Чтение 11–й страницы книги ~Одиночество мага~

Жвалы разжались, тело девочки глухо ударилось оземь. Шапочка свалилась, по полу разметались светло-русые незаплетённые волосы.

Паук, скорпион, или как там его, успел первым.

Разумеется, Сильвия видела множество смертей. Она дралась наравне со взрослыми магами Арка, когда ещё была совершенной соплячкой. В десять она уже считалась ветераном. Она прошла огонь, воду и медные трубы, побеждала, проигрывала, вставала, сплёвывая кровь, и снова лезла вперёд. Она была на смертном поле под Мельином, видела, как рвут друг друга на части имперские легионы и гномий хирд, чувствовала бешенство Алмазного и Деревянного Мечей, бросивших массы воинов друг на друга, - но только тут ею внезапно овладел ужас, слепой и всепоглощающий. Девочка с русыми волосами могла быть её младшей сестрой. Когда-то Сильвия мечтала о сестрёнке. У неё слишком рано отняли кукол.

За стенами полуразрушенного дома что-то отвратительно шелестело, хрустело, сопело, хрюкало и шлёпало. Девушки коснулась волна вони.

Сильвия рывком вскинула фламберг.

"Спасибо тебе за подарок, Хозяин Ливня. Ты оставил мне и кое-что ещё; и сейчас пришла пора пустить в ход даже это. Сейчас, а не в решающий миг схватки с мятежницей Хюммель".

Она лаской скользнула наружу. В груди закипала злая радость.

Она будет убивать. Эти груды мяса, ощетинившиеся своими смертоубийственными орудиями, явившиеся сюда, чтобы нести смерть и разрушение. Убивающие да будут убиты, припомнилась ей старинная формула.

Её добыча очень для себя некстати высунулась из окна соседнего дома, где над сорванной с петель дверью еще качался обломок деревянного башмака. Здесь помещалась обувная лавка.

Больше всего эта новая тварь походила на здоровенную крысу, вставшую на задние лапы, а в передних державшую усеянную шипами палицу и щит. Тело существа покрывал густой блестящий мех, на голове громоздилось нечто вроде костяного шлема. Эта бестия, несомненно, была разумна.

Крысолюд ловко спрыгнул на брусчатку, одним прыжком оказался на другой стороне улицы. На застывшую с мечом Сильвию он не обращал никакого внимания. Его отчего-то привлёк тот дом, где только что разыгралась трагедия и где на полу, рядом с разрубленным "пауком" лежала, точно сломанная игрушка, русоволосая девочка, которой Сильвия так и не успела помочь.

- Нет! - взвизгнула Сильвия. Её затрясло от омерзения при одной мысли о том, что крысе могло понадобиться мёртвое тело ребёнка. Сейчас Сильвия невольно пожалела, что оставила в лесу артефакты Игнациуса, - кто знает, быть может, тогда бы и удалось спасти девчонку...

Крысолюд стремительно повернулся к ней. Морда у него была точь-в-точь как у крысы, торчали длинные усы-вибриссы, маленькие красные глаза смотрели с совершенно звериной злобой.

Не произнеся ни звука, Крысолюд прыгнул. Прыжок у него вышел отменный, футов эдак на семнадцать-восемнадцать, предел для лучших прыгунов людской расы, если, конечно, не использовать магию.

- Иди ко мне, иди же, мой дорогой, - прошептала Сильвия, и это было чистой правдой. Она очень хотела, чтобы эта тварь очутилась бы сейчас рядом. Такое бывает. Когда враг вдруг становится дороже и желаннее любимого. Которого, само собой, у Сильвии никогда не было.

Крысолюд налетел, ударил, широко размахнувшись дубиной. Сильвия даже и не подумала защищаться. Она просто крутнула вокруг себя фламберг, неправдоподобно лёгкий и послушный в её руках.

