Чтение 11–й страницы книги ~Ломовой кайф~

телевизионный фильм "Необыкновенный концерт", то есть отснятый на пленку
спектакль театра кукол по руководством Сергея Владимировича Образцова. Этот
фильм довольно часто показывали и после Юркиного рождения, но тогда, когда
он был еще несмышленышем. Позже, когда Юрка подрос, этот фильм отчего-то
показывать перестали. В общем, он, как и большинство его сверстников,
"Необыкновенного концерта" не видел и не мог запомнить одну сценку из этого
фильма, где выступала кукла-фокусник с куклой-ассистенткой. По ходу дела
голова ассистентки перескакивала на туловище фокусника и наоборот. Но самым
смешным во всем этом номере был не сам фокус, а обмен репликами между
фокусником и ассистенткой. Фокусник, прежде чем произвести всякие
магические телодвижения, говорил утробно: "Шахерезада Степановна!" - а та
отвечала протяжным и немного сонным грудным контральто: "Я гото-ова-а..." -
точь-в-точь как в данный момент Милка. Казалось бы, ничего смешного в самом
содержании текста не было, кроме, может быть, имени-отчества
куклы-ассистентки. Но интонации и тембр голоса, с которыми произносилось
это самое: "Я гото-ова-а..." - заставляли народ валяться от хохота и в зале
кукольного театра, и у экранов телевизоров. Правда, ежели сейчас спросить,
как фамилия той актрисы, которая озвучивала эту самую "Шахерезаду
Степановну", так не всякий специалист-театровед вспомнит... А жаль!

И Ляпунов, и Топорик, родившиеся в 60-х, и даже Милка, которая была на
десять лет старше Тарана, "Необыкновенный концерт" помнили, так что
воспроизведенная Зеной фраза мигом заставила их рассмеяться. А Юрке
пришлось бы долго объяснять, отчего ржут сии зрелые люди, - он был из
другого поколения!

Пока Таран недоумевал, Милка скрылась в дыре. Некоторое время слышались
только шорох гидрокостюма по камням да нервное сопение Зены. Да еще камешки
какие-то сыпались. Минут через десять Ольгерд доложил:

- Все в порядке, доехала!

- Топорик, вперед! - распорядился Ляпунов.

- Вперед так вперед... - Детинушка, освободив камень, обвязался веревкой и,
приняв, как учили, позу "шавасана", произнес: - Тягай!

Сверху долетели надсадные кряки Ольгерда и Милки:

- А ну - р-раз! Еще! И-и - раз! И-и - два!

- Ох, нелегкая это работа - из болота тащить бегемота! - нервно пробормотал
Ляпунов.

Про бегемота и про то, как его спасали, Таран помнил с детсадовских времен,
но вот в том, кто написал стихотворение, уже сомневался: то ли Чуковский,
то ли Маяковский...

Так или иначе, но Топорика дотащили благополучно. Ольгерд вернул вниз
веревку с еще одним камнем, и Ляпунов похлопал Юрку по плечу:

- Давай, юноша! Не дрейфь!

Таран тоже сделал все, как учили. Правда, не стал особо расслабляться,
закрывать глаза и представлять себе голубое небо с белыми облаками.
Наверное, именно поэтому он успел усечь кое-какие "нюансы". Например, то,
что его тянули по руслу подземного ручейка, проточенному в наклонной
скальной плите за энное число тысяч или миллионов лет. В данный момент
ручеек продолжал течь и представлял собой узенькую струйку, но по весне он,
должно быть, расширялся почти до метра или даже больше, может, и весь
шкуродер заливал. Так или иначе, но там, где протаскивали Юрку, было что-то
вроде желоба, а водичка, струившаяся вниз под его спиной, играла роль
смазки, уменьшавшей трение при подъеме.

И все-таки жутковато было видеть справа от себя в неверном, пляшущем свете
фонарей неровный, покрытый трещинами свод шкуродера. Иллюзия, что этот свод
начинает опускаться, не раз и не два подталкивала Юрку к тому, чтобы
сделать какие-то инстинктивные, хотя и совершенно бессмысленные, движения
руками или ногами, типа упереться в свод ладонями, локтями или коленями -
как раз то, от чего предостерегал Ольгерд. Только понимание того, что
многотонные глыбы ему все равно не удержать, спасало Тарана от подобной
глупости, которая и впрямь могла бы дорого обойтись. Например, если бы он
согнул колено, то оно запросто могло бы встать "в распорку" и Юрку могло бы
капитально зажать. То же самое могло бы произойти и с руками.

