АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Много золотых самородков отдал старший майор государственной безопасности Бочаров за распутывание амурных историй Холованова. Много старший майор государственной безопасности отдал бриллиантов. И не зря. Донесли девки: как, где, когда. Из малых кусочков сложил Бочаров мозаику. Все в нашей жизни в упорство упирается. Все нам доступно. Если упорство проявить. Проявил старший майор государственной безопасности Бочаров упорство, которого сам в себе не предполагал. Днями, ночами аресты, допросы, партийные конференции, еще начальников ублажать надо, и снова допросы, расстрелы и партийные собрания, а Бочаров каждую минуточку урезает для главного дела: из кусочков, из обломков, из осколочков картину поездок Холованова складывает.
Не все Бочарову выяснить удалось, но многое.
Раскалило солнце граниты Ивановской площади так, что подковы на сапогах охранников плавятся. С трофейных бонапартовых пушек того гляди капли бронзовые капать будут. Разморило охрану. Взопрели часовые. Штыки мягкими кажутся.
Нет от жары спасения. Просочилась липкая жара и в сталинский кабинет.
- Если я правильно понял, товарищ Стрелецкая, во всем руководстве НКВД есть только один человек, с которым Ежов официально встречается, а неофициально - нет.
- Именно так, товарищ Сталин. Это Бочаров.
- А что если теперь проверить связи Бочарова и выяснить, не избегает ли Бочаров неофициальных контактов с кем-либо еще из высшего руководства НКВД, помимо Ежова?
- Товарищ Сталин, я это проверила.
- Вот как?
- Начальник Куйбышевского управления НКВД старший майор государственной безопасности Бочаров, кроме Ежова, в неофициальной обстановке никогда не встречался с заместителем Наркома НКВД Фриновским и Наркомом связи Берманом. Он их просто избегает, как и они его?
- Занятно.
Не спит подземный город в Жигулях. Вагонетки скрежещут на поворотах. Скрипит электровоз тормозами. Где-то сваи вбивают, и по километрам подземных тоннелей грохот отдается. Где-то вгрызается в скалы Метрострой, где-то откалывают, зэки тысячи тонн рыжих дробленых камней, где-то ревут вентиляторы, вытягивая непроглядную пыль из забоев. А в тоннеле К-66 уже тихо, уже светло, уже воздух чист и свеж. Уже идет монтаж. Уже установлены бесконечным рядом серые шкафы, уже провешены связки разноцветных проводов многокилометровой протяженности, каждый толщиной со сноп, который бронзовая колхозница на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке торжественно и решительно вознесла над своей металлической головой.
Тоннель К-66 - пять километров. Все пять аппаратурой забиты гудящей, поющей, стрекочущей.
Сотни инженеров-зэков, словно жрецы подземного храма, совершают таинство единения миллионов фрагментов в единую Систему.
Когда работа будет завершена, останется только в щель броневой плиты вставить "Контроль-блок"...
Скорее бы монтаж оборудования в Жигулях завершался. Скорее бы.
Брызжет электросварка, тянут монтажники кабели.
Обещали монтажники к празднику. К седьмому ноября.
- Товарищ Холованов, если наша Жар-птица смогла просто вычислить факт существования "Контроль-блока", его назначение, примерный вид и вес и даже фирму-изготовителя, то вполне возможно, что и товарищи в НКВД это смогли вычислить. Им это сделать легче. Это под их руководством рубят тоннели в жигулевских скалах, это под их контролем к Жигулям тянут линии связи, это они следят за монтажом оборудования и аппаратуры. Им совсем легко додуматься, что я не все отдал в их руки, а предусмотрел предохранительный механизм. Если они об этом подумают, то и до всего остального додуматься можно. Я как Геракл чищу авгиевы конюшни в полной уверенности, что никто мне не помешает. На Жигули я пока не обращал много внимания - подземный город только строится, и ключ от его узлов и систем связи у меня. Но выясняется, что строительство первой очереди будет завершено досрочно, а ключ к его узлам и системам связи может оказаться в руках НКВД. Что вы предлагаете делать, товарищ Холованов?
- Немедленно арестовать Ежова, Фриновского, Бермана, Бочарова.