Лезвие рассекло покрытое чёрным мехом туловище надвое, верхняя половина полетела в сторону, оставляя за собой в воздухе веер тёмно-багровых капель. Враг не успел издать ни звука, даже не успел понять, что умирает.

- Ну! Кто ещё?! - заорала Сильвия, кружась на месте. - Идите, идите же сюда! Идите ко мне, я вас успокою! Навсегда! Вот этим вот мечом! Идите сюда, узнаете, как дерётся Сильвия из Красного Арка!

Ждать пришлось недолго. Словно её голос прорвал какую-то завесу, раздёрнул занавес, преграждавший путь тем, кто волею неведомых сил оказался сейчас в Эгесте.

Первыми из всех окон, из всех проулков, с остатков крыш хлынули крысолюды, вооружённые всем, что только можно было вообразить, от примитивных дубин до изящных длинных гизарм со множеством крюков, клювов и лезвий. Из боковых улиц вываливались тяжёлые, окутанные паром горячие тела каких-то громадных червей с широченными, словно колодец, пастями, усаженными тремя, а то и четырьмя рядами острых, словно игольчатые клыки вампира, зубов. В воздухе, над остатками сорванных крыш, захлопали крылья. Медленно летели нажравшиеся страховиды, что-то вроде больших летучих мышей, пасти у всех перемазаны кровью.

И валили другие, столь разнообразные, что понадобилось бы много дней и много слов, чтобы достоверно описать всех откликнувшихся на вызов Сильвии.

От горла вниз, по груди, к животу поползла тёплая волна, с каждым мигом становившаяся всё горячей. Это походило на опьянение, опьянение силой, опьянение магией, мощью высшего порядка, которой не в силах противостоять ничто... ну, или почти ничто.

- Идите сюда! - вновь выкрикнула Сильвия. Страха не было. Поднимающийся восторг сдавливал горло. Перед глазами были рассыпавшиеся по обгоревшим доскам русые волосы. - Идите сюда! Все! И скорее!

Хватит всем и даже ещё останется! Идите сюда! Торопитесь! Вот она я! Давайте! Кто смелый, тот и съест! А остальным даже косточек не останется!.. Давайте же, что вы как мухи осенью! Быстрее! Сюда! Ко мне!..

Голос Сильвии взлетел высоко-высоко, затрепетал, готовый сорваться. К глазам подступили слезы. Давным-давно забытые слезы. Даже когда дедушка наказывал её, она не плакала. А сейчас...

Русые волосы на чёрных углях.

Бей, Сильвия! Побеждай!

Она не произносила заклинаний. Она просто завертела вокруг себя фламберг, сливаясь с ним сознанием, обращая меч в часть себя и себя - в часть меча. Злая сила, что волнами накатывалась на город, нашла себе наконец достойную цель. Жгучий невидимый поток пронзал тело Сильвии, она задыхалась, чувствуя вкус крови во рту, но при этом сотрясаясь от неведомого ранее чувства. Мощь переполняла её, Сильвии казалось - она несётся на утлом плотике в самом сердце шторма.

Фламберг крутился с такой скоростью, что невозможно стало различить сам клинок. Выл и стонал воздух, над головой чародейки медленно поднималась ввысь серая воронка.

А потом враги ринулись на неё со всех сторон. В том числе и сверху. Похоже, страха смерти они не знали. Или же не понимали, что происходит, - последнее, впрочем, сомнительно. Те же крысолюды отнюдь не выглядели тупыми животными. Они должны были понимать... но тем не менее шли вперёд. Сильвия запомнила морды первых, стекавшую по чёрному, серому, рыжему меху слюну, бешенство и безумие в нечеловеческих глазах, запомнила размах оружия, летящие острия пик и гизарм, блеск на шипастых палицах, раззявленные пасти...

А потом всё исчезло. Остался только фламберг. И Сила, что сейчас вливалась в юную чародейку.

