содержимому и поехал домой спать.
подумал он в серой дреме, клюя носом в первом трамвае.
строевому командиру командовать музеем, что бы он ни говорил с высот опыта о
покое и удобствах береговой жизни, - все равно что любителю животных
пылесосить чучело кота. В хорошего моряка вбит рефлекс: любую акваторию
рассматривать как пространство для похода, боя и победы. Бутафория службы
разъедает личность скепсисом и депрессией, для лечения которой существуют
только два лекарства: выпить водки и не думать - или изменить
обстоятельства, ведущие к этой самой депрессии. Но если на водку не хватает
зарплаты, а обстоятельства вяжут тебя по рукам и ногам, человек часто
звереет без видимой причины - хотя на самом деле причин полно, а повод
годится любой.
бесконечно водил кисточкой по леерной стойке и бессмысленно хихикал.
Груня и хихикнул.
под рукой. Ольховский сошел с резьбы.
сознавая всю глупость и неуместность первых попавшихся трафаретных слов. -
Ты где служишь, животное?
только под дурью.
доложил он, капая краской на прогар.
гниду!", что на бутафорском корабле следует понимать скорее фигурально.
вбок, не успев за вращением головы, и проследовал высказать негодование
старпому.
караул и под горн повесить его на рее.
переколола в Кронштадте всех офицеров.
можно. Ничего не напоминает?
Груней сделаешь?
не нужно, и он это лучше тебя понимает. Списать? А пришлют лучшего?..
причине, характера сугубо личного. Он получил официальный ответ от
начальника КЭЧ, что квартиры ему в ближайшем полугодии выделить не смогут,
следовательно, поскольку на съемное жилье казенных денег и близко не
хватало, а своих тем более, семья продолжала куковать в Севастополе. Ему
предстояло вечером звонить туда и сообщать эту новость жене.
раз главным калибром по штабу флота - и мгновенно найдутся квартиры для всех
желающих. Кстати о грохнуть... в смысле о квартирах. Пошли чего покажу.
бессмысленное движение туристов, зацепились взглядом за приоткрытую дверь
рубки - на ручке покачивался раззявленный замок.
пируэтом отлетевшую от штурвала и еще в воздухе пытающуюся принять стойку
"смирно". Когда смазанное изображение зафиксировалось стуком каблуков о
палубу, оно оказалось матросом Габисония. Матрос состоял из вытаращенных
глаз и икоты.
старательности на той же громкости.
пришлось бы прибегнуть к самым маленьким, неразличимым буквам. - Виноват,
товарищ капитан первого ранга... не повторится!..
отвращением сказал Ольховский, и гаснущее видение дробью чиркнуло по трапу.
курсу в неизменную набережную за длинным отблеском серой воды.
Вишневской... тот синий, трехэтажный.
ограниченной ответственностью "Выстрел Авроры". Хорошие бабки гребли бы.
орудия засадить один снаряд по городу. По памятникам архитектуры нельзя.
Точность попадания мы обеспечиваем. Боеприпасы наши. Из двухсот тысяч мы
рассчитываемся с городом за убытки, а разницу - себе. Налоги, конечно.
порядок и катать новых русских по Неве - за очень большие деньги. Сразу
модно станет. Ресторан, казино, в охране матросы в пулеметных лентах. А
потом подумал - нельзя.
колосниками на шее, потом копоти не оберешься, слухи пойдут, расследование,
а...
Ведь мог поднять самолеты, разнести эту самостийную раду, спровоцировал бы
заваруху, а обратного хода уже нет, - и был бы Севастополь наш.
побыл! А это что - жизнь? Твою мать, Петька, когда же просвет. Ты не обращал
внимание: сейчас спивается масса народа старше сорока, вот что интересно. В
молодости гулял, квасил, все ничего, жизнь так или иначе состоялась, - и
вдруг на склоне лет и карьеры без ста1 кана день прожить не может. Почему
бы? А глухо, как в трюме.
против флота, когда все гайки закручены - на что он рассчитывал? Хочешь уйти
- захвати малый торпедный и дуй к тому берегу. Хочешь мир известить - рви
зигзагом на радио в Стокгольм. Не можешь выстроить операцию - не офицер!
Типичный русский бунт - пример бессмысленности.
полотенца под днище. У нас шесть тысяч тонн - подумаешь.
смотровой прорези и внимательно осмотрел их, проверяя чистоту. Ненужного
ответа ждать не следовало, потому что достать можно что угодно, и он знал
это не хуже командира.