- Нет, товарищ Холованов. Этого мы делать не можем. Не можем просто потому, что у них больше сил. Все важнейшие объекты в стране, начиная с Кремля, под охраной НКВД, то есть под контролем Ежова. Наркомат связи под контролем Бермана. Пограничные войска под контролем Фриновского. Подземный город в Жигулях строится руками заключенных, т.е, под контролем НКВД. Если товарищи из НКВД украли и "Контрольблок", то выходить в открытую драку против них - это то же, что выходить одному против Чингисхана со всей его ордой.
- Что же делать, товарищ Сталин?
- Есть другие пути. Товарищ Стрелецкая, кто в системе НКВД главный враг Ежова?
- Товарищ Сталин, главный враг Ежова - это старый чекист, правда, сейчас он формально чекистом не является. В последние семь лет с 1 ноября 1931 года он на руководящей партийной работе...
- Берия!
- Так точно, первый секретарь ЦК компартии Грузии Лаврентий Павлович Берия.
Поднял Сталин телефон:
- Дайте Ежова. Товарищ Ежов, в составе Советского Союза одиннадцать республик. В девяти республиках мы с вами руководителей разоблачили и расстреляли. Осталось двое: товарищ Хрущев на Украине, это очень хороший товарищ, и Берия в Грузии. Мы тут с товарищами посоветовались, но решения окончательного принять не можем: расстрелять Берия или нет? Что вы думаете по этому поводу?
- Расстрелять, - не разбазаривая драгоценных мгновений на размышления, ответила трубка.
- А почему, товарищ Ежов? У вас есть на товарища Берия материал?
- У меня на всех есть материал.
- И на меня?
- Хм. Нет, конечно, товарищ Сталин. На вас нет. Я неправильно выразился. У меня есть на всех, кроме вас.
- Это хорошо, товарищ Ежов. Срочно курьером перешлите мне копии материалов на этого мерзавца Берия и ваши соображения об аресте. До свидания, товарищ Ежов.
- Товарищ Холованов, нужно, не используя телефонов и других технических средств связи, срочно и тайно вызвать товарища Берия из Тбилиси в Москву.
- "Сталинский маршрут" слишком заметен. "Главспецремстрой", если нарушит графики движения, может дойти до Тбилиси и вернуться за сутки с небольшим.
- Не пойдет. Товарищ Берия - хороший товарищ, но я не намерен показывать ему свою систему ремонтных поездов. Это моя тайна, товарищ Холованов, и прошу ее хранить.
Вытянулся Холованов. Понимает, что уже столько ошибок нагородил, что пора затылок под пистолет подставлять. Но товарищу Сталину нет сейчас времени Холованова расстреливать и возможности нет. Дорог каждый человек.
- Сделаем так, товарищ Холованов. Вы пошлите кого-нибудь из спецкурьеров в Тбилиси, пусть он сообщит товарищу Берия лично, что надо срочно и незаметно прибыть в Москву.
- Жар-птица.
- Нет, товарищ Холованов. Опять нет. Для Жарптицы у меня более важное задание.
- У нас в монастыре достаточно спецкурьеров, товарищ Сталин.
- Вот и пошлите одного. Незаметно. Переоденьте. Пусть кем-нибудь прикинется. А сами вы, товарищ Холованов, забирайте свою команду и отправляйтесь в Америку. В какой бы стадии готовности ни находился "Контроль-блок", его следует забрать и доставить мне. Если "Контроль-блок" похищен...
- Этого не может быть.
- Все может быть, товарищ Холованов. Если
"Контроль-блок" похищен, сообщите мне телеграммой. Текст: "Нет. Дракон". Все. Идите.
- Товарищ Стрелецкая, когда я был в ссылке в
Туруханском крае, то был у меня хороший девиз: не хлюздить. Вы знаете, товарищ Стрелецкая, что означает это слово?
- Знаю, товарищ Сталин.
Остановился Сталин. Долго молча стоял, стараясь понять то, - что - услышал.