Серая воронка у неё над головой сменила цвет, сделавшись серо-алой. Вверх полетели обрубки тел, изломанное оружие, ударили, словно чудовищные фонтаны, струи крови из перебитых жил. Ветер над головой волшебницы взвыл, словно голодный волк, пожирающий добычу. Остатки тел мяло и рвало в кровавую кашу, унося куда-то вверх, ещё выше.

Живая волна, казалось, сейчас захлестнёт Сильвию с головой. Крысолюды, змеи с ногами, летучие мыши, гигантские черви и прочая мразь - всё вскипело, всклубилось вокруг неё, вой, вонь, грязь, слизь - и кровь, кровь, кровь...

Чёрный меч рубил направо и налево. Для него не существовало преград. Лопались панцири, разлетались белыми искрами костяные доспехи, на куски крошились тела. Воронка над головой Сильвии, вобрав в себя кровь и ошмётки тел, стала почти что чёрной. И уже трудно было понять - создан ли этот вихрь движением фламберга или же сама воронка рвёт, рубит и кромсает на части подступающих к Сильвии врагов.

Беспощадное истребление не остановило атакующих. Живые, более-менее разумные, обладающие инстинктом самосохранения существа уже давно бы остановились, повернули бы назад, вместо того чтобы бессмысленно гибнуть в чудовищной мясорубке.

Однако они валили и валили. Самые разнообразные, чудовищные выверты воображения неведомых богов. Пришедшие из ниоткуда и сейчас уходящие в никуда. Воронка над головой Сильвии поднималась всё выше и выше, достигая туч, с рёвом всасывая и изрубленные и целые тела. Поток Силы, что должен был сровнять Эгест с землёй, обратился против себя самого.

Сотворив весь этот ужас, он сейчас сам же и выбрасывал его в области ещё большего ужаса. Сильвия и её чёрный меч стали тем, что пробивает плотину, отводя губительный паводок от населённых областей.

Ураган выл всё бешеней, небо над полем битвы постепенно темнело, мгла воронки растекалась во все стороны, закрывая солнце. Толчки Силы отзывались глухой ноющей болью во всём существе юной волшебницы, однако ясно было, что на сей раз Тьме не удалось прорваться в Эгест. Её расчёты - если, конечно, допустить, что Тьма умеет считать, - никак не могли принять во внимание внезапное появление в обречённом городе артефакта из совершенно иного мира.

Мало-помалу напор стихал, твари вяло шли под удары фламберга, даже не пытаясь атаковать, безвольные, словно ватные куклы. Сильвия добивала их уже на остатках дыхания. Она не считала и не чувствовала ран - до времени. Только щекочущие тёплые струйки собственной крови, сбегавшие вниз по рукам и бёдрам.

А когда всё кончилось и последний крысолюд свалился под ноги девушке - свалился с тем, чтобы через мгновение его всосала бы ненасытная пасть воронки, - Сильвия упала сама. Звякнув, повалился на камни фламберг, и тотчас же угасла чудовищная глотка, распахнувшаяся над ними в небесах. Тёмной воронки больше не было.

Эгест уцелел, хотя сам ещё и не знал об этом. Ему повезло гораздо больше, чем некоторое время тому назад другому городу по имени Арвест.

Белая сова взлетела над развалинами, тяжело и устало взмахивая покрытыми кровью крыльями, полетела на восток, к недальнему лесу, где спрятаны были артефакты Игнациуса. Эта часть погони не удалась, всё следовало начинать сначала.

* * *

По воле Архимага Сильвия заполучила власть над высоким искусством магической трансформы. Громадная сова с человеческим разумом опустилась на землю, с трудом проделав путь меж сплетённых, щедро присыпанных снегом ветвей. Мгновение - и вместо гротескно большой птицы на выбеленной земле вновь стояла Сильвия. Она тяжело дышала, всё ещё судорожно сжимая рукоять громадного фламберга.

Вот только в глазах молодой волшебницы сверкали неведомые ей доселе слезы.

