мед - сладкий и тягучий. Поэтому телеграмма генерала прозвучала, как
хлесткий ночной выстрел. Джейсон вылетел во Флориду в тот же день, наскоро
простившись с домашними и совершенно не подозревая, какая судьба его ждет.
Как всегда он готовился к худшему: обстановка в мире в любой момент грозила
новой "Бурей".
событие произошло, если так экстренно отозвали на базу. Генерал посасывал
трубку и блаженствовал под прохладой потолочного вентилятора.
неведении. Получил приказ подготовить твой батальон к отправке. А куда?..
"цветочные" и "черные" призраки.
выяснить твою фамилию. А куда - можно лишь догадываться. Посмотри, какие они
карты прислали.
военных планшетов крымского побережья. Штабные картографы уже поработали:
топонимика записана латинским шрифтом, каждый лист запаян в специальную
пленку. В названиях городов слышалось что-то знакомое, как детские сказки -
Алушта, Гурзуф, Ялта...
берегах Черного моря,- усмехнулся Джейсон.
русским и украинцам разделить Черноморский флот.
зайдут суверенные кавказские государства, а с запада поможет Украина. И куда
русским деваться из этой мышеловки?
территория. Не хотел бы ты послужить в вооруженных силах Украины?
туда, начнется партизанская война, как в Боснии.
струю воздуха с потолка.- Ты не знаешь, Джейсон, чем отличаются русские и
украинцы?
генерал.- Думаю, потому и выбор пал на тебя.
запомнили фамилии...
проговорил Дениз.- Зря мы влезли на Балканы. А если еще встанем между
русскими и украинцами, будет новый Вьетнам.
следующего приказа. Надеюсь, опять что-то напутали наши стратеги.
раз Джейсон видел генерала разъяренным перед началом "Бури в пустыне", когда
на исходные рубежи согнали такое количество разномастных подразделений и
специальных бригад, что хватило бы сил прошагать весь Ирак. Бестолковщина
творилась невообразимая: морская пехота просидела в песках на скудном пайке,
нещадно мерзла по ночам и сгорала от жары, не имея ни цели, ни конкретной
задачи. Сначала все валили на особую секретность операции, потом на
опасность ракетных бомбардировок. Наконец, стали гонять бригаду с места на
место, пока не объявили, что Хардман со своей командой и вовсе не нужен в
Персидском заливе. На деле же получилось, что весь удар войск Хусейна,
уходящих из Кувейта, пришелся по бригаде морской пехоты. Тех самых войск,
которых по расчетам штабистов уже не существовало на свете после коврового
бомбометания.
операции возмездия, втрое уменьшив число убитых, раненых и вообще забыв о
тринадцати солдатах, без вести пропавших в песках.
фельдъегерем из штаба. Тот схватил карты Крымского полуострова, как хватают
печеный картофель из огня, а взамен оставил другой пакет, со знакомыми
планшетами - Балканского полуострова. Подобная маленькая неточность была в
пределах допустимого: на штабных столах проигрывалось столько операций, где
фигурировали острова, полуострова, каналы и проливы, что спутать Крымский
полуостров с Балканским было немудрено.
единственный из всей бригады и без всякой поддержки в штабе ООН, поскольку
влиятельный Хардман оставался во Флориде.
в печально знакомой разделительной зоне 0019. Но прежде его взяли в оборот
чины из ЦРУ, отличающиеся беспардонностью в общении со своими. Плели черт-те
что, обвиняя Дениза в халатности, и не желали слушать никаких аргументов в
оправдание. Должно быть, мастера тайных дел хотели списать исчезнувших
пехотинцев на сербских снайперов, что было проще и легче, чем попытаться
объяснить неожиданное сумасшествие. Уайн и Экстон, эти два призрака,
перестали показываться хорватскому населению и, кажется, убрались из Боснии
без всяких следов. Едва отвязались цеэрушники, как зачастили с визитами
предупредительные офицеры из службы безопасности ООН. Оказалось, что
французы за месяц работы в зоне потеряли четырех человек! По официальной
версии все они были похищены сербским спецназом, каким-то невероятным
образом проникающим в зону. ООНовцам тоже не хотелось разбираться в деталях
событий, происходящих в районе горы Сатвы, хотя в их руках оказался один из
потерпевших "лягушатников", захваченный сонным на альпийских лугах.
Несчастный "миротворец", по осторожному мнению ООНовцев, находился в
глубокой депрессии.
штаба: везде почему-то ставили рогатки, помогло лишь имя генерала Хардмана.
было назвать крайней степенью восторга, когда жизне-радостность и веселость
человека становятся маниакальными. Не было никаких признаков подавленности
психики. Он улыбался, как ребенок, и умилялся всему, что видел.
случилось?
наркотиком.- Вечером воздух летит в гору, а утром - с горы! И это так
прекрасно!
ласточки.
его веселости сам начинает беспричинно улыбаться.
сжать губы.
ангел! Спустился с неба! И коснулся головы. Вот здесь! И сказал: брось
оружие, сними одежду и иди за мной! И я пошел.
головой Дениза, помахал рукой.- Я сейчас! Сейчас, только поговорю с этим
человеком!
небесной синевой, на улице смеркалось.
выглядит?
совсем не похож на розового мальчика, и нет крыльев. Он как воздух. Вечером
летит в гору, а утром - с горы!
потому что опасались побега: по их свидетельству, он мог в любой момент
встать и пойти, якобы потому, что его зовет ангел. Проводив француза,
Джейсон некоторое время сидел в одиночестве, стараясь привести себя в
порядок, но когда взглянул в зеркало, показалось, что все еще улыбается.
Возможно, он и в самом деле пообщался со счастливым человеком.
фабрике. Все тут было знакомо, за исключением запаха: после французов
остался стойкий дух туалетной воды, будто жили здесь не солдаты, воняющие
потом и ружейным маслом, а женщины из дешевого публичного дома. Подобная
ассоциация возникала еще и потому, что стены в казармах были сплошь оклеены
обнаженными красотками и сценами из порнофильмов. То же самое оказалось и в
комнате Дениза. Сказать, что "лягушатники" придерживались католического
аскетизма, было невозможно. Да и очарованный ангелом француз, по
свидетельству ООНовцев, не был верующим...