайно рассказал ей эту историю и показал фотографии? Лена похолодела. Но нет, спокойно, без паники, она ведь сама заговорила с ним в коридоре, да и вообще он выглядит провинциальным тюфяком, силос жрал, как типичный провинциал. И все-таки... Лена осторожно подошла к своему окну, выглянула на улицу. Но Садовое кольцо было спокойным, никто не следил за ее окнами, никто не дежурил. Она выглянула в дверь. В коридоре уборщица Марья Ивановна гудела пылесосом, все было спокойно. Лена облегченно вздохнула. Нужно просто поехать к Вите и рассказать ему обо всем. Но поехать осторожно - проверить, нет ли за ней слежки. Не зря Лена дочь начальника лагеря - ее так просто не проведешь, она все милицейские штучки знает...

Секретно

Начальнику 2 отделения 3 отдела МУРа

подполковнику милиции тов. Светлову М.А.

РАПОРТ

Согласно Вашему указанию, мною, майором милиции Ожерельевым В.С. и моей группой производится наружное наблюдение за гр. Смагиной Е.Б., проживающей в гостинице "Пекин", номер 626. Выполняя Ваше оперативное задание я занял соседний номер 627 и, выдавая себя за командированного из Одессы майора Смородинского, прибывшего на экзаменационную сессию Академии милиции, познакомился с объектом. В буфете за завтраком я как бы случайно показал ей три фотографии: Белкина, Гридасова и Акеева. Гридасова и Белкина Смагина не узнала, но при виде фотографии Акеева проявила сильное возбуждение. Далее в процессе разговора Смагина спровоцировалась мною на общение с Акеевым. Мною также было внушено ей, что добровольное возвращение Белкина будет расценено органами положительно.

Сразу после разговора Смагина удалилась в свой номер, откуда пыталась связаться с кем-то по телефону, но, набрав только три цифры - "242", оставила это намерение без завершения. В 11.30 объект покинул гостиницу и направился по улице Горького вниз, в сторону Центрального телеграфа...

11 часов 45 минут

Я сидел в квартире Долго-Сабурова, ждал муровских оперативников и от нечего делать листал его фотоальбом. Этот альбом мы со Светловым видели и в прошлый раз, при первом обыске, но в тот раз нас мало интересовали все эти девицы в купальных костюмах и "производственные" фотографии: железнодорожная бригада N-37 "Москва - Ташкент" на фоне своего состава совместно с работниками вагона-ресторана и на переднем плане Герман Долго-Сабуров в обнимку с директором вагона-ресторана. В конце альбома лежал черный конверт с несколькими цветными снимками - эффектная шатенка на фоне черноморских пальм, среди веселой компании загорающих курортников, она же, смеясь, облизывает мороженое-эскимо на палочке, и, наконец, она же прямо на пляже стрижет Германа Долго-Сабурова - он сидит на стуле, а она стоит над ним с ножницами и расческой в руках. И на обороте снимка надпись: "Дорогой Геша! Надеюсь, ты не забудешь! Твоя Зойка-Чародейка. Сочи, "Жемчужина", мая, 1979".

Пожалуй, это уже кое-что! Где эти чертовы оперативники? У меня каждая минута на вес золота, а я сижу тут, как на привязи...

Оставляю в квартире своих сержантов - они уже освоились и с моего позволения лихо уплетают узбекский виноград, а сам опять отправляюсь к старушке-соседке, показываю ей фото этой девицы:

- Мамаша, вы знаете эту девушку?

- Никого не знаю! - старушка поджимает губки и делает замкнутое лицо. Действительно, зачем ей связываться с милицией, ведь потом этот сосед может ей отомстить! Конечно, эта старушка многое могла бы мне рассказать о Долго-Сабурове, не зря глазок на ее двери высветливается при любом шорохе на лестничной площадке, но, насколько я понимаю, она ведет только визуальное наблюдение и никаких имен или фамилий скорее всего не знает.

Я беру телефонную трубку, звоню полковнику Марьямову в железнодорожную милицию:

- Полковник, это Шамраев.

- Слушаю вас, - тут же раздается подобострастный голос Марьямова. - Чем могу служить?

- В мае этого года Долго-Сабуров был на Кавказе, в Сочи. Я хочу знать: это был отпуск? Он ездил туда по служебному билету или летал?

Раз в году все работники железных дорог СССР имеют право на бесплатный проезд в любую точку страны, и чаще всего железнодорожники используют эту льготу для поездки в отпуск. Именно это я и хотел сейчас уточнить у Марьямова.

