Чтение 11–й страницы книги ~Бриллиант мутной воды~

начал пить горькую и однажды зимой просто замерз на улице, упал пьяный в
сугроб, заснул и не проснулся. Евгения Львовна превратилась в истовую
богомолку. В любое время года она носила черное пальто до пят и повязывала
голову платком. Мимо соседей бедняжка проскальзывала тенью, никогда не
здоровалась, но люди не осуждали, а жалели несчастную женщину. Впрочем, она
пережила мужа на двадцать лет. Умерла совсем недавно.

Устав от ненужных сведений, я довольно резко спросил:

- Ну и что?

- Как это? - возмутилась старуха. - Чего глупость спрашиваешь? Не успела
она на тот свет перекинуться, как в квартиру Беата въехала, и что вышло? А?
Нет, точно дьявольское место! Надо бы батюшку позвать и молебен заказать.

- Вы лучше вспомните, о чем Беата говорила со своей гостьей, - потребовал
я.

Евдокия Петровна попыталась сосредоточиться и довольно связно передала
диалог, подслушанный под дверью.

- Случайно вышло-то, - оправдывалась она, - сумки руки оттянули, вот и
встала у чужой квартиры. Мне бы и в голову не пришло любопытствовать, что у
людей происходит.

Я кивал, пытаясь сохранить на лице самое милое выражение. Похоже, Евдокия
Петровна, как все женщины, никогда не упустит возможности сунуть нос в чужие
дела.

- А уж как я перепугалась, когда она Беату убить пообещала! - квохтала
бабуля. - Откуда только силы взялись, мигом на свой этаж взлетела.

Ага, наверное, решила, что сейчас дверь распахнется и разъяренная
соседка, обнаружив на коврике прильнувшую ухом к замочной скважине Евдокию
Петровну, надает ей зуботычин.

- Значит, последнее, что вы слышали, была фраза про убийство?

- Точно, - ответила информаторша и перекрестилась.

- Почему же вы решили, что это Беате грозят? Людей-то вы не видели,
вдруг, наоборот, девушка будущую свекровь пугала?

- Э, милок, - напряглась старушка, - ну не совсем же я из ума выжила!
Соображение имею, по голосу скумекала. Один бодрый такой, высокий, а другой
глухой, с кашлем. Нет, пожилая грозила, да с таким чувством, меня аж до
костей пробрало!

- Больше ничего не вспомните?

- Нет, милый, - покачала головой Евдокия Петровна, - убегла от греха к
себе. Да, собака как раз залаяла. Бабы на секунду свариться перестали, так
пес загавкал, ну я и подхватилась.

- У Беаты жила собака?

- Нет.

- Тогда кто лаял?

- Сама удивилася сначала, а потом покумекала: небось убийца с шавкой
пришла.

Я встал, поблагодарил за чай, вышел в прихожую и, завязав ботинки,
уточнил еще раз:

- Твердо уверены, что лай несся из квартиры Беаты? Может, у соседей
песик ?разговаривал??

- Так у нас в подъезде ни одной собаки, - быстро пояснила Евдокия
Петровна, - кошки здеся, а в тридцатой попугайчики. Идешь по лестнице,
остановишься передохнуть, а они так бойко чирикают, прямо музыка.

Да уж, похоже, самое любимое занятие бабули - это напряженно вслушиваться
в звуки, доносящиеся из квартир соседей.

На улице похолодало еще сильней. Подняв воротник, я порысил за угол дома.
Интересно, каким образом Нора хочет оправдать Соню? На мой взгляд, и Катя, и
Евдокия Петровна дали просто убийственные для Чуевой показания!
Единственное, что мне непонятно, это откуда в квартире Беаты взялась собака
и куда она делась потом.

Лоток с газетами стоял не у дома, а чуй? поодаль, на перекрестке. Я
подошел к торговке и, приветливо улыбаясь, спросил:

- Простите, вы Лена? Женщина подняла голову:

- И чего?

Она походила на гору, вернее, на холм, низенький и толстый. Рост
газетчицы почти совпадал с объемом талии. Неожиданно Лена стащила огромную
варежку, на свет показалась маленькая, совсем детская ладошка, и до меня
внезапно дошло: она не полная, просто из-за холода нацепила на себя куртку,
а сверху еще натянула безрукавку из цигейки. - Что вам надо? - шмыгнула
носом продавщица. - Газету или журнал?

Чтобы расположить ее к себе, я вытащил сторублевую банкноту и попросил:

- Наберите изданий на эту сумму. Обрадованная женщина зашуршала бумагой,
потом спросила:

- Пакет дать?

- Сделайте милость.

- Тоже мне милость, - фыркнула баба, - пять рублей гони, и все дела.