Что случилось, чародейка? Ты, которая пережила гибель своего Ордена, кто оказался в самом сердце невиданной битвы Алмазного и Деревянного Мечей, кто странствовал по причудливым тропам Межреальности, кто рушил скрижали Спасителя (вернее, меченные знаком Спасителя), кто, несмотря на малые годы, уже потерял счёт убитым в бою врагам, - почему у тебя в глазах девчоночья вода?!

"Ты ввязалась не в свой бой, - подумала она, жёстко и некрасиво кривя рот. - Это не твой бой и не твоя война".

"Нет, - вдруг возразила Сильвия сама себе. - Это моя война. Потому что... потому что..."

Напрасны усилия выразить словами, чёткими фразами невыразимое. Так неграмотный воин безымянных земель стоит в безнадёжном бою против стократно сильнейшего врага, не защищая свою семью или дом, а просто потому, что дано слово. Так опытный командир наёмного полка поворачивает коней, бросая своих в атаку, несмотря на то что не получит ни гроша после этого боя - но зато останется целой деревня, окружённая голодными мародёрами. Это не благородство. Это нечто большее, это верность. Прежде всего самому себе.

Грудь Сильвии бурно вздымалась, она всё ещё никак не могла прийти в себя. Второй раз она вступала в бой на земле этого мира, и если первый раз, надвое разваливая чёрным фламбергом железные скрижали, она очень хорошо понимала, что, зачем и почему делает, то теперь...

Или нет? Или же она всё понимала? Или она сознавала, что, разрушив часть сдерживавшей Тьму плотины, ей теперь предстоит если и не затыкать прорехи, то, по крайней мере, бороться с рвущимися в населённые области потоками мрака и ужаса - не благословенной ночной темноты, покрова земли, а именно того безъязыкого и бессветного мрака, отражения Абсолютного Ничто, над философским и алхимическим осмыслением которого десятилетиями бились лучшие умы Всебесцветного Нерга. Мрака и ужаса, которым нет ни объяснения, ни оправдания. Они не народ, силой оружия отбивающий у богатого соседа плодородные земли, потому что иначе племени грозит поголовная голодная смерть. Они бессмысленны. У них нет цели. Они ничто. Они просто топор в руках палача.

Вопрос только в том, чьи приказы исполняет этот палач.

Сильвия застыла, смотря на подвешенную в снежных ветвях сумку. Артефакты Архимага Игнациуса. Могущественное и страшное оружие. За которым на тысячи лет и тысячи миров тянется кровавый след. Кто знает, каким способом добыл их мудрый чародей?

Особенно если вспомнить череп. Череп нерождённого ребёнка Точнее сказать, вырванного силой из материнской утробы. Сильвия зябко повела плечами - когда она вспоминала эту часть жуткой легенды, её постоянно охватывала дрожь.

Сильвия медленно потянулась, сняла с сучка кожаный прочный ремень. Ей очень хотелось оставить всё это несказанное богатство навсегда в зимнем лесу. Оставить и никогда не возвращаться к этому месту. А может - оставить тут навсегда и саму миссию Архимага?

Что-то очень важное должно было случиться в Эгесте, если гончей Игнациуса стали приходить на ум такие мысли.

Она колебалась.

Послать всё к воронам. Прижиться здесь. В Эвиале найдётся дело, достойное её талантов и её фламберга. Слишком страшная цена заплачена за это оружие, чтобы оно служило бы кому-то ещё, кроме неё самой.

Она с лёгкостью одолела бы местных чародеев. Народ носил бы её на руках, и она, почти ещё девочка, вполне могла бы стать правительницей - разве не к этой роли готовили её в Красном Арке?

Совсем-совсем ещё молодое лицо Сильвии внезапно исказилось. Она словно за один миг постарела лет на десять. Уже не ребенок, даже не девушка - женщина, ещё молодая, но уже познавшая всё в этой жизни. Власть, почести, богатство, падение, грязь, предательство, боль, страх, смерть близких...