- Если вы сможете подождать у телефона, эти данные будут в минуту, я только свяжусь с бухгалтерией управления дороги.

- Хорошо, товарищ полковник, я жду.

Я прождал меньше минуты и услышал:

- Вы меня слушаете? Бригадир поезда Герман Долго-Сабуров находился во внеочередном отпуске согласно приказу управления с 29 апреля по 6 мая. Служебные билеты до Сочи и обратно выписаны на него и его жену Зою Кириленко.

- Жену? Он же холостой! - сказал я.

- Здесь есть на этот счет заявление: "Поскольку я собираюсь оформить законный брак с гражданкой Кириленко Зоей, прошу считать ее членом моей семьи и выдать билеты для проезда в отпуск".

- А кто эта Зоя Кириленко, есть данные?

- Безусловно. Паспорт серия XXIII-ЛС, домашний адрес: улица Дыбенко 27, квартира 8, место работы - салон "Чародейка" на Новом Арбате, мужской мастер.

- Полковник, Родина вас не забудет! - восклицаю я радостно. - Ждите, я вам перезвоню. - Девушка, телефон салона "Чародейка" на Новом Арбате.

- 241-28-82, - отбарабанила она.

Звоню в "Чародейку". Номер, конечно, занят, но я набираю снова и снова. А другим ухом прислушиваюсь к лестничной клетке - не появился ли "племянник". Наконец, слышу на том конце провода:

- "Чародейка" слушает.

- Пожалуйста, Зою Кириленко.

- Ее нет, она на обслуживании. Будет с четырех.

- Что значит: на обслуживании? - спрашиваю я. - Она в парикмахерской?

- На обслуживании - это значит, выполняет работу у клиента на дому. У нас не парикмахерская, а салон. Кто ее спрашивает?

- Из бухгалтерии Курской дороги. Она в мае ездила в Сочи с нашим работником Германом Долго-Сабуровым, вы его знаете? Мне нужно уточнить насчет их билетов...

- А у тебя что - ревизия? - запанибрата спрашивает "Чародейка".

- Ну! - говорю я ей в тон.

- Ну, позвони после четырех, они оба будут.

- Кто, оба?

- Ну, и Зойка, и Герман, он сегодня из рейса пришел и звонил, узнавал, когда она будет.

- Спасибо, золотая! - говорю я, ликуя, и смотрю на часы: до четырех у меня масса времени, но и провернуть нужно кучу дел. Еще минуту назад я собирался арестовывать "племянника", если бы он вернулся домой, но теперь планы изменились и нужно замести следы обыска на случай, если Долго-Сабуров вернется домой до четырех.

Я стремглав бросился в квартиру Долго-Сабурова. Мои сержанты уже объелись виноградом, но, слава Богу, полящика еще есть, и я делаю простую операцию: укладываю на дно ящика ворох старых газет, сверху укрываю их оставшимся виноградом, и вот уже ящик снова полон. Долго-Сабурову сейчас вообще не до винограда, но нужно, чтобы на первый взгляд в квартире все было без изменений. Сержанты смотрят на меня удивленно, но мне некогда им объяснять, к тому же в этот момент появляется бригада оперативников - моя смена.

- Товарищ Шамраев, бригада МУРа в составе трех человек прибыла в ваше распоряжение. Старший по бригаде - лейтенант Козлов.

- Вот что, Козлов, я просил Красновского, чтобы этот телефон срочно взяли на кнопку.

- Так точно. Уже взяли, товарищ Шамраев.

- Хорошо. Задача такая: один из вас остается здесь. И сделайте так, чтобы соседка с ним в контакт не вступала, ее просто нет дома. Ясно?

- Ясно.

- Двое скрытно дежурят на улице. "Племянника" не брать, но "вести". Ясно?

- Ясно, товарищ Шамраев.

- Тогда все. Уходим отсюда, - я еще окидываю взглядом квартиру Долго-Сабурова - вроде бы все на месте, а если мы что-то и сдвинули, то вряд ли он это заметит, он тут сам оставил полный беспорядок. Я изымаю из альбома фото Зойки Кириленко-"Чародейки" и несколько фотографий проводников бригады Долго-Сабурова и коллектива вагона-ресторана, и мы спешно покидаем квартиру.