- Вы и это знаете, товарищ Стрелецкая. Это хорошо. - Он прошел до конца кабинета. Остановился. Постоял. Вернулся на прежнее место, остановился, раскурил трубку:
- Мы на краю. Столкнуть нас совсем легко. Системы и узлы связи в их руках, охрана важнейших объектов в их руках, "Контроль-блок" может быть в их руках. В НКВД - заговор. И все их боятся. Нам известна только вершина заговора. Мы не знаем их сил и планов. Но сила у них есть. Выступить открыто против Ежова я сейчас не могу, пока у меня нет уверенности в том, что "Контроль-блок" в моих руках или по крайней мере он нейтрализован. Мы не знаем, когда они готовятся выступить, но, будем надеяться, что до окончания строительства первой очереди командного пункта в Жигулях выступить не решатся. Первая очередь должна вступить к празднику, к 7 ноября. Если это так, то у нас еще есть время. Если их не арестовывать и не стрелять, они захватят власть, а если их арестовывать и стрелять, то они для самозащиты вынуждены будут захватить власть. Мы будем, товарищ Стрелецкая, продолжать их арестовывать и стрелять. У них нет выхода, и у нас нет выхода. Я вас посылаю на рискованное дело. Может, на смерть. Вы поедете к Бочарову. В какой роли вы бы хотели туда поехать?
- В обычной роли спецкурьера ЦК. Мне нужна будет официальная бумага со множеством деталей для того, чтобы не сразу была понятна цель визита. Мне только попасть на спецучасток Куйбышевского НКВД и иметь основания там находиться несколько дней.
- Бумагу я вам подготовлю. Я не ставлю вам никакой задачи. Действуйте по обстановке. И не будем хлюздить, товарищ Стрелецкая. Идите и знайте, мы устоим. Мы им шею свернем. Помните, я вас всегда выручу. Что бы ни случилось. Вы теперь мой человек. Навсегда. Я своих не оставляю в беде. - Я своих спасаю. Всегда.
Он повернулся лицом к окну и тихо повторил:
- Всегда.
Ликует Америка.
Русские через полюс долетели до Америки. Один сверхмощный двигатель, длинный хищный фюзеляж, невероятного размаха крылья и трое парней несгибаемого характера.
Ликует Америка. Дождь листовок засыпает улицы. Открытый длинный "Бьюик", обвитый гирляндами цветов, торжественно плывет сквозь восторг толпы.
Это совсем не просто - перелететь через полюс. Самолет создан только для одного рекордного перелета. Никакая конструкция не выдержит снова такие невероятные нагрузки. Потому краснокрылого красавца разберут на части и пароходом вернут в Советскую Россию. Потому огромный советский грузовой корабль "Максим Горький" ждет в порту Балтимора.
Встречать длиннокрылый советский самолет прибыла советская техническая делегация, в составе которой знаменитый полярный летчик Холованов с группой профессионалов высшего класса.
Растворил дверь сталинский секретарь товарищ Поскребышев и доложил:
- Товарищ Сталин, Первый секретарь ЦК коммунистической партии Грузии товарищ Берия Лаврентий Павлович по вашему приказанию прибыл.
- Зовите. Заходи, Лаврентий, садись, дорогой. Как дела в Грузии?
- Здравствуйте, товарищ Сталин. В Грузии революционный порядок.
- Вот и я так думал, что революционный порядок в Грузии. У нас в Грузии всегда порядок. Разве я ошибаюсь? А вот товарищ Ежов говорит, что у тебя Грузия в полном беспорядке. Говорит, что сам ты преступник. Говорит, что ты разложился в морально-бытовом отношении. Говорит, что у тебя гарем в Тбилиси, и еще один - в Сухуми, и еще один маленький - в Батуми.
- Ну тот совсем маленький, товарищ Сталин.
- Говорит товарищ Ежов, что ты деньги воруешь.
- Кто же их не ворует, товарищ Сталин?
- Говорит, что людей ты убиваешь по своей прихоти. Говорит, малолетних совращаешь. Говорит, что в Кутаиси ты за школьницами охотишься вечерами. Говорит, хочешь стать маршалом и повесить себе на шею бриллиантовую звезду. Смотри, сколько доносов на тебя прислал. Тут - про твою половую распущенность и половые извращения. Тут - про воровство. Тут - про твои незаконные дворцы. Тут - все твое прошлое описано. Я эти гадости даже и читать не хочу. Забери, дорогой, себе. А вот, Лаврентий, предложение товарища Ежова. Это именно то, что он хочет с тобой сделать. Лично мне прислал. Печать НКВД и его подпись. Пишет, что расстрелять тебя мало. Как тебе это нравится?
