погасил его, видимо, обнаружив то, что искал. Ударил рукояткой лучевика по
стене, брызнули осколки. - Здесь кнопка сирены...
прекратился.
выхода.
Кодбюри сержанту, а по крайней мере десяток, - спустил нас на первый этаж в две
минуты. Грузовой двор, заставленный какими-то ящиками, бочками, непонятными
конструкциями из металла, был почти пуст, если не считать четверых полицейских у
автоматических ворот, еще одного - в тесной будке контрольно-пропускного пункта
и троих людей в серых комбинезонах, суетящихся у огромного мусоровоза.
во двор, эти трое уже закончили погрузку мусора, и полицейский в будке нажал
кнопку управления воротами. Стальные створки поползли в стороны, серые
комбинезоны влезли в кабину, и машина медленно тронулась. Она уже въезжала в
ворота, когда внезапно прозревший Кодбюри истошно крикнул:
сверкнули стрелы лазерных лучей. Вряд ли я тогда соображал, что и зачем делаю,
но побежал за Кодбюри. Я настиг его у ворот, схватил за плечи, повалил и упал
сверху - вовремя: из уходящей на полной скорости машины вылетел такой же
лазерный луч, крест-накрест перечеркнул прямоугольник ворот. Приподняв голову, я
увидел, как вспыхнула будка КПП, как, перерезанный пополам, рухнул на землю
полицейский, как по темному переулку, завывая сиреной, пронеслись две черные
машины управления.
засунул в кобуру бесполезный уже лучевик, протянул мне руку.
приемную.
меня. Джин радостно крикнул:
Отдайте дежурному у выхода, иначе не выпустят.
заметила:
старому Кодбюри: Бигль не прощает ошибок. А это значит, что у Лайка появляется
враг...
вражду. А как враг. Дикий очень опасен.
голова, руки как ватные - не поднять, не пошевелить.
Брайту не подчинен: мы делаем одно дело, хотя и разными способами. Мы можем и
должны помогать друг другу, когда это безопасно. И тут же оборвал себя: не спеши
осуждать Мак-Брайта. Сейчас ему прибавились лишние хлопоты - прикрывать тебя. И
вряд ли бы он стал рисковать твоим положением, не продумав игры, не взвесив все
"за" и "против". А ведь есть еще Первый, который, несомненно, знает и о
вчерашней акции и о моем участии в ней. Значит, оно было обдумано и согласовано.
Только зачем - непонятно. После душа я почувствовал себя значительно лучше,
выпил кофе, принесенный горничной, вышел из отеля, поискал глазами Ли. Мальчишки
не было. Особенно удивляться не стал, подошел к киоску, купил утренний выпуск
"Новостей", перелистал тщательно. Так и есть: о вчерашнем происшествии ни слова.
А разве ты ждал иного? Нет, конечно. В этом прекрасном свободном мире
отсутствует одна маленькая деталь - свобода. Маленькая-то она маленькая, но без
нее как-то неуютно. Хотя многие привыкают, живут, помнят извечное "стерпится-
слюбится". А если не стерпится, не слюбится? Вот тогда иди в трущобы, слам,
действуй, добывай себе эту свободу, рискуй ежечасно, но помни: в газетах тебя не
прославят, в песнях не воспоют, имя твое в речах не рассиропят. Вот почему, к
примеру, для приема в клубе "При свечах" колонки не пожалели, и даже некто Чабби
Лайк в списке гостей упомянут, а о его посещении полицейского Корпуса и речи
нет: не событие!
распускайся.
схвачены золотым обручем - смеется:
поведают.
предельная: каждые двадцать секунд прибывает или уходит моноэкспресс. Это же
главный узел Мегалополиса: он соединяет центр с рабочими "окраинами", с
"трущобами", с городами-спутниками. Пропускная способность его - двадцать
миллионов пассажиров в сутки. Трудно ли потеряться среди них?
откуда бесчисленные эскалаторы уносили пассажиров в тоннели под светящимися
табло с номерами вокзальных путей. По одному из них мы поднялись на второй этаж,
прошли мимо цветной шеренги автоматов с газетами, жевательной резинкой и
сигаретами, парфюмерией и значками - бляхами - черт знает с чем еще! - и наконец
вышли на волю, прямо к подъезду, уткнувшему свой китовый нос в табло с
расписанием и указателем "Путь № 7".
от первой до шестой. Сейчас поедем до третьей.
вечером: тот же длинный перрон, те же унылые автоматы, те же турникеты у выхода,
та же стоянка электролей, и даже машин столько же - три, магическое число
главного диспетчера.
виду! - зданиях живут те, кто делает Систему сегодня: ее руки. Мне казалось - а
по сути, и было так, - что я не раз проходил по теплому асфальту семьдесят пятой
улицы, поворачивая на сто сорок шестую, шел мимо этого кондитерского
магазинчика, ждал кого-то в баре Хигтинса с завлекательной надписью на дверях "У
нас всегда есть что выпить!", играл в расшибалочку блестящей монетой с гордым
профилем шефа Системы, стоял в очереди в кинематограф с юниэкраном, чтобы
увидеть знаменитого Ланни Хоу в боевике "Планета - время любить!".
вопросы давно получил ответ: и сколько людей в каждом доме, и каковы в нем
квартиры (ученический пенал, увеличенный до размеров человеческого роста), и где
работают его обитатели ("Автомобильный центр", "Сталь Нью-Джи", "Шахты Факетти",
заводы Холдинга - несть им числа!), и как развлекаются они (кружка тэйла по
вечерам, киношка или бар с традиционным стаканом, парк увеселительных автоматов
или телеварьете на углу сто пятой и восемьдесят второй, а по воскресеньям -
семейный выезд в центр - мотай свои денежки, рабочий класс!), и как любят, и как
дышат, и как смеются - впрочем, как и все люди во всем мире, поделенном на две
больших глыбы, бывших когда-то одним домом, одной Планетой.
руку, толкнула плечом дверь какого-то подъезда.- Сюда.
коридору со множеством кабелей, протянутых прямо по стенам, подошли к стальной
двери с вечной надписью о нежелательности посторонних. Линнет постучала
негромко, и из-за двери спросили:
Земляной Андрей
Лондон Джек
Херберт Фрэнк
Андреев Николай
Шилова Юлия
Чернецов Андрей