Муровцы исчезают - один в "штатской" "Волге", приткнувшейся рядом с подъездом среди других машин, другой..., другого даже я уже потерял из виду. Я отпускаю сержантов (Спасибо, ребята! И - вас тут не было! Ясно?"), а сам спешу в свою машину, к Сереже.

- Живо на Курский, в транспортную милицию!

Теперь перед началом игры с "племянником" нужно еще раз просчитать варианты. Если арестовать "племянника" прямо сейчас, что мы имеем против него для раскола? Провоз наркотиков не доказан. Причастность к убийству тетки не установлена. Связь с боксером Акеевым и Гридасовым наметилась только двадцать минут назад в растворившемся в эфире телефонном звонке, и звонок этот уликой, безусловно, не является, его, как говорят, "к делу не пришьешь". Нет, "колоть" Долго-Сабурова, как только он появится, мы будем иначе. По методу Светлова.

Я снимаю трубку радиотелефона и прошу дежурного по коммутатору Петровки соединить меня с полковником Марьямовым.

- Товарищ полковник, это опять Шамраев. У вас, я надеюсь, найдется компрматериал на директора вагона-ресторана поезда номер 37 "Москва - Ташкент"? Какая-нибудь спекуляция, обман покупателей...

- Еще бы! Где вы видели вагон-ресторан, в котором не спекулируют, не уменьшают порции? У нас досье на всех директоров... В поезде N-37 директором некий Ираклий Голуб. Спекулирует икрой, сервилатом, сливочным маслом. Завышение цен, пересортица мяса, торговля спиртными напитками в ночное время. Пожалуй, можно сажать лет на пять, созрел...

- Отставить, сажать не будем, будем подсаживать, - улыбнулся я. - Ждите, я сейчас за вами заеду.

Пока все идет замечательно. Я откидываюсь на сидение и включаю рацию

- теперь можно окунуться в будни московской милиции. Хриплый динамик тут же захлебывается потоком разноголосых милицейских переговоров:

- Центральный! Центральный! Я - восьмой. У северного выхода ГУМа драка в очереди за женскими сапожками!

- Останкино! Останкино! "Волга" с неопознанным номером, темно-вишневая, за рулем пьяный водитель, сбила прохожего у Ботанического сада, движется в направлении Алтуфьевского шоссе!

- Центральный! Центральный! Я - патрульный сто восемь. У Рижского вокзала задержал гражданина, подозрительно похожего на разыскиваемого Гридасова. Имеет при себе документы на Шнеерсона Геракла Исааковича. Какие будут указания?

- Сто восьмой, задержанного немедленно доставить на Петровку, 38, дежурная часть, комната 10, к следователю Пшеничному. Как поняли? Прием.

Я усмехнулся: Гридасов-Шнеерсон да еще Геракл Исаакович - сочетание почти опереточное и невероятное, но, чем черт не шутит?

- Центральный! Говорит пост ГАИ на Можайском шоссе. Задержал владельца "Жигулей" Гридасова Якова Алексеевича. Возраст 34 года, под приметы разыскиваемого Гридасова не подходит, но фамилия совпадает. Жду указаний.

- Центральный! В вытрезвитель номер 31 с Павелецкого вокзала доставлен пьяный Акеев Виктор Михайлович, 1916 года рождения...

Многомиллионная Москва работает, гуляет по летним улицам, катит в метро, троллейбусах и автобусах, загорает на пляжах, стоит в очередях за дамскими сапожками и первыми свежими помидорами, и всюду, на всех вокзалах, в парках, станциях метро сотни зримых и незримых, гласных и негласных осведомителей, оперативных работников, гаишников и милиционеров пристальным взглядом окидывает сейчас каждого прохожего и сравнивают с припрятанной в кармане фотографией.

И это только внешнее, наружное наблюдение. А помимо этого происходит еще одна работа, совершенно неизвестная широкой публике. Сегодня с утра во всех тюрьмах Москвы и Московской области начальники проинструктировали сотрудничавших с ними заключенных - наседок и стукачей - провоцировать в камерах разговоры о Семене Гридасове - "Пахане", "Сале", "Куреве" - и о боксере Викторе Акееве. А вдруг кто-то из зеков видел их, знает их адреса, явки, связи. И еще сотни, если не тысячи осведомителей-дружинников получают сейчас фотографии разыскиваемых лиц и проходят инструктаж в отделениях милиции, опорных пунктах, штабах народных дружин.