- Значит так. Сыроежка. Вот фотография. Это мистер Стентон. Он владелец фирмы "Фараон и сыновья", которая вербует американских инженеров для Советского Союза. Кроме того, через мистера Стентона мы заказали в Балтиморе на фирме "КУВ" одну очень важную штуку. Есть подозрение, что эту штуку у него, мягко говоря, увели. С мистером Стентоном нам надо поговорить, но так, чтобы никто не дознался, что мы с ним виделись. К концу рабочего дня я всех девочек, которых с собой привез, ставлю к выходам его фирмы. Нам надо его не упустить в толпе. Кроме того, я выставлю посты у его дома. Надо мистера перехватить. Как только перехватят и поведут, я тебя на машине выброшу на его пути. Твоя задача - охмурить, сбить с панталыку и увести с пути истинного. Мы за тобой будем смотреть. Как только отведешь в сторону, мы его и прихватим. Потолковать надо. Ясно?
- Ясно. Только я по-американски говорить не умею.
- А тебе по-американски не надо говорить. Главное, чтобы ты по-русски не заговорила. Ты ему мимикой информацию передавай. И жестами. Телом, так сказать.
- Ясно. А если он будет говорить?
- А ты слушай и улыбайся.
- Ясно.
- Все. До вечера свободна. К вечеру оденешься завлекательно и мордочку подрисуешь. У тебя это получается. Иди. Ширманова ко мне.
- Товарищ Ежов, здравствуйте. Это я говорю, товарищ Сталин.
- Здравствуйте, товарищ Сталин.
- Товарищ Ежов, мы тут с товарищами посоветовались и решили, что товарища Берия мало расстрелять.
- Мало, товарищ Сталин.
- Не будем его расстреливать. Его надо перевоспитать и исправить. Надеюсь, на Лубянке умеют перевоспитывать.
- Перевоспитаем, товарищ Сталин! Мы его на верный путь поставим.
Он тут у меня. Я Сейчас выделю охрану и отправлю его прямо к вам на Лубянку.
- Лубянка давно по этому мерзавцу плачет.
- Вы меня не поняли, товарищ Ежов. Мы решили товарища Берия послать к вам на Лубянку не в камеры, а в кабинеты. Товарищ Берия назначен вашим заместителем. Вы будете его начальником и постарайтесь своего нового подчиненного исправить и перевоспитать.
Идет Люська Сыроежка под ручку с мистером Стентоном. Мистер Стентон Сыроежке в ухо непристойности шепчет. Смеется Люська.
Отлип от стены некто в сером и мистеру рот зажал. И Ширманов рядом. В подъезд дернули. В Вашингтоне подъезды на ключик закрываются. Но профессионален Ширманов. У него в кармане, если порыться, ключи от всякого подъезда найдутся.
Дернули мистера Стентона так, что вроде бы и не было никогда такого мистера на вашингтонских улицах.
Холованов фонариком в очи:
- Здравствуйте, мистер Стентон. Как дела с известным вам изделием?
- Великолепно, мистер Холованов.
- Завершили?
- Полный порядок. Завершили.
- И когда?
- Так неделю же назад.
Отлегло у Холованова. Улыбнулся:
- А вроде к концу года обещали.
- Именно так. Обещал. Но и вы обещали за скорость платить дополнительно. Поэтому мы постарались и завершили досрочно.
- И где изделие в данный момент?
- Как где? Как это где?
- А ты не вскипай! Где, спрашиваю, изделие?
- Так вам же отдали.
- Когда отдали?
- Так вчера же. Девчонка от вас была. Худенькая такая. Симпатичная.
- И трость у нее была?
- Трости не было, женщины с тростью не ходят. Но в сумочке у нее набалдашник от трости был.
- Такой как надо?
- Точно такой.
- А документы ты проверил?
- Как без документов, мистер Холованов? Все документы в полнейшем. И расписочка у меня в сейфе. На вашем бланке.
Впереди - Волга. Впереди - мост железнодорожный: одним концом упирается в берег, другим - в горизонт. Тринадцать пролетов. Раньше назывался мост Александровским. Теперь - просто мост. Мало кто помнит его прежнее имя. Мало кто помнит, что начали строить Александровский мост в 1876 году, а через четыре года пошли по нему поезда. Тогда был крупнейший мост Европы, символ русского капитализма, неудержимо прущего заре навстречу. Мост и сейчас смотрится. Страшен мостище. Страшная серая Волга. Вокруг - степь. Уже холодно. Ветер на проводах свистит. Разъезд. Рельсы в три колеи.
