Чтение 11–й страницы книги ~Спят усталые игрушки~

могу выпить чуть-чуть вина или ликера.

Один специалист-генетик объяснил нам, что людей, чьи предки были
алкоголиками, как правило, поджидают два пути: либо они тоже спиваются, либо
совершенно не переносят горячительного. Что-то он еще говорил о ферментах,
особенностях желудочно-кишечного тракта, но я не поняла. Уловила только суть
- я из тех, кто пить не может.

В молодости из-за этой моей особенности возникало много проблем. Веселых
студенческих сборищ, где бидонами выпивались сомнительные напитки
"Солнцедар" и "Горный дубняк", я избегала, как чумы, прикидываясь примерной
маменькиной дочкой. Сложнее пришлось на работе.

В нашем заштатном институте после каждого заседания кафедры устраивалось
застолье. Стоило мне в первый день прийти на службу, как коллектив радостно
загудел. Я купила несколько бутылок "Московской" и килограмм вареной
колбасы. Сели, налили, опрокинули... Потом главный алконавт, профессор
Радько, грозно спросил, указуя перстом на мою полную рюмку:

- Почему не трогаем?

- Не употребляю, - категорично заявила я.

Повисло тягостное молчание. Шел 1980 год. И у всех в голове возникло
только одно предположение: на работу прислали стукачку. Сейчас дождется,
пока все напьются, расслабятся, разболтаются, а потом побежит куда надо
докладывать, кто какие анекдоты травил...

Глядя в изменившиеся лица коллег, я безнадежно сказала:

- Ладно, эту рюмку выпью, только домой потом отвезите.

В Медведково меня доставил на своей машине лично профессор Радько. Он же
вызвал "Скорую помощь" и даже заплатил докторам за "реанимацию". С тех пор
меня никогда пить не заставляли. На стол коллеги водружали бутылку лимонада
"Буратино" и приговаривали:

- Это, Дашка, тебе. Посудку потом помой, трезвая ты наша.

Не пристают ко мне с предложением выпить и близкие приятели, но с
незнакомыми людьми начинаются сложности.

Вот и сейчас толстый мужик громовым голосом заявил:

- Не уважаете нас, за покойницу не подняли. Но я теперь умею отбиваться.

- Язва желудка замучила. Обычно подобного заявления хватает, чтобы
отвязались, но не в этот раз.

- Так некоторые язву водочкой лечат, - настаивал мужчина, - давайте, а то
обидимся...

- Отстань, Лешка, - велела Надежда.

- Нет, пусть выпьет за Нинельку, чтоб земля ей пухом, - не успокаивался
Алексей.

- Ладно тебе, - вмешалась незнакомая женщина, - чего привязался.

- Нет, - уперся захмелевший мужик, - пока не опрокинет, из-за стола не
выпущу.

- Вот идиот, - в сердцах воскликнула Лиана, - не обращай на него
внимания. Пойдем, вынем пирог из духовки.

Полная благодарности, я побежала за ней на кухню. Мне вручили большой
поднос с кулебякой. Стараясь не уронить изумительно пахнущий кулинарный
шедевр, я задом попятилась в прихожую, аккуратно стала разворачиваться и
услышала стук входной двери.

- Что тут происходит? - раздался недовольный молодой женский голос.

Странный вопрос для пришедшей на поминки. Я попробовала разглядеть новую
гостью, но в маленькой прихожей почти непроглядная темнота.

- Да вы пройдите в комнату, - велела я, с трудом удерживая тяжеленный
пирог, - там все.

- Ладно, - грозно сообщила женщина.

Я снова пошла на кухню, а таинственная незнакомка сумела продвинуться в
помещение, где вовсю шли поминки.

- Назад несешь? - удивилась Лиана.

- Там женщина появилась.

- Кто?

- Не знаю.

В этот момент из комнаты раздался крик. Так вопит стадион, когда
болельщики видят необыкновенно красивый гол, на одном дыхании, все сразу:
а-а-а!

Мы с Лианой разом кинулись в коридор. Я не удержала пирог, и кулебяка с
размаху вылетела в прихожую, шлепнувшись в чьи-то ботинки. Крик продолжался.
Чертыхаясь, Лиана понеслась в комнату и завизжала. Я отодвинула ее и
уставилась на виновницу переполоха.

У стола стояла полноватая женщина. Красивые черные волосы спускались
волнами на плечи. Огромные бездонные карие глаза гневно оглядывали гостей.
Тонкий нос подрагивал, а полукружья бровей грозно насупились.

- Что здесь происходит? - закричала гостья.

Лиана, не говоря ни слова, села на пол. Толстый мужик, предлагавший мне
выпить, абсолютно бледный, вытянув вперед руки, словно заведенный, твердил:

- Нет, нет, нет...

- Говорила же, - завопила Надежда, - в гробу не она лежала. Нинелька
совсем другая, а вы мне: смерть меняет! Вот она, живехонька-здоровехонька!

- Вы Нинель Сундукян? - спросила я в ужасе. - Нина Вагановна, поэтесса?

- Она самая, - подтвердила женщина, раздраженно смахивая со лба спутанные
прядки, - именно Нина Сундукян. Кстати, я здесь живу и совершенно не
понимаю, что происходит в моей квартире и отчего тут устроен праздник!

- П-п-праздник, едрена Матрена, - ожил толстый мужик, - ни фига себе
удовольствие, на поминки собрались, после похорон.

- Умер-то кто? - изумилась Нина. - Но... почему у меня в квартире?

- Так тебя сегодня кремировали, - радостно пояснила Надежда, - жаль, не
видела. Здорово все прошло. Платье надели бархатное, темно-синее, платочек
кружевной, цветов принесли, речь сказали, а теперь, вот погляди, стол
собрали, не одну тысячу истратили...

- Кто же сказал, что я умерла? - изумилась Нина.

- Лианка, - ответила Надя. Лиана медленно помотала головой.

- Лично твой труп видела.

- Значит, не мой, - спокойно ответила Нина и расхохоталась:

- Ну и морды у вас!

Лица присутствующих и впрямь слегка вытянулись.

- Не может быть, - схватилась за голову Лиана, - я же видела твое тело!

- Следовательно, не мое, - усмехнулась Нина, - зря обрадовалась.

- Так чье же? - воскликнула Лиана - кого мы сегодня кремировали?

Вот это вопрос!

Успокоились не сразу. Потом снова сели за стол и принялись радостно
поднимать бокалы за здравие хозяйки дома. Через час присутствующие оказались
пьяными в стельку. Трезвыми оставались только я и Нина.

- Просто Кафка, - вздохнула хозяйка, закуривая, - ни за что бы не
поверила, если бы кто рассказал про такое! Ну Лианка, ну дура, ну что же ты
мне устроила! Как теперь паспорт получать... да и доказывать придется, что я
жива! Вот Уж поторопилась меня похоронить...

Ее довольно полные руки нервно вздрагивали.

- Не ругайте сестру, - тихо сказала я, - она очень переживала, что
толкнула вас на самоубийство.

- Фу, - гневно воскликнула Нина, - придет же такая дурь в голову!

Я молча вытащила из сумки записку и протянула женщине.

- Вы писали?

- Никогда. И почерк не мой.

- А в Доме творчества отдыхали? Нина многозначительно улыбнулась.

- Зачем вам знать?

- Искали погибшую женщину и следы привели к писателям...

Сундукян ухмыльнулась:

- Да уж, не хочешь себе зла, не делай людям добра! Пожалела Людмилку, вот
и результат.

- Кого?

- Людмилу, стоматолога.

Я непонимающе уставилась на Нину, и та мне все объяснила.

Зубы у Нины плохие с детства, вот всю жизнь и мучается. Много лет искала
хорошего врача и напала на Людмилу Георгиевну Шабанову. У той - золотые
руки. Ниночка стала постоянной клиенткой ее кабинета. Сначала просто ставила
пломбы и штифты, затем женщины подружились, сблизились, стали вместе ходить
в театры и на концерты. У Людмилы не было семьи, Нина тоже не обременена ни
мужем, ни детьми. Отношения крепли.

Не так давно Мила пожаловалась Нине, что очень устала. Люди раздражают ее
до бешенства, даже в метро ездить противно.

- Отдохни, - посоветовала Сундукян, - скатай на море, в Египет или
Эмираты, там сейчас классно.

- Не хочу, - отрезала подруга, - на курортах полно народа. Мне бы
куда-нибудь в глушь, чтоб никого рядом и тишина... Только где найдешь
подобное?

И тут Нине пришла в голову гениальная мысль.

- Слушай, давай устрою тебе путевку в Ложкино, почти даром поедешь. Зимой
там, говорят, никого.

- Как мы это сделаем? - удивилась Мила. - Я же не писательница.

- Мы с тобой похожи, - воодушевилась Нина, - обе черненькие, смуглые,
глаза карие. Ты, правда, постройней будешь, да в паспорте только лицо. Я
оформлю путевку на себя, а поедешь ты, и никто не заметит. Сама я в этом
Доме творчества никогда не была, никто меня там не знает. Будешь на Сундукян
откликаться, всех делов-то. Зато путевку получишь за копейки, как член
Литфонда.

Нина вытащила паспорт, и Мила согласилась, что по фотографии невозможно
понять, кому из них принадлежит документ. Снимок делали давно, Нинель тогда
носила другую прическу, да еще очки в придачу. В прошлом году Нина сделала
операцию лазером и избавилась от близорукости.

Горя желанием помочь подруге, Сундукян понеслась в Литфонд. Через неделю
Мила отбыла на отдых.

- А вы куда подевались? - прервала я повествование.