Тем и силен наш советский режим, что при желании можно в кратчайший срок, одним приказом привести в действие многотысячную армию осведомителей, дружинников, оперативный состав Министерства внутренних дел, милиционеров, а вслед за ними - службу КГБ, и, наконец, в аварийной ситуации - регулярную армию, и все это - в считанные минуты. Можно изолировать, отрезать от внешнего мира любого размера город, область и даже республику - мышь не пробежит, голубь не пролетит...

Сегодня мы со Светловым включили как бы только первую ступень этой системы, но уже Москва стала похожа на решето, сквозь которое в поисках Акеева и Гридасова просеивают сейчас десятки тысяч людей.

Неожиданно я услышал:

- Внимание всех служб милиции и ГАИ! Поступил в срочный розыск по Москве и области Герман Вениаминович Долго-Сабуров, бригадир поезда, 1945 года рождения. Фотография разыскиваемого поступит в розыск сегодня. Сообщаю приметы: рост метр семьдесят...

Я схватил трубку телефона спецсвязи:

- Центральная! Дежурную часть! Подполковника Светлова! Срочно!

Почти мгновенно раздался голос Светлова:

- Слушаю, Светлов.

- Марат, это Шамраев. Срочно объяви по общей связи: Долго-Сабурова не брать! В случае обнаружения отпустить и вести негласно.

- Почему? Ты же дал его в незамедлительный розыск всего час назад!

- Слушай, в четыре он будет в салоне "Чародейка" на Новом Арбате у парикмахерши Зои Кириленко. Это почти наверняка, если его никто не спугнет. Поэтому телефон "Чародейки" тоже взять "на кнопку". А к четырем я приготовлю ему сервировку по твоему методу.

- Ага! Перенимаешь опыт?

- Да. А что у тебя с этой девчонкой, Смагиной?

- Сначала почти сработало, она помчалась в свой номер звонить кому-то. Но набрала только три цифры - "242" и соскочила. 242 - это Ленинский район, я там активизировал весь отдел уголовного розыска. А она мечется по центру - не то чувствует, что мы ее водим, не то просто от страха. И больше никуда не звонит. Но направление ее движения тоже Ленинский район. Надеюсь, что через часик успокоится и все будет в порядке. Сегодня мы этого Акеева возьмем - я тебе обещаю.

- Ладно! В Киеве говорят: "Нэ кажи гоп, покы не перескочишь".

- Подожди, мне звонит Рига, подполковник Барон. Переключить на тебя?

- Давай, но не отключайся.

После коротких переговоров с телефонисткой слышу в трубке мягкий, с прибалтийским акцентом голос подполковника Барона:

- Товарищ Шамраев? Здравствуйте. Я говорю из Рижского аэропорта. Со мной Айна Силиня и ее родители. Они категорически не хотели пускать ее в Москву. Пришлось применить принудительные меры. Теперь они вылетают вместе со мной, если вы санкционируете этот "привод".

- Я санкционирую. Во сколько вы прилетаете?

- В 2.15 по-московскому, аэропорт Внуково.

- Хорошо, вас встретят.

- Спасибо, до скорого свидания.

Я слышу, что он дал отбой, и говорю Светлову:

- Ты все слышал?

- Да. Во Внуково его возьмет кто-нибудь из наших местных. Сейчас я свяжусь. Сегодня горячий денек, а?

12 часов 30 минут

Лена Смагина шла к Центральному телеграфу. Здесь в половине первого ее должен ждать Лева Новиков, массажист "Спартака" и спекулянт наркотиками. Вот уже час она крутится по центру в ожидании этого свидания, чтобы передать ему злосчастный пакет с морфием, который ей вручил вчера Витя Акеев. Этот пакет сейчас прожигает ей сумку, но она, боясь слежки, не решает избавиться от него, выкинуть в какой-нибудь мусорный ящик. Конечно, нужно было отправить этот морфий в унитаз еще в гостинице, в своем номере, но Лена вспомнила о нем только когда выскочила из гостиницы и полезла в сумочку за сигаретами. Поэтому в течение всего этого часа Лена пыталась выяснить, есть за ней слежка или нет и, по законам детективных романов, то вдруг посреди улицы резко сворачивала назад, то кружила по магазинам, то, проехав остановку на троллейбусе, вдруг спешно выскакивала на улицу, а то просто сидела на Пушкинской площади, наблюдая за окружающими.