Рука Сильвии медленно потянулась и взяла сумку.

Красный Арк учил, что клятвы должно придерживаться только в том случае, когда это ведёт к вящей славе твоего Ордена. Дед, глава Арка, расширял это понятие - когда это ведёт к вящей твоей пользе, даже не славе

Выполнить поручение Архимага Игнациуса означало многое. О нет, Сильвия не переменила своего мнения о своём нанимателе. Она преклонялась перед его силой и перед тем, чего он сумел достичь. Но она также знала, что случится с ней самой, если она слепо поверит словам седобородого старика, способного, наверное, зажигать новые звёзды, если ему покажется, что рисунок созвездий на ночном небе недостаточно гармоничен.

Нет, она пойдёт дальше. Судьба дала ей возможность... указала другой путь. Она, Сильвия, внучка самого могущественного чародея Красного Арка и дочь того, чье имя в том же Арке страшились произнести даже мысленно, пойдёт по дороге до конца - но это будет её собственная дорога, не чья-либо ещё.

На сей раз она не стала перекидываться в сову. Молоденькая девушка, почти что девочка, одна странствующая по зимним дорогам Эвиала, не могла не вызвать вопросов у тех, кто присвоил тут право эти вопросы задавать, но притом она привлечёт меньше внимания. Артефакты, конечно, артефактами, но при всём при том Сильвии хотелось повнимательнее взглянуть на этот мир. Мир, который она негаданно-нежданно стала защищать. Идти пешком было неразумно, Игнациус брезгливо поджал бы губы - то, что он считал глупостью у служивших ему, неизменно вызывало его брезгливость, словно неряшливость или неопрятность, но именно поэтому Сильвия и стремилась идти пешком.

Найти след Клары Хюммель не составило особого труда. Чародейка и её свита удалялись от города. Они шли на север, словно сами кого-то преследовали. Иного объяснения Сильвия не находила. На полночь от Эгеста не было ни больших городов, ни торговых путей. Лесной тупик, зажатый между двумя дикими чащобами, упирающийся северным концом в утёсы Железного Хребта, - что там делать мятежной чародейке?

Значит, пойдём и мы туда.

Но гораздо больше заинтересовал Сильвию второй след, начинавшийся в этом же месте. Вот этот след был донельзя странен и совершенно не походил вообще ни

на что знакомое. Всё смешалось в нём - сила, сродни тому, что Сильвия ощутила в Долине, чистая, звенящая струйка, подобная весеннему ручейку, заставившая вспомнить о Дану, и было ещё что-то, тёмно-стальное, словно броня старого доспеха. В памяти отчего-то всплыло лицо Игнациуса, не Долины вообще, а именно его, какая-то часть его неизмеримой силы...

Этот отряд тоже направлялся на север.

Сильвия последовала за ним.

В образе белой совы она легко могла бы настичь Хюммель, но теперь, после Эгеста, отнюдь к этому не стремилась. Она, конечно, разберётся с мятежницей, но... не сразу.

У неё будет своя игра.

И тогда мы ещё посмотрим, кто кого.

ИНТЕРЛЮДИЯ 6

Пробираться в тяжёлом стальном доспехе по жарким, влажным джунглям невозможно. Это вам скажет любой бывалый путешественник. Император же тем не менее ни на миг не расставался с латами. Ни на миг не снимал с левой руки белую перчатку, что прямо-таки приросла к коже. Порой он казался сам себе крошечной деревянной фигуркой, двинутой вперёд через всё поле одним из чудовищных сверхъестественных игроков, деревянной фигуркой, которая, как известно, не устаёт, не чувствует жары и голода и, самое главное, не страшится смерти.