Я вынул монетку, протянул ей и поинтересовался:

- Как бизнес идет?

- Нет никого, вы первый, народ от холода дома прячется.

- Зачем вы тогда стоите? - Хозяин велит, ему наплевать, что мороз, если
не выйду, денег не даст, а нам с дочкой жрать надо.

- И сколько получаете?

- Семьдесят рубликов за смену. Я вновь открыл кошелек, снова добыл оттуда
розовую бумажку и положил ее на газеты.

- Это что? - напряглась Лена.

- Берите, премия.

Но бедная женщина твердо усвоила истину про сыр и мышеловку. Не
прикасаясь к деньгам, она протянула:

- Что вам от меня надо?

- Да вы не бойтесь, - улыбнулся я.

- Что дыбишься, словно гиена, - неожиданно рявкнула Лена, - говори живо,
в чем дело!

- Помните женщину, которая несколько дней назад налетела на ваш лоток?

- Кто ж такую дуру забудет!

- Описать ее внешность сумеете?

- Это все?

- Да.

Лена осторожно взяла деньги, помяла в руках, потом сунула сторублевку в
карман и вполне дружелюбно сказала:

- Так ничего особенного в ей не было. Шуба из каракуля, воротник
норковый, шапка такая, круглая, меховая, очки в коричневой оправе. В общем,
сильно старомодная, сейчас так не одеваются. Вышла она из-за угла, подбежала
ко мне и потребовала: ?Дайте ?Семь дней?.

Лена отпустила товар, получила купюру, положила на тарелочку сдачу. Тетка
оперлась рукой с ярко-красными ногтями на столик, и тот по непонятной
причине опрокинулся. Журналы и газеты попадали в снег. Лена разозлилась:

- Ну за каким фигом на столик навалилась? Подбирай теперь!

- Сама соберешь, не барыня, - огрызнулась тетка. - Где моя сдача?

- Вона, в сугроб укатилась, когда ты лоток снесла!

- Давай деньги.

- Так они в сугробе.

- Выкладывай другие.

- ... совсем! - взвилась продавщица. - Лезь за ними, один раз уже
дадено...

- Дрянь!

- Гадина! Они препирались пару минут, и тетка ушла к метро.

- Вот ведь падла какая! - возмущалась сейчас Лена. - Специально
сапожищами по газетам потолклась, все изодрала. У меня хозяин потом из
зарплаты вычел. Я эту скотину на всю жизнь запомнила! Морда противная,
родинка у самого носа, очки, челка седая до бровей висит. Сама старая, а
хулиганка, да и маникюр как у проститутки, ногти красные-красные, словно она
их в кровищу окунула.

- Вы уверены, что это были ногти?

- А что у людей на пальцах? Волосы? Слава богу, с глазами у меня полный
порядок. Увижу еще раз, сразу узнаю и морду отполирую.

Еле двигая совершенно заледеневшими ногами, я дошел до машины, открыл
дверь, воткнул ключ в зажигание и застонал от злости, услышав столь
неприятный для любого автомобилиста звук: цык-цык-цык. Мотор не заводился,
очевидно, не слишком новый аккумулятор не вынес мороза.

Конечно, многие мужчины шутя справляются с подобной проблемой, но не я.
Техника ставит меня в тупик, максимум, на что я способен, - это ввернуть
лампочку.

С тоской захлопнув дверцу, я со всей возможной скоростью понесся к метро.
Сейчас доберусь до дома, позвоню механику Георгию Васильевичу, уж он-то
быстро оживит умерший ?жигуленок?.

В подземке я был последний раз году этак в девяносто первом, поэтому
страшно удивился, когда вместо жетона мне в кассе выдали картонный
прямоугольник. Я попытался запихнуть его в щель автомата, но он не пролезал.
Сзади напирала толпа.

- Эй, дядька, - крикнула размалеванная девица, - дрыхнуть дома надо,
поворачивайся живее!

- Наверное, автомат сломан, - растерянно протянул я.

- Он в порядке, - взвизгнула девка, - это у тебя голова не работает! Ну
как ты карточку суешь? Повернул жопой вперед! Давай сюда!

Цепкой ладошкой с короткими пальцами она выхватила карточку.

- Смотри, деревня, тут для таких, как ты, козлов, стрелка нарисована,
ясно?

Автомат хрюкнул, втянул внутрь карточку, потом выплюнул ее назад. Я
указал на красный огонек.

- Видите? Он все же неисправен.

- Ну, блин, ты откудова в столицу заявился? Из какого Зажопинска? -
веселилась девчонка. - Вытащи пропуск и шагай.

- Чего над человеком потешаешься? ? сурово сказала женщина лет