Но все в очередной раз обошлось благополучно. Милка и Топорик ухватили
Тарана за плечи и выдернули из желоба.

СИСТЕМА ЗАЛОВ

Когда Юрка оказался в вертикальном положении, он ощутил себя не то
выкопанным из могилы, не то вообще заново родившимся - настолько приятно
было ощущать вокруг свободное пространство и не скрести шлемом по потолку.

Пока Ольгерд привязывал к веревке очередной камень, чтобы сплавить его по
желобу вниз, где дожидался своей очереди капитан Ляпунов, Таран немного
повертел головой, желая осмотреться. Свет от фары "пана Сусанина", хоть и
был направлен вниз, позволял кое-что разглядеть.

Пещера, куда "мамонты" поднялись через шкуродер-желоб, почему-то напомнила
Юрке колоссальных размеров дровяной сарай с односкатной крышей. Роль крыши
исполняла все та же наклонная скальная плита, которая служила сводом в
шкуродере. Она наискось уходила куда-то вверх и терялась в темноте, куда
свет от фонаря уже не доставал. Непосредственно рядом с выходом из
шкуродера располагалась неправильной формы площадка, засыпанная слоем все
той же мелкой мокрой гальки, а дальше - не то маленькое озерцо, не то
большая лужа, из которой вытекал, просачиваясь сквозь гальку, ручеек,
сбегавший в желоб шкуродера. За озерцом просматривалось ступенчатое
нагромождение каменных глыб, по которым тоже каплями и тонкими струйками
стекала вода. Эти глыбы чем-то неуловимым походили на груду свеженаколотых
дров, которые еще предстоит уложить в поленницу, так что сходство с
дровяным сараем еще больше усиливалось.

- Готов! - донесся снизу голос Ляпунова, и Ольгерд с Топориком потянули
капитана наверх. Помощь Тарана и Милки не потребовалась.

Когда Ляпунов выбрался из желоба, Ольгерд повернул лампу в сторону глыб и
сказал:

- Отсюда начинается система залов. После того, что было, - чистой воды
семечки. Главное - идите за мной с камня на камень, не скользите, не
падайте и не суйте ноги в расселины - сломаете. Идем до самого верха, вон в
тот угол. Там наклонная, но пологая трещина в плите, можно пройти без
веревки сразу на "второй этаж".

- Сколько отсюда до "Ишачьих Конюшен"? - спросил капитан.

- Около километра. На твоем месте, Сергей, я бы спросил, сколько отсюда до
нижних выходов.

- Хорошо, спрашиваю, - невозмутимо произнес Ляпунов.

- Отвечаю. Сейчас мы ближе всего к "Ручейному". Вот эта водичка, которая
капает по глыбам, из того же ручья. Когда поднимемся на "второй этаж", то
почти сразу увидим этот ручеек. Меньшая его часть просачивается сюда, а
основная уходит в небольшой туннельчик. Вот если пройти по этому
туннельчику метров сто, окажешься на воле. Это и есть выход "Ручейный".

Ляпунов посмотрел на свою карту. Таран не удержался, чтобы не заглянуть
через его плечо. Поскольку Юрка уже неплохо разбирался в тактических
значках, то сразу скумекал, что выход "Ручейный." еще вчера находился
примерно в двухстах метрах позади позиций федералов. Не иначе, и Ляпунову,
и Ольгерду, и даже Юрке несмышленому пришла в голову одна и та же
нескромная мысль: а что, если через этот самый "Ручейный в недра горы уже
вошел правительственный спецназ? В конце концов, Ольгерд вовсе не
единственный человек, знающий тут все пещеры. Наверное, можно было
постараться и отыскать тех, кто лазал тут в 1987-м. Кроме того, даже если
федералы не нашли проводника, они все равно могли отправить группу в
пещеру. Ведь разведку для того и посылают, чтобы изучать местность, если
командиры ее плохо знают;

- Так... - произнес капитан. - Надеть броники, разгрузки, навинтить
глушители, гранаты - в подствольники. При движении не болтать и не шуршать!

Все закопошились. Таран, снаряжаясь, время от времени поглядывал в тот
угол, где находилась трещина, ведущая на "второй этаж", будто оттуда
вот-вот могли появиться казенные спецназовцы.

- Не волнуйся, - подбодрил его Ляпунов, будто прочитав его мысли. - Вниз им
лазать незачем. Им тоже наверх надо.