Никакой слежки она за собой не обнаружила и, успокаиваясь, решила посоветоваться с Новиковым - как ей быть? Может быть, он вместо нее подъедет к Вите на квартиру и предупредит об опасности? В 12. 30 Лена взбежала по ступенькам Главтелеграфа на улице Горького и прошла налево, в зал междугородних разговоров. Здесь возле третьей кабины и должен стоять Новиков - живой и нагловатый, как все массажисты. Да вот и он. Но что это? Увидев Лену издали, Новиков вдруг двинулся к выходу и, проходя мимо Лены и не глядя на нее, сказал в сторону: "На тебе глаз, атас!". Не останавливаясь, Лена подошла к стойке и, почти теряя сознание, спросила у дежурной, можно ли ей позвонить в Котлас. "Шестнадцатая кабина, по автоматике прямая связь", - сказала дежурная. Но Лена в Котлас звонить не стала, что она может сказать сейчас отцу, а, чувствуя себя на грани обморока, вышла на улицу.

Боже мой, что же ей делать? Чувствуя, что она сейчас разревется просто здесь, на улице, Лена вошла в общественный туалет. Здесь, в женском туалете в Проезде Художественного театра, шла обычная мелкая спекуляция импортной косметикой и противозачаточными пилюлями. И это Лену чуть успокоило. Эти девицы спокойно стоят тут и предлагают карандаш для век и прочую польскую и французскую косметику и никто их не арестовывает. Значит, тут-то хоть милиции нет, а те, кто следят за ней, остались, видимо, снаружи. Лена стала в очередь к кабинкам. За ней, тяжело дыша, заняла очередь толстая астматичка с двумя авоськами, полными мороженных кур и докторской колбасы - явно три часа стояла за ними в очереди у Елисеева, а следом за ней в туалет прибежала какая-то хипушница и, ни на кого не глядя, привычно ринулась к какой-то спекулянтке и громко, не стесняясь, спросила: "Гондоны есть с усиками? Только быстро! Меня клиент ждет!".

Лена вошла в кабинку, села на унитаз и расплакалась. Вокруг шла нормальная жизнь, вокруг спекулировали, стояли в очереди за курами и колбасой, занимались проституцией и звонили по международным телефонам, и только ей, именно ей не повезло! Из-за каких-то трех пакетов с морфием, из-за каких-то трехсот рублей за ней следят и вот-вот арестуют. Что же ей делать? Что? Лена развернула пакет с морфием. Две фабричные упаковки с ампулами, в каждой по сто штук, а всего 200 ампул. Проще всего отправить их в унитаз, но пройдут ли стеклянные ампулы в унитаз? Она зубами разорвала картонные упаковки, ссыпала ампулы в ящик для туалетной бумаги, что стоял рядом с унитазом (было противно возиться в этом ящике, полном кровавых тампонов и бумаги, но Лена хотела, чтобы ампулы оказались на дне ящика), а картонную упаковку она разорвала на мелкие кусочки и бросила в унитаз. В дверь кабины уже стучали, Лена сказала: "Сейчас, сейчас!" - и спустила воду. Выйдя из кабины, она тщательно вымыла руки, утерла заплаканное лицо, подвела карандашом глаза, поправила прическу и решительно пошла вверх по лестнице навстречу аресту. Черт с ним, пусть теперь арестовывают, при ней уже нет никаких наркотиков, а ампулы, которые лежат в ящике, - кто докажет, что их туда положила она, а не следующая или предыдущая посетительница туалета?

Лена вышла на улицу и огляделась - ну, где они? пусть арестовывают!

Секретно

Начальнику 2 отделения 3 отдела МУРа

подполковнику милиции тов. Светлову

РАПОРТ (Продолжение)

В течение часа, неоднократно меняя направление своего движения, объект посетила Центральный телеграф, где выяснила возможность связаться с Котласом, и женский общественный туалет в проезде Художественного театра. Член группы наружного наблюдения старший лейтенант милиции М. Горелкина, выдавая себя за проститутку и заняв соседнюю с объектом кабину в общественном туалете, установила, что Смагина уничтожила в туалете 2 коробки морфия, ссыпав ампулы в мусорный ящик. Выйдя из туалета, объект без видимой цели прошла по улице Горького, Манежу, Красной площади и неожиданно была потеряна в ГУМе лейтенантом В. Свешниковой. С целью вновь обнаружить Е.Смагину члены моей бригады блокировали все выходы из ГУМа. Однако найти Смагину таким образом не удалось...

12 часов 52 минуты