мысли. Должно быть, он имел в виду коэффициент умственного развития. Мы по
привычке все еще называем его "ай-кью".
Библ.
меня, она доходит. То же ведь и у нас. Мысль воспринимается только тем,
кому она направлена. Открыть или закрыть ее для другого зависит от
думающего.
переступил с ноги на ногу. "А ведь человек, ей-богу, человек, и устал, как
человек", - подумал Капитан.
попытки расхохотаться, и тотчас же очутился на таком же висячем,
прозрачном сиденье, неизвестно каким образом появившемся и мгновенно
поголубевшем.
"услышал" равнодушный ответ гедонийца.
ты, например, даже не поинтересовался, откуда мы взялись и кто мы такие.
несколько.
информации.
остановил его, приложив палец к губам:
чего они держат нас в этой закупоренной прозрачной колбе.
своей мысли.
и чему нас учат. Мы здесь затем, чтобы узнать о ваших реакциях.
созвучий.
котором замелькали, сменяя друг друга, черные значки странной формы.
времени и языка счетных символов", - откликнулась мысль Библа.
растворился в розовой краске стены.
растворяется по желанию.
мыслишек... Сезам, отворись! - весело воскликнул Библ и шагнул сквозь
стену.
первобытными ужасами?" - мелькнула мысль, и необозримое травяное поле,
казавшееся из "колбочки" горизонтальным и одноцветным, вдруг откосом
побежали вниз и пожелтело, как трава, выжженная солнцем. Но вблизи трава
оказалась совсем не трава, а густая, зелено-желтая гладь океана, почти не
колеблемого ветром, не мезозойского и не палеозойского и даже вообще не
земного. Библ растерянно оглянулся. Капитан следовал за ним спокойно и
неторопливо.
вонючий яичный кисель!
охряные бугорки, быстро перемещающиеся по яичной глади. "Туманки", -
подумал Библ и сразу почувствовал противную слабость в ногах. "Туманки" на
Прокле были самым страшным испытанием для космолетчиков. Уничтожить их
было нельзя: от ядерного удара они только увеличивались; разрезанные
излучателем, делились, как амеба, и нападали удвоенным, а то и утроенным
строем. Ни в одну ловушку, придуманную участниками экспедиций, не
попадались, и природа их до сих пор была не ясна. Но окутанный их
маслянистым туманом человек исчезал немедленно и бесследно. "Туманки"
растворяли его полностью, не оставляя ни волос, ни костей.
такой же мутный, клубящийся, как сгусток тумана, пузырь и метнулся
навстречу Библу.
Капитан и без того поймет, что только отражатель может остановить
"туманки".
Радиус установили еще утром при снаряжении. Значит, в пределах четырех
метров в окружности любые хитрости "туманок" не страшны. Прыгай, делись,
удваивайся - все равно тебя хлопнет, как утюгом. И Библ, отстегнув
отражатель, успел нажать пуск, как только охряной клубок прыгнул
навстречу. В то же мгновение его сплющило, как блин, и швырнуло обратно в
маслянистую яичную гладь.
охряной клубок, а за ним третий. Обоих постигла та же участь - отражатель
бил без промаха. "Туманка"-мать даже отплыла подальше, чтобы и ей не
досталось. Теперь можно отдышаться и перемолвиться с Капитаном. Библ
оглянулся и обмер.
туман, клубясь и пульсируя. Конец. Библ опустил отражатель, теперь уже
бессильный помочь. Ничто уже не могло помочь. Библ прикрыл глаза рукой
и... все исчезло. И "туманки", и Капитан.
поля и недоуменно оглядывался. Никаких следов ни Библа, ни "колбочки".
Может быть, вернуться назад? Но возвращаться было некуда: как ни щурился
Капитан, как ни менял он угол зрения, прозрачная пленка стены выпустившей
их наружу, нигде не просматривалась. Вероятно, Библ остался в последнюю
минуту, передумал, состорожничал. А пленка снаружи не видна. Капитан
сделал шаг назад, пробежался вдоль и поперек воображаемого квадрата, где
могла быть "колбочка", но ничто его не остановило. Ну и пусть. Все равно
их найдут, все зримо, все проходимо для хозяев этого мира, и шалости
пространства - времени их не испугают. Следовательно, и тревожиться
нечего, загорай по малости. Капитан пощупал рукой траву: сухая.
Растянулся: мягко. Незнакомые по внешнему виду широкие и тугие травинки
росли тесно и плотно, как ворсинки ковра. И Капитан, устроившись
поудобнее, задумался.
"выходы", открытые для вездехода, окруженного защитным полем, но
недоступного для человека, погибающего от энергетического удара. Едва ли
это электроток, как полагал Доктор. Что-нибудь сложнее. Кстати, почему он
парализован? Едва ходит. Что-то говорил об ударе "хлыста". Значит,
очутился на линии, отделявшей такой "вход" от черной пустыни. "Хлыст"
достал его уже из другой фазы. А что это объясняет, чем пополняет уже
полученную информацию о цивилизации гедонийцев? Ничего. Ничем.
облик гедонийца неизменен от младенчества до конца жизни. Старости нет.
Смерти нет. Но тем не менее есть регенерация, иначе говоря, возвращение к
жизни. С чего же начинается эта жизнь, как долго длится и чем кончается?
Ничего не известно. Есть школа, но чему в ней учат? Судя по скрытой, но,
видимо, высокоразвитой технике этой цивилизации, школа должна давать
глубочайшие знания по точным наукам. Но так ли это? Воображение, как
научная дисциплина. Подмена знания иллюзией. Нет стимула любопытства. Так
что же движет прогресс? Может быть, накопление единиц информации? Но каких
единиц и какой информации? Телепатическое общение вместо разговорной речи.
И тут же еще вопрос: интеллектуальное ли это богатство, или духовная
ограниченность? А за одним вопросом встают в очередь тысячи. Что это за
Аора или Аэра, о какой проговорился вожак "голубых"? Институт или город?
Или еще одно "полукружие" этого мира? Кстати, почему "полукружие" и
сообщается ли он с другими мирами, или разумная жизнь здесь присуща только
зеленому? Кто и где хозяева этой жизни и какие принципы лежат в ее основе?
7. В ШКОЛЕ НЕЛЮБОПЫТНЫХ. СУПЕРМЕН ИЛИ СУПЕРРОБОТ?