Чтение 11–й страницы книги ~Похищение чародея~

Черный ятвяг легонько задел своего коня нагайкой между ушей, и тот
закрутился на месте, взрывая копытами зеленую траву. Рука молодого трубача
опустилась на прямую рукоять меча.

- Его преосвященство епископ Рижский и ливонский Альберт шлет отеческое
благословение князю Замошья и выражает печаль. Плохие советники нарушили
мир между ним и его сюзереном. Епископ сам изволил прибыть сюда, чтобы
передать свое отеческое послание. Соблаговолите принять, - сказал рыцарь.

Молодой рыцарь Теодор протянул свернутую трубкой грамоту, к ленте
которой была прикреплена большая сургучная печать. Фридрих фон Кокенгаузен
принял грамоту и протянул ее русскому.

- Я передам, - сказал русский. - Что еще?

- Все в письме, - сказал рыцарь.

Ятвяг крутился на своем коне, словно дразнил рыцарей, но те стояли
недвижно, игнорируя легкого, злого всадника.

Анна поняла, что человек в синем плаще - не князь города. Иначе кому он
передаст грамоту?

- Я слышал, что ты живешь здесь, - сказал ландмейстер.

- Третий год, - сказал русский.

- Мне жаль, что обстоятельства сделали нас врагами.

- Нет разума в войне, - сказал русский.

- Мне недостает бесед с вами, мой друг, - сказал рыцарь.

- Спасибо, - ответил русский. - Это было давно. Мне некогда сейчас
думать об этом. Я должен защищать наш город. Князь - мой брат. Как твоя
рука?

- Спасибо, ты чародей, мой друг.

Маленькая группа людей разделилась - русские повернули к воротам,
раскрывшимся навстречу, немцы поскакали вниз, к ручью.

Шар пролетел сквозь крепостную стену, и Анна впервые увидела город
Замошье изнутри.

За воротами оказалась небольшая пыльная площадь, на которой толпился
парод. Забор и слепые стены тесно стоявших домов стискивали ее со всех
сторон. Узкая улица тянулась к белокаменному собору. В первое мгновение
Анне показалось, что люди ждут послов, но на самом деле возвращение
всадников прошло незамеченным. Часовые еще запирали ворота громадными
засовами, а ятвяг, подняв нагайку, бросил коня вперед, к собору, за ним,
задумавшись, следовал человек в синем плаще.

У стен домов и в щели между городским валом и строениями были втиснуты
временные жилища беженцев, скрывшихся из соседних деревень и посадов в
городе на время осады. Рогожки - примитивные навесы - свисали с палок. Под
ними ползали ребятишки, варилась пища, спали, ели, разговаривали люди. И
от этого дополнительного скопления людей улица, которой скакали послы,
казалась длиннее, чем была на самом деле. Она завершилась другой площадью,
отделенной от задней стены крепости большим двухэтажным теремом, который
соединялся с собором галереей. Собор еще не успели достроить - рядом в
пыли и на зелени подорожника лежали белые плиты. Дальняя стена собора была
еще в лесах, а на куполе, держась за веревку, колотил молотком кровельщик,
прилаживая свинцовый лист. И вроде бы ему дела не было до боев, штурмов,
осад.

У длинной коновязи был колодец, из которого два мужика таскали бадьей
воду и переливали ее в бочки, стоявшие рядом.

Послы оставили коней у коновязи.

На высоком крыльце терема стояли два ятвяга, дