тяжеловес, олимпийский чемпион. Бывший. Огромный, страдающий одышкой человек
с оплывшими чертами деформированного лица и красными прожилками на носу.
от него никогда не пахло. Однажды он подошел к Володе, когда тот работал на
груше, понаблюдал некоторое время.
левой! Снова левой! Снова! Гм... - Тренер озадаченно покрутил головой. - Ты
равноценно работаешь в любой стойке и слева бьешь почти так же, как справа!
огорчаться.
чемпион. Но надо много работать...
надев "лапы", отводил его в сторону и отрабатывал технику ударов, нырков,
защит и связок.
снова. - Защита - это поражение. На удар надо отвечать ответным ударом,
только более сильным и точным. Чаще меняй стойку и бей с неожиданной руки.
Давай!
правую. Или, прижав подбородок к плечу, закрывался перчаткой и наносил
длинный прямой через атакующую руку.
монотонность, но Володя чувствовал, что она многое дает в спаррингах -
основном виде тренировок. Он стал пропускать меньше ударов, зато его крюки,
свинги и апперкоты все чаще достигали цели.
раздевалке пацаны жаловались:
тогда раз и навсегда он понял суть бокса, а может, и не только бокса:
нанести больше ударов и получить поменьше самому. Это и стало целью каждой
тренировки.
поединков, хлесткие шлепки сталкивающихся перчаток, глухие звуки пропущенных
ударов стали главным, школа, двор, семья - только заполняли перерывы между
тренировками.
глядя поверх старомодных круглых очков.
все, про каждый шаг, про Иогана... Я не вижу слежки, может, микрофоны
установили... Уехать куда-нибудь, что ли...
тебя есть способности, только светотени не удаются. Приходи ко мне домой, я
с тобой индивидуально позанимаюсь...
драку, - понизив голос, сообщает Саша Погодин. - А в Майском облаву
устроили, много ребят забрали...
принес и книжку про атлетическую гимнастику. Это подарок от меня.
соревнования выставляться...
не занимала много времени, но Володя не торопился: как раз в это время
приходили взрослые, несколько человек, каждый из которых тренировался по
собственной программе. Посторонние на такие тренировки не допускались, и
Володя специально затягивал время уборки, пристроившись со шваброй
где-нибудь в углу.
лысым парнем. Говорили, что в детстве пьяный отец запер его в темной каморке
и стал точить топор, пригрозив через час порубить на куски. Наверное, угроза
была вполне реальной: волосы с головы сына исчезли после этого навсегда.
такой невоспитанный или зазнался? Небось в артисты метишь? На зоне таких
"артистов" в петушатник загоняют! - Его сегодняшний напарник по спаррингу
Зуб открыто ненавидел Пастухова.
того, достоинства или недостатки были тому причиной. Если на улице
встречалась красивая, броская женщина, он презрительно кривился и протяжно
цедил сквозь зубы: "У, с-сука!", если видел пьяного, то долго шел следом и,
улучив подходящий момент, наносил нокаутирующий удар. Он не терпел
независимых суждений, прямых взглядов, модной отглаженной одежды - любого
отклонения от усредненных стандартов. Люто завидовал тем, кто больше
зарабатывал, был образованней и умнее или достиг более высоких результатов в
боксе.
немногословен. Спокойные глаза, правильные черты лица, уверенные манеры.
Лысый блестящий череп не портил его, а после того как по экранам прошел
американский вестерн "Великолепная семерка", с бритым наголо Юлом Бриннером
в главной роли, он вообще попал в модную струю. Публика его любила. Когда он
выходил на ринг, зал сначала шумно вздыхал общим весельем и сразу затихал,
вглядываясь, - и, конечно, абсолютное большинство болело именно за "лысого".
И даже в криках типа: "Подключай свою босую!" - была поддержка. Всего этого
было достаточно, чтобы стать для Зуба бельмом на глазу. К тому же Пастухов
однажды победил на областных соревнованиях, оставив Борисову только титул
чемпиона города.
уже кистью до головы Пастухова. - А то вдруг рикошетом кого-то ебнет...
блеснули. Через минуту начался спарринг. Напряжение, повисшее над рингом,
делало обычную тренировку похожей на ответственное соревнование, несколько
разминающихся боксеров, почувствовав это, прекратили разминку и стали
наблюдать за происходящим. Рывкин с Лапиным и Прошковым заперлись в
тренерской комнате, и противники были предоставлены сами себе. Чуть заметно
поклонившись, они бросились к центру ринга и сшиблись в самой настоящей
рукопашной схватке.
тренировках, а хлестко влипали в тела - утробное хаканье доказывало их силу.
Володя застыл в углу зала, забыв про швабру, - он был ошеломлен зрелищем
драки, перенесенной в спортивный зал. Ему казалось, что эта пара сбросила с
себя какое-то невидимое снаряжение, которым боксеры и так не особенно
отягощены, и вместе с этим исчезли все условности спортивного боя. Перчатки
мелькали, похожие на огромные, разбухшие до черноты кулаки.
равны по классу, и единственное, что сейчас могло сыграть важную роль - это
спортивная злость и воля к победе. Точнее, просто злость и воля.
людей биться до конца, до явной, ясной и всем понятной победы, когда один
боец лежит без сил и чувств, а второй потрясает вскинутыми кулаками над
распростертым телом.
Зуб отлетел к канатам, мазнул перчаткой по лицу, увидел кровь и по-звериному
зарычал. Каучуковая капа делала речь нечленораздельной, будто во рту была
каша или выбитые зубы, но смысл угадывался без труда:
перчаток.
лишенные мягких прокладок из конского волоса удары утратили мягкость и
сопровождались уже страшным, отчетливым костным звуком. У обоих сразу
хлынула кровь, которая разлеталась брызгами по всему залу.
расставленные наглые глаза, плоский, с вывороченными ноздрями нос и
выступающие вперед челюсти. Словно портрет питекантропа из учебника истории.
вмешиваться - все были словно парализованы необычностью зрелища,
запредельная ненависть окружила противников, втянув их в тот мир, куда никто
не решался вступить.
левой мгновенно измерялось расстояние, а правая ракетой вылетала вперед,
кулаки со зловещим хрустом сталкивались в воздухе. Сплетенные тела повисли
на канатах и вывалились за ринг, пошатываясь, приняли на миг вертикальное
положение, но сил стоять не было, и они, сцепившись, вновь рухнули на пол,
не прекращая остервенелого боя. Утробные стоны и животное рычание наполнило
зал, стягивающие кисти бинты пропитались кровью, локти вздымались и
опускались, как рычаги паровозного кривошипа.
мгновенно нащупал рукой швабру, дернул ее так сильно, что Володина голова
мотнулась назад. Но он вцепился в палку изо всех сил, намертво. Зуб что-то
страшно замычал внизу, сильно рванул - и Володя влетел в это месиво двух
окровавленных тел. Он почувствовал, как его горло передавили железные пальцы
Зуба, но швабру не отпускал. Сквозь собственный хрип он услышал крик Семена