Чтение 11–й страницы книги ~Стена~

- Что ж, тоже метод - уйти от ответа.

- Ты хочешь ответа? Пожалуйста! Ваше поколение инфантиль-
но и забаловано. Вы еще не научились строить, но уже вовсю
рветесь крушить. Причем крушить то, что построено не вами...

- Прости, дед, перебью... Но - для нас?

- И для вас тоже.

- А если нам не нравится то, что вы построили для нас? А
если мы хотим строить сами?

- Так стройте же, черт побери! Стройте, а не ломайте!

- На чем? И как?.. Вы же точно знаете, что нам любить,
чем заниматься, во что верить. Чуть что не по-вашему, вы
сразу цоп за руку: не так, детки, строите! Вот мы в ваши го-
ды... Постой, дай договорить... Да, вы в наши годы сами ре-
шали, как вам жить. А теперь у вас другие задачи: вы решае-
те, как жить нам. По-твоему, справедливо?.. Мы выросли на
красивых примерах: Гайдар в девятнадцать лет командовал пол-
ком, Фрунзе в двадцать четыре - фронтом... Знаешь, сколько
лет было Устинову, когда он в сорок первом стал наркомом во-
оружения? Тридцать два! А сегодня комсомолом руководят те,
которым под сорок. Они точно знают, что нужно семнадцатилет-
ним... Увы, дед, семнадцатилетние инфантильны только потому,
что так решили вы. Решили - и точка! - Павлик встал. - Лад-
но, будем считать, что ты мне ответил.

Профессор смотрел в стол, в какую-то рукопись, вертел в
руках очки в тонкой золотой оправе. Поднял глаза.

- И что же вы хотите разрушить? - Он старался говорить
спокойно, но в десятилетиями отработанной профессорской ин-
тонации слышалось-таки раздражение. - Все, что мы построили?

- Мы не варвары, дед, - усмехнулся Павлик, - и не идиоты.
И уж во всяком случае, не те беззаботные пташки, за которых
вы нас держите. Если мы и хотим что-то разрушить, то всего
лишь стены.

- Какие стены?

- Да мало ли их понастроено!.. Стены равнодушия, недове-
рия друг к другу, стены вранья, фальши, лицемерия. Если хо-
чешь, стены непонимания - хотя бы между мной и тобой.

- Павлик, - неожиданно ласково сказал Топорин, - я был
прав: наивность - составная часть инфантильности.

- Значит, наличие стен ты признал, - опять усмехнулся
Павлик. - Уже прогресс. Дальше - дело техники.

- Какой техники? Лома? Отбойного молотка? Чугунной бабы
на стреле экскаватора?

- Зря иронизируешь, дед. Вы такой техникой пользовались с
успехом - в наши годы... - Павлик повернулся и пошел к две-
ри. И, уже закрывая ее за собой, сунул в щель голову, ска-
зал: - Я тебя очень люблю, дед.

Профессор тоже встал и подошел к раскрытому окну, сел на
подоконник. Сильно зажмурил глаза, надавил на них пальцами:
теннис теннисом, а зрение сдает, глаза устают, слезиться на-
чали, даже крупный шрифт в книге без очков не виден. А сей-
час и вовсе померещилось: какой-то туман в кабинете - заво-
лок мебель, книги, вон и люстра едва проглядывается... Надо
бы к врачу сходить...

Парень в белой куртке и в джинсах шел по двору. Старик
Коновалов, слегка очумевший от увиденного после обеда сна,
вышел подышать свежим воздухом, стоял ждал ночи, ждал обе-
щанной ночной работенки. Заметил парня, бросился к нему:

- Эй, постой!

- В чем дело? - Парень обернулся, и старик с ходу притор-
мозил: на него смотрел Павлик Топорин, профессорский внучок.

- Извини, тезка, обознался, - сказал Коновалов. - За од-
ного тут принял...

- Бывает, Павел Сергеевич, - засмеялся внучок. - Приняли
за одного, а нас - много.- И вдруг подмигнул старику: - Все
путем, Павел Сергеевич, все будет, как задумано. Чуть-чуть
осталось... - И пошел себе.

"А как похож, стервец! - подумал Коновалов. - Со спины -
одно лицо..."

