словно его больше ничто не тревожило. - Вы поражены? Не все же вам удивлять
меня... Я привык обдумывать свои поступки, сейчас у меня такой возможности
нет. Помните два прежних разговора? Взвесив все, я тогда изменил свое
принятое в запальчивости решение. Мне и теперь нужно все взвесить,
проанализировать ваши доводы, в них много серьезного. Сколько времени вы
можете мне дать?
перепрыгивая за окном с вершины на вершину, ударили в стеклянный колпак.
Стекло густо потемнело. Зажгли дополнительные лампы, их белесый свет убрал
тени, усталое лицо Гюисманса побледнело, веки дрогнули. Он мигнул, в который
уже раз потянулся к коробке с конфетами, выбрал одну, пососал, сморщился.
сидел просто утомленный пожилой человек в патриархальной черной тройке.
Обыкновенный, каких на Земле тысячи.
нами по доброй воле. А не захотите, все равно станете апостолом космического
бога. Но вы уже не будете Полыновым. Нет, подождите. Прошу полюбоваться.
ряды остроносых ракет. Их головки самодовольно лоснились, они были очень
чистенькие и аккуратные, эти ракеты. Их было много.
Кое-кого Полынов узнал: это были пассажиры "Антиноя". Слева стоял Бергер,
бесстрашный вольнодумец Бергер. Однообразным движением он вставлял в головки
ракет желтые полупрозрачные капсулы.
для Гюисманса тут просто не осталось бы места - не надо было бы и рук
марать. Но они далеко, они ничего не знают. Они работают, читают, смеются,
любят и не подозревают, что им грозит. Мы были слишком беспечными, слишком
мало думали о ядовитых поганках, притаившихся в будущем. Слишком увлечены
собой и своими заботами.
переступил порог. Крис в камере не было.
человека перехватывает дыхание, или вдруг без видимой причины все стихает,
время тянется ровно и однообразно.
камеры когда ему вздумается, разгуливать, часами сидеть в больнице - для
заговорщиков он словно перестал существовать. Но Полынов не заблуждался. Это
всего лишь новая уловка. Истерзать человека бездельем, тревожным ожиданием,
а потом нанести внезапный удар.
его вопросы. Лишний щелчок по самолюбию. Лишнее напоминание о том, что он
крепко зажат в когтях. Месть Гюисманса за сопротивление. Пытка тревогой,
тревогой за Крис.
его третьего прихода. Электрик не появлялся, и Полынова это встревожило.
настороженно, и Полынов ничего не смог извлечь из их посещения.
попадались Полынову в коридоре, он не смог перемолвиться и словом. Они сразу
подбирались, их ручищи непроизвольно тянулись к оружию. Бедняги, они даже
взмокали от тягостного недоумения: почему этому типу позволяют разгуливать?
наводит порядок в хозяйстве больницы. Но психолог все время был на виду, он
с дотошной тщательностью вытирал пыль, устанавливал пузырьки с лекарствами
так, чтобы ничего не нужно было искать, долго проверял настройку аппаратуры
- короче, вел себя как человек, которому здесь работать и работать. А то,
что в его карманах исчезали кое-какие медикаменты, этого наблюдатель не мог
заметить, потому что помещение просматривалось с двух точек, и уж Полынов
позаботился, чтобы в нужный момент его руки не попадали в поле зрения
соглядатая.
ампулы с миксоналом, несколько комочков ваты, пузырек с раствором
азотнокислого серебра и микроанализатор. Когда все эти предметы очутились у
него, Полынов тотчас поставил маленький опыт. Неаккуратно пролив три капли
нашатырного спирта, он немного помедлил и прошел в свою камеру. Там, лежа
ничком на тюфяке, он украдкой взглянул на анализатор. Показания прибора
несказанно его обрадовали: база, как он и ожидал, была оборудована типовой
схемой вентиляции и воздухоочистки.
дьявольских возможностях похищенного им миксонала. Иначе это лекарство
находилось бы за семью замками. Но оно лежало открыто, его ничего не стоило
взять. Лишнее доказательство общеизвестной истины, что предусмотреть все
невозможно. Никому и нигде. Ошибкой всех тюремщиков была недооценка ума и
знаний. Иначе, впрочем, и быть не могло. Тюремщики, кем бы они ни были, не
задумываются, отчего со времен фараонов грубая, бесчеловечная сила часто
побеждала, но еще ни разу не победила. Правда, если бы они это поняли, на
свете давно бы не осталось тюремщиков.
воспользоваться им он не мог. Система переходов, запоров, паролей базы
по-прежнему оставалась для него загадкой. Не знал он и того, есть ли у него
союзники среди заключенных, готовые на все. А прийти за ним могли в любую
минуту. И конечно, Гюисманс не преувеличивал, говоря, что есть способы
заставить его стать тем, кем нужно. Последние достижения психотехники были
известны Полынову. Правда, после такой операции у человека прежней остается
только внешность, но в конце концов им на худой случай мог пригодиться и
такой Полынов - со стертой памятью, механическими движениями и улыбкой
годовалого младенца. Опытный режиссер у них, разумеется, найдется: уж
как-нибудь они разыграют телепостановку с его участием.
электронного соглядатая в больнице так, чтобы это не вызвало подозрений. Но
воспользоваться этим своим планом он не успел...
волнение, он прошелся взад и вперед, пытаясь определить источник запаха. Ему
уже не накрывали на стол, он сам снимал тарелки с "подноса". Это было
кстати. Он опустил раздатчик, ухватившись за шарниры, и как бы невзначай
коснулся паза сочленений. Есть! Палец нашарил втиснутый туда комочек бумаги.
Теперь и палец благоухал ландышами - любимыми, как он знал, духами Крис.
стоила ему неимоверных усилий. Записку он развернул лишь в больнице. Для
этого пришлось вспомнить школьные навыки чтения шпаргалок под перекрестными
взглядами учителей.
вместе с сенаторшей (помнишь?) и другими дамами. Они уговаривают смириться,
а я не хочу, это омерзительно, что нам предлагают. Работаем на заводе,
совсем как рабы. От всех требуют участия в операции "космический бог" (ты,
конечно, знаешь). Но соглашаются не все, тогда их уводят, и ужас какими они
возвращаются. Меня пока не водили, но я боюсь..."
Еще там, на корабле, они договорились о шифре, и Полынов научил Крис им
пользоваться.
флакон. Полынов с сожалением сжег ее на спиртовке. И тут он заметил, что его
пальцы дрожат. Он строго посмотрел на них, дрожь унялась. Закралась мысль:
как было бы хорошо, если бы миксонал мог распространиться по всем помещениям
базы. Если бы он мог убивать. И для него хорошо, и для Крис, и для Земли.
Увы, миксонал не мог ни того, ни другого.
повернул.
заскрипел. - Плюньте. Были бы вы, как я, на войне, никогда бы ни о чем не
горевали.
таким распоясанным. Он держал руки в карманах, сидел, небрежно вытянув ноги,
нагло подмигивал, его прямо-таки распирало самодовольство. Движением бровей
Полынов многозначительно показал на гнезда с телевизионной аппаратурой.
Мы успеем договориться.
бою.
Вот они и устроили нам мужской разговор. Вы только подумайте. Бутылка виски
на три дня, наш шеф импотент, не иначе. Так будет спирт?
- Так тебе хочется всласть напиться... Это дорого обойдется твоему холеному
телу".
дается.
Акунин Борис
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Володихин Дмитрий
Березин Федор
Березин Федор