Император и в самом деле почти ничего не ел и не пил. Кожа на лице ссохлась и стянулась, глаза ввалились, однако тело словно забыло об усталости. Короткий сон сменялся длинным путём по влажным низинам, где ноги чуть ли не по колено проваливались в тёплую илистую воду, и идти приходилось, пробивая себе дорогу в настоящем живом ковре плотных мясисто-зелёных листьев, переплетённых гибкими и прочными плетями водяных лиан. По коричневым стволам лесных исполинов, что ничтоже сумняшеся росли себе прямо в стоячей воде, вниз струились водопады взлохмаченных вьюнов, вызывающе украсившихся белыми, голубыми, пурпурными цветами. Густой запах живой зелени лез в ноздри, щекотал, заставляя Императора чихать. Джунгли были настоящим пиршеством жизни, пиршеством, на котором никогда не переводилось ни одно из изысканных яств.

Дни сливались в сплошную, неразличимую череду. Старый вампир Эфраим держался молодцом. Было видно, что даже его сверхчеловеческих сил не хватает, чтобы угнаться за поистине одержимым Императором, однако он не сдавался. Иногда даже взлетал к вершинам деревьев, разузнавая дорогу.

С их пути спешило убраться всё живое, словно эти двое были предвестниками истребительного морового поветрия.

С каждым днём желанная цель оказывалась всё ближе и ближе. Император твёрдо знал это. Он чувствовал Тайде, её страх, горе и отчаяние, для выражения которых у него не нашлось бы слов. Он знал, что Дану ждёт его - там, впереди, в руках неведомых похитителей. Всё остальное его не интересовало. В том числе и то, что похитители, несомненно, сами сейчас поджидают его, рассчитывая, что он легко заглотит приманку.

Сквозь вымершие, опустевшие джунгли они пробивались три недели. Эфраим, казалось, стал ещё тоньше и суше, хотя, в принципе, один раз умерший вампир не мог ни похудеть, ни растолстеть.

На двадцать второй день им открылось море.

Скалы обрушивались отвесно вниз, в зеленоватые мелкие воды, кипящие вечным белым кружевом пены. Сырые, дышащие тяжёлыми испарениями джунгли остались позади. Берег сворачивал на северо-восток, линия скал понижалась, мало-помалу сливаясь с морем.

И там, на северо-востоке, скрывалась крепость, где держали Тайде.

"Второй раз они от меня не уйдут".

- Уффф... - Плечи вампира уныло поникли, он, похоже, с трудом держался на ногах. - Всё-таки дошли, высокий человек. А ведомо ли тебе, что сквозь эти леса никто еще ни разу не проходил? Что с восточной стороны их султаны Арраса большую стражу держат - здешних тварей отражать? А мы с тобой прошли - и никого вообще не встретили, высокий человек!

- Твари? Чудовища? - Император поднял брови. - Нет здесь никого, Эфраим, и не было никогда.

- Ты сказал, - фыркнул вампир. - Не было...

- Не знаю, - Император усмехнулся. - Я не видел.

- Вот и спросил бы себя, высокий человек, - чего ж они все бежали? Чего испугались? Их ведь никаким оружием не вразумишь. Только убить и можно.

Император пожал плечами. Неведомые чудовища, якобы попрятавшиеся от него, - какая чушь! До них ли сейчас? Там, впереди, - крепость, где держат Тайде. Вот об этом он и станет думать.

Его словно гнало вперёд железным бичом. Тайде, Тайде, Тайде - молотами стучало в висках.

Эфраим, морщась и кряхтя, совсем как человек, перекинулся в летучую мышь, взмыл к вершинам деревьев, покружился там недолго - и чуть ли не камнем упал вниз.

- Видел крепость, высокий человек, - выдохнул он. - Большая крепость. День пути, наверное. Очень крепкая. И... сильная. Я имею в виду...

- Я понял, - отозвался Император. Продолжения не требовалось. Крепость впереди была крепка не стенами и башнями. Нет. Тем, что крылось за этими стенами, и притом отнюдь не банальными мечами и копьями.