Не станем упрекать пенсионера в незнании русского языка.
Ну, оговорился - с кем не бывает! Но ведь прав же, прав: по-
хож, стервец...

- Я пойду, - сказал Сенька Пахомов. - Мне надо.

- Куда это? - вскинулась Ирка. - Ночь на дворе.

Сенька помялся - соображал, как бы соврать ловчее.

- Халтурка одна подвернулась. Денежная.

- Какая халтура ночью? Зачем ты врешь, Сеня... - Ирка от-
вернулась к стене, накрыла голову одеялом, заплакала.

Сенька переступил с ноги на ногу.

- Ирка, - сказал он ласково, - хочешь верь, хочешь нет,
но я тебя люблю по-страшному. И никогда тебя не предам... А
идти мне надо, честно. Я тебе потом расскажу, ладно?

Ирка не ответила, из-под одеяла не высунулась. Но плакать
перестала, затихла: слов таких от мужа давно не слыхала.

Сенька пошел в прихожую, открыл стенной шкаф, достал инс-
трумент - надежный, для себя сработанный. Прислушался - в
спальне было тихо.

"Все расскажу, - виновато подумал Сенька, - железно расс-
кажу. Вот построю, что надо, и сразу - Ирке..."

Заметим: он уже не сомневался, что сумеет построить за
ночь все, что надо.

...Алевтина Олеговна не спала. Лежала на широкой супру-
жеской кровати, слушала, как тихонько сопит муж. Туман в
комнате стал гуще, а Стеценко его и не заметил. Алевтина
Олеговна, когда ложилась, спросила:

- Дымно у нас как-то, верно?

- Выдумываешь все, - ответил муж. - Давай спать, тебе
завтра рано...

Он и не ведал, что попал в точку, просто сказал и сказал
- слова же зачем-то придуманы...

Во дворе было пусто и темно, лишь тусклые ночники освеща-
ли над дверями Таблички с номерами подъездов да у выхода на
набережную ветер раскачивал подвешенный на тонких тросовых
растяжках фонарь.

Парень уже ждал Сеньку, похаживал по асфальту, насвисты-
вал что-то неуловимо знакомое - то ли из песенного репертуа-
ра любимого Иркой Валеры Леонтьева, то ли из чуждого нам мю-
зикла "Стена" заграничного ансамбля "Пинк Флойд".

- Тьма египетская, - поеживаясь, сказал Сенька, - ни чер-
та не разметишь...

- И не надо, - сказал парень. - Ты клади кирпичики, а они
сами, как надо, построятся.

- Что за бред?

- Кому бред, а кому - нет, - в рифму сообщил парень, зас-
меддся: - Клади, клади - увидишь.

- Что здесь увидишь? - проворчал Сенька, надел рукавицы.
- А раствор где?

- Все здесь.

Сенька пригляделся: у стены дома и впрямь стоял ящик с
раствором, а куча кирпича невесть когда переместилась с га-
зона на тротуар, к Сенькиному подъезду. Сенька ткнул мастер-
ком в раствор - свежий раствор, самое оно.

- Без подручного трудно будет. Поможешь?

- Конечно, - сказал парень, снял куртку, повесил на куцую
ветку тополя, велением домоуправа подстриженного "под бокс".
- Все помогут.

- Кто все? Все спят...

- Кто не спит, тот и поможет, - непонятно заявил парень,
тем более непонятно, что во дворе по-прежнему никого не бы-
ло.

- Ну, лады, - вроде бы соглашаясь с неизбежным, протянул
Сенька, взял из кучи кирпич, постучал по нему - целый! - за-
черпнул раствор, шлепнул его прямо на асфальт у стены дома.
Потом аккуратно уложил кирпич на растворную лепешку, поерзал
им, пристукнул сверху деревянной ручкой мастерка. - Давай
следующий, не спи!

Парень проворно подал ему кирпич. Сенька снова зачерпнул,
снова шлепнул, уложил, поерзал, пристукнул...

- В три ряда, говоришь?

- В три ряда

- Годится!

Сеньку неожиданно охватило знакомое чувство азарта - как
всегда, когда дело пошло, и времени на него отпущено с гуль-
кин нос, и бригадир бубнит: "Давай-давай!" - и подручный
сбивается с ног, таская ведра с раствором к месту кладки, и