На откосе надпись белыми камушками: "Слава Сталину!" На запасном пути - "Главспецремстрой-12".
Все. Ничего больше.
Пронесся мимо красный экспресс "КуйбышевМосква", смотрят люди из окон на ремонтный поезд, ничего интересного увидеть не могут.
Потому как все интересное не снаружи, а внутри. Внутри вагона не то почтового, не то багажного. Там, внутри Сей Сеич проверяет готовность ЖарПтицы к выполнению ответственного правительственного задания.
- Отсюда ты пойдешь сама. Тут до Куйбышева рукой подать. Главное, чтобы они не поняли, откуда ты появилась. Связи никакой мы с тобой. Жар-птица, поддерживать не можем. Все телефоны в руках НКВД, весь телеграф - в тех же руках. Иди. Если что-то узнаешь или сделаешь, возвращайся сюда. Мы тут на разъезде регулярно по субботам с полночи до полдня.
- Сей Сеич, 913-й километр прямо у Жигулей, вы думаете, что НКВД не догадывается, что у нас тут постоянное место остановок и долгих стоянок?
- Будем надеяться, что они об этом не знают.
Жарко в сентябре в славном городе Вашингтоне. Гонит горячий ветер первые опавшие листья по М-стрит.
Закурил Холованов, затянулся, сплюнул и долго матерился, душу изливая.
- Увели. Увели "Контроль-блок". Как же они, гады, меня выследили? Хорошо, хоть Жар-птица вовремя спохватилась. Ладно, этот вариант я ожидал. Боялся его, но именно он и выпал. Знаешь, Ширманов, даже как-то и легче. Наверное, так себя приговоренные к смерти чувствуют. Объявили приговор, и все сразу безразлично. Сгорели мы с тобой, Ширманов. Вся власть, весь контроль теперь в руках Ежова Николая Ивановича. Меня он не простит и тебя тоже. На одном пыточном станке висеть будем.
- Люблю компанию.
- Не будем плакать. Вернемся к делу. Решение для данной ситуации у меня еще в Москве было заготовлено. Наша тактика: не показать Ежову, что мы спохватились. Поэтому убить Стентона мы не можем: это будет сигнал Ежову, что мы заподозрили неладное и включились в борьбу. Но нельзя нам мистера Стентона оставить живым. Его ведь спросят в любой момент: а не интересовался ли Холованов изделием? А что он ответить может? Он и ответит, что Холованов интересовался. В этой ситуации Ежову надо будет немедленно выступать, и сил у него явно больше. Что же нам делать, если нельзя Стентона ни убить, ни живым оставить? Пропасть мистер Стентон тоже не может: это тот же сигнал Ежову.
- Тут ничего не придумаешь.
- Нет, Ширманов, придумать можно. Жалко, что Вашингтон, в отличие от европейских столиц, сразу после окончания рабочего дня пустеет. Но ничего. В общем так: мистер Стентон должен сам умереть. Умереть сегодня. Естественной смертью. На глазах десятков свидетелей.
- Товарищ Холованов, уже вечер. Умереть естественной смертью сегодня в Вашингтоне на глазах десятков свидетелей - это только на вокзале. Невозможно, товарищ Холованов.
- Ширманов!
- Я.
- Займись.
ГЛАВА 14
Старший майор государственной безопасности Бочаров развернул бумагу. Серьезная бумага: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Центральный Комитет ВКП(б)".
Бочаров глазом цыганским сразу в самый низ: уж не сам ли Гуталин подписал? Нет. Не сам. Маленков. Тоже, признаться, не слабо. А что в бумаге? Вот что: "Совершенно секретно. Особой важности. Старшему майору государственной безопасности Бочарову лично. После ознакомления документ вернуть подателю для немедленного уничтожения".
- А удостоверение личности у вас есть?
- Есть. - Подает Настя шелковый платочек с печатью ЦК и несмываемой подписью товарища Сталина.
Только обрадовался Бочаров, что сталинской подписи нет, а вот и она. Ладно. Что там в бумаге дальше?