- Пошли, - сказал вампиру человек.

* * *

Эфраим не ошибся. Им пришлось ломать ноги ещё целый день, и лишь под вечер с уже невысокого, густо заросшего колючим кустарником холма Император своими глазами увидел пиратскую твердыню.

Мельинская Империя ведала, что такое пиратские набеги. Не раз случалось её легионам и высаживаться под градом вражеских стрел на чужие берега, ломая хребты морской вольнице. Легаты и центурионы знали, как выглядят пиратские гнёзда, и умели их штурмовать.

Но на сей раз Император увидел нечто донельзя странное. Не портовый город, прикрытый мощной стеной. Не укреплённый замок над бухтой, приют одинокого главаря морских разбойников.

Вместо всего этого Император увидел храм. Укреплённый, конечно же, - но всё-таки в первую очередь это был храм, место молитвы, а не боя. Храм, конечно же, не Спасителя. Взмывший высоко в небо острый шпиль венчал странный символ: поднятая человеческая ладонь с широко расставленными пальцами. Присмотревшись, Император разглядел нечто вроде тонкой паутины, опутавшей железные пальцы.

- Ты видел когда-нибудь это? - повернулся Император к своему спутнику.

Эфраим озадаченно покачал головой.

- Нет, высокий человек. Я живу уже очень долго и, признаться, думал, что повидал всё на свете. Но этой штуки - нет. Это не знак людского Спасителя.

- Знаю. - Императору чудилось, что он различает движение в узкой бойнице окна. Там словно что-то сверкало, вспыхивало и гасло.

- Не смотри, - вдруг подобрался, насторожился вампир, выпуская острые иглы клыков. - Не смотри, высокий человек!

Но Император и сам уже, чувствуя неладное, поспешил отвести глаза.

То, что сверкало и блестело в бойнице, было жадным и голодным. Очень голодным и очень жадным. Оно истомилось в тщетном ожидании подачки, а сейчас ему, похоже, пообещали поистине царскую трапезу. И чем дольше всматриваться в коварный блеск - словно солнечный луч играл на густо покрытом маслом лезвии меча, - тем больше шансов стать тем самым обедом, которого существо в бойнице ждало так долго и так тщетно.

- Ты знаешь, что это такое? Это как-то связано с теми призраками, которые...

- Что это такое - не знаю, - проскрипел вампир. - Но ясное дело, из того же воинства. Не смотри, высокий человек. И вообще лучше бы нам повернуть назад. Ты ведь знаешь, что они от тебя хотят.

- Знаю, - кивнул Император. - Им надо, чтобы я высвободил всю мощь белой перчатки. Мы уже говорили с тобой об этом, и неоднократно. Не дождутся. Я не настолько глуп, Эфраим. Я знаю, на что способна эта вещь. Поверь мне.

- Верю, верю, высокий человек, - серая щека вампира подёргивалась, словно от сильнейшего волнения. - Но что станешь ты делать, если речь пойдёт о твоей жизни? Или - о жизни твоей драгоценнейшей эльфийки?

- Полегче, полегче, Эфраим, - поморщился Император. - Я не из тех, кто выбирает из двух зол меньшее, запомни это. Я уничтожаю их оба.

- Смелые слова, высокий человек. Смелые и, прости старого, повидавшего жизнь вампира, очень глупые. Выбора может и не оказаться. Тебя загонят в угол, и тебе ничего не останется, как...

- Посмотрим, Эфраим, посмотрим, - отрезал Император, усилием воли заставляя правую руку убраться с белой перчатки.

Вампир что-то проворчал, криво усмехаясь и опуская голову.

- Я не собираюсь драться с этими страхами, - сказал ему Император. - Пусть сюда стащат хоть весь местный зверинец. Мне всё равно. Только глупец лезет в пасть дракона, когда можно спокойно обойти его...

