мое тело, а дух мой перейдет в потомка, чтобы продолжить цепь жизни. Я был
человеком среди людей, и Заповеди, которые я дал Моше и его народу, были
Заповедями и для меня. Я знал, как трудно исполнять их. И как нужно, чтобы
они были исполнены.
было страшно. Я спросил:
оставался, в сущности, тем же Станиславом Корецким, но уже мог кое-что,
чего не умел еще час или даже минуту назад. Не сделать нечто (на это сил
не хватило), но - увидеть и понять.
пожары. Началось с того, что исчез - по грехам его - сторож
продовольственного склада. Дружок, распивавший с ним в закутке
традиционную бутыль, решил воспользоваться ситуацией и начал выносить
дефицитнейшие банки с зеленым горошком. Он исчез - по грехам своим, -
когда его уже засекли горожане, и это, возможно, спасло бедолагу от
худшего конца. Но склад это не спасло; в суматохе и темноте (кто-то
перерезал проводку) загорелись от искры картонные коробки из-под
апельсинов (заморских фруктов, не появлявшихся в магазинах не то
четвертый, не то пятый год). Тушить не стали - не до того было. Потом,
когда все сгорело, недосчитались нескольких человек, и никто не мог
понять, что с ними случилось: исчезли как многие другие или погибли, когда
рухнули перекрытия.
планете, но не все допускал в мозг, не все охватывал сознанием) первой
исчезла - по грехам ее - женщина, стиравшая на реке белье, и это было
сочтено началом Суда Кришны. Когда час спустя исчез молодой Радж Гупта,
избивавший свою жену по всякому поводу и без него, старейшины, понимая
свою ответственность глашатаев судьбы, выбрали следующую жертву Бога -
богатого Джамну, нажившего состояние с помощью нечестных махинаций. И
оказались правы, и день этот продолжался при полном, так сказать,
понимании момента. Все селение собралось у храма, сидели, ждали, и когда
жертва, назначенная старейшинами, покидала Мир, люди согласно кивали
головами - так, верно судит Бог, верно...
Когда исчез - по грехам его - главнокомандующий, солдат охватила паника,
чем повстанцы не замедлили воспользоваться. Сражение было проиграно
вчистую, и министр обороны принял самоубийственное решение о применении
химических боеприпасов. Я попытался спасти хотя бы жителей близлежащих
селений, чей час еще не настал, это были люди, близкие к природе,
грешившие, быть может, чуть меньше прочих. И я действительно спас их, с
удовольствием ощущая растущую во мне силу, отогнал газы в глубокие овраги,
где не водилось никакой живности, кроме змей. Но больше половины
повстанческой армии, совершенно не готовой к газовой атаке, погибло на
месте.
неподалеку от Смоленска. Узкие кривые улочки на окраине и широкий проспект
в центре. Недавно он носил имя Ленина, но дело Ильича стало очень уж
непопулярно, и проспект переименовали, дав ему изящное название -
Старославянский. Все шло, как я и думал - Весы судьбы не ошибались. Первым
здесь исчез - по грехам его - некий Власов, арестованный по подозрению в
том, что именно он на протяжении последнего года убил молодых девушек в
количестве, как он выразился на допросе, восьми штук. Особь, измерявшая
девушек штуками, не должна была жить, и она исчезла из камеры
предварительного заключения, вызвав переполох в райотделе. Переполох
перешел в панику, когда час спустя во время оперативного совещания исчез -
по грехам его - начальник отдела майор Кузнецов. Вот ирония судьбы -
прегрешения Кузнецова были ненамного меньше власовских. Не взятки, конечно
- это тьфу. А не хотите ли участие в ограблении кооперативного кафе?
Кузнецов разработал план, нанятые профессионалы с блеском исполнили, а
потом майор навесил это дело в число нераскрытых - одним больше, одним
меньше...
табельным оружием от неизвестного безжалостного и невидимого врага.
штурмовать запертое помещение райотдела - народ желал обзавестись хотя бы
пистолетами, чтобы обороняться от нечистой силы. Массивная дверь не
поддавалась, и осаждающие начали переговоры.
прохладную погоду, были только майка да широкие брюки, - слышь, открой,
никто вас не тронет, те же вишь, что делается, нечистая, едрит твою, ну
человек ты или дерьмо? Баба есть у тебя или нет, хрен ты ненужный?
Открывай, сволочь!
никого не было.
забаррикадировалась семья: муж, тщедушный на вид инженер, смотрел в окно,
стараясь быть незамеченным, а жена сидела на диване у дальней стены,
прижав к груди семимесячного ребенка. Она не боялась, женским чутьем
понимала, что кара настигает грешников, а грехов за собой она не знала.
Муж этого не понимал и страдал от полной своей неспособности что бы то ни
было понять. Догадывался только, что баррикады не спасут от этого
страшного полтергейста - его приятель, человек большой силы, но гад, каких
мало, исчез из закрытой квартиры еще два часа назад.
управлять. В поселке была небольшая церковка, до начала перестройки ее
использовали для складирования никуда не годной продукции местной
текстильной фабрики. В восемьдесят седьмом помещение вернули церкви,
списав все содержимое, и на пожертвования прихожан - не столь уж и щедрые
- произвели кое-какой ремонт. Сегодня церковь была переполнена, люди
толпились на паперти, вслушиваясь в гулкий бас священника, призывавшего
каяться и не грешить более.
кто-то, опиравшийся на кого-то, чувствовал, что поддержка пропала, и
вскрикивал, и люди подхватывали крик, и сдвигались еще теснее, и голос
священника вздрагивал, но служба продолжалась, пока вдруг не упала тишина,
и прихожане увидели, что нет больше никого на амвоне, подались назад, и
возопили, и бросились вон, потому что ясно стало, что никакого спасения от
Бога ждать не приходится, но в дверях поместиться враз могли не более
четырех человек, сзади давили, и упасть было невозможно, а можно было
только умереть стоя. Что и случилось со многими, чья очередь - по грехам
их - еще не настала.
утешение, и я ничем не помог им. Я мог, я чувствовал, что могу, понимал,
что уже могу, знал, что сила моя растет, но я не сделал ничего, я только
хотел, чтобы Лина не видела этого, я пытался отвернуть глаза ее, но она
глядела широко раскрытыми глазами души и не проклинала меня только потому,
что еще не до конца верила. Происходившее было для нее новым видом
стихийного бедствия, а стихия всегда уносит и невинных - чаще именно
невинных.
Что же ты опять ничего не делаешь?
поняла, что дорога к Истоку пройдет и через всех наших близких, и их не
станет в одночасье.
Но ведь в Библии сказано, что никогда, никогда Господь не станет убивать
своих созданий!
Моше Книгу от корки до корки, почти вся она - плод мучительных раздумий
человека о жизни. И то, что Бог не уничтожит созданного, - придумано
людьми, понимавшими: может ведь придти и такой час.
прибоя, и она отстранилась, но я успокоил ее мыслью, и ей стало тепло, и я
опять повел ее по лабиринту моей памяти, чтобы она увидела человечество -
вереницу людей, идущую из древности в будущее по дороге, которая, как
оказалось, никуда не ведет. Я решился и показал Лине кое-что (немногое,
все она бы не выдержала!) из тех сценариев будущего миропорядка, что
представил мне Иешуа.
человечества, пусть лучшую, - все равно, что пытаться лечить болезни,
отбирая микробы по их свойствам: этот уже заразил, а этот еще невинен,
пусть живет. Пока.
впервые начал сомневаться. Но тогда я и не думал о возвращении - я
созидал.