"В Куйбышевское управление НКВД направляется спецкурьер ЦК ВКП(б) Анастасия Стрелецкая, в последующих документах - Жар-птица. Цель: пройти тренировку по особой, ей известной программе. Основные направления: совершенствование испанского языка, парашютная подготовка, ориентирование на местности и способы выживания, длительные пешие переходы, стрельба, самбо. На время пребывания в Куйбышевском НКВД обеспечить Жар-птицу всем Необходимым для жизни и успешного освоения программы. По ее требованию обеспечивать самолетом и парашютами для совершения учебных прыжков на любой из районов по ее выбору в пределах государственных границ СССР: Процесс подготовки не контролировать и не вмешиваться в него. По первому требованию обеспечить Жар-птице связь с Москвой по закрытым правительственным каналам. На вас возлагается личная ответственность за безопасность Жар-птицы и сохранение тайны ее пребывания в Куйбышевском НКВД. Вместе с ней разработать правдоподобную легенду и неукоснительно придерживаться ее. Кроме вас, никто не должен знать истинных целей командировки. Особо подчеркиваю, что Жар-птица находится только в подчинении Центрального Комитета. Вопросов Жар-птице не задавать. На вопросы могу ответить только я. Маленков. Москва. Кремль. 1 сентября 1938".
Прочитал старший майор государственной безопасности такую бумагу и на Настю уставился: что за птицу прислали? И зачем? Мордочка знакома из газет. Самому Сталину цветы вручала. Абы кого на такое дело не ставят. С другой стороны, мордочка - глупенькая. Пронюхал Гуталин что-то? Или? Если бы пронюхал, не стал бы такую глупенькую посылать. На морде написано: дурочка. Только с гонором. В бумаге, конечно, какой-то тайный смысл, но так написана, чтоб не понять, что именно ее интересует. А ведь может она быть самой обыкновенной контролершей. Прислали, чтоб вынюхала что-то. И не похоже. На контроль прислали бы кого посолиднее...
Улыбнулся старший майор государственной безопасности:
- Милости просим. Жар-птица, в Куйбышевское управление НКВД.
От центра города, от областного управления, до спецучастка - три часа дороги. Выскочили из города и лесом вдоль ветки железнодорожной. Пока в зеленые ворота не уперлись. Вправо заборы несокрушимые, проволокой оплетенные, влево - заборы несокрушимые, той же проволокой оплетенные. Перед забором - ров. Чтоб машиной забор не проломить. Во рву колючие кусты колючей же проволокой окручены. Перед воротами - грозные надписи. Рядом - еще ворота. Те для поездов.
Раскрылись створки ворот, "Эмку" пропуская, и закрылись. Механизация. Как у товарища Сталина на секретной подземной станции метро. Снова - лесом. Снова ветка железнодорожная рядом. Распекло солнышко сентябрьское сосновый лес, смолой пахнет.
Вот и Волга из-за бугра блеснула. Простор необозримый. Дали лесные. На той стороне - отколы Жигулей. На Волге белый пароход зовет кого-то гудками.
Повернула машина, на холме - величавый храм.
Брошен давно, колокольня снарядами еще в Гражданскую пробита, весь кустами колючими зарос. Но величие не ушло. Ах, умели раньше строить. И места для храмов выбирать умели.
- Правее - дом отдыха НКВД и дачи руководящее состава. У Волги лодочная станция. Левее - детский городок. Раньше тут колония для беспризорных была. Теперь лагерь для испанских детей. А там - наша станция железнодорожная, учебный центр войск НКВД, стрельбище и участок, где врагов стреляем. Вот и все наши достопримечательности.
Слушает Настя рассказ старшего майора государственной безопасности, а сама все это знает. В монастыре целая папка документов на Куйбышевский спецучасток собрана. Все в той папке: и точная площадь участка, и длина периметра, и система охраны. Хорошо устроились. И Волга рядом. Посторонним не пробраться на спецучасток и не убежать с него. Одни ворота железнодорожные, другие рядом автомобильные и еще калиточка с выходом на пляж и лодочную станцию. И двадцать семь километров несокрушимых заборов под постоянным наблюдением и охраной.
Старший майор государственной безопасности не рассказывает, но Настя знает: во рвах под колючей проволокой - противопехотные мины. Между заборами
- псы-волкодавы.
Вечером у дома отдыха НКВД весело. Большой красивый парень гармошку терзает. Смех. Танцы.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [ 11 ] 12 13 14 15 16 17
|
|