- Откуда ты знаешь о драконах? - вдруг напрягся Эфраим.

- Не забывай, что я из другого мира, - пожал плечами Император. - У нас они - обычное дело. А что, тут драконов совсем нет?

Вампир замялся.

- Ну, не то чтобы совсем бы не было... Только это к делу отношения не имеет, высокий человек. Прости меня, я и в самом деле забылся. Просто... просто у нас драконы совершенно особенные, говорят, что они - хозяева всей магии этого мира...

Честно сказать, Императору не было никакого дела до драконов этого мира. Это не его война. Он должен выручить свою Тайде и как можно скорее убраться отсюда. Остальное его не касается.

- Может, и так, - равнодушно согласился Император.

- Среди Ночного Народа говорят, что если драконы покинут своё добровольное заточение, настанет конец мира, - осторожно прибавил вампир.

Император только махнул рукой.

- Я уже по горло сыт страшными предсказаниями, Эфраим. Поверь, я слышал их немало в своем собственном мире. Более чем достаточно. Все приметы, предсказания, пророчества говорили о том, что всеобщая гибель близка и неотвратима. И что же? Ничего не случилось! Наши мечи остановили все и всяческие предсказания. Мир уцелел. Так что я уже привык. Нельзя давать прорицаниям власть над собой. Да и не вижу я тут никакого дракона.

- Я тоже не вижу, - признался Эфраим. - Собственно говоря, речь не о том. Там, в окне... вот кого надо бояться.

- Но ты ничего не можешь сказать об этом создании?

- Ничего, - повесил голову вампир. - Но его надо остерегаться. И не идти на него... с открытым забралом.

- Не волнуйся, - усмехнулся Император, касаясь тяжёлого, изукрашенного резьбой наличья. Вампир только покачал головой.

- Забросишь меня через стену? - спросил Император.

Эфраим ощерил клыки и зашипел, словно рассерженный кот. Встопорщился, засверкал глазами, длинные тонкие пальцы затряслись. Он то ли смертельно испугался, то ли донельзя разозлился.

- Что, не станешь? - поднял брови Император.

- Я не твой раб, высокий человек И я хочу жить. Несмотря на то, что бытие моё едва ли можно назвать полноценной жизнью.

- Ты боишься?

- Конечно! Ещё бы не бояться, высокий человек! Эта ловушка куда серьёзнее первой. Там тебя рассчи-

тывали взять на испуг. Здесь собираются драться всерьёз. И мне, боюсь, уже не уйти. Окажи милость, высокий человек, не принуждай меня. Я могу отправиться поразведать подходы, но не проси и не приказывай переносить тебя туда.

Император сощурился. Белая перчатка привычно облегала левую руку, и он знал, что стоит только ему пожелать...

Вампир невольно отступил на пару шагов, дрожа крупной дрожью.

- Ты полетишь на разведку, - негромко сказал Император. - А там посмотрим. Пойми, Эфраим, чем раньше я получу назад мою Тайде, тем скорее кончится твоя., гм, неволя. Помоги мне в этом последнем деле, и я тотчас же верну тебе полную свободу, клянусь тебе в этом своей Силой и своей душой.

- Я присоединился к тебе во многом добровольно, высокий человек, - в тон, негромко ответил вампир. - Я хотел отомстить, потому что те... кто готовил засаду на тебя, нарушили своё слово. Но... есть барьеры, для меня неодолимые, высокий человек У вампира нет души, он боится смерти, боится полного распада, уничтожения, исчезновения, что неизбежно последует за... ты понимаешь. Ты можешь меня принудить, высокий человек, ты владеешь мощью, я выполню твой приказ, потому что всегда лучше жить, нежели умирать. Но потом... там, в этом храме... - он безнадёжно покачал головой.

- Лети на разведку, - холодно ответил Император. - А там будет видно.

Вампир уныло вздохнул и перекинулся летучей мышью. Счастье ещё, что он не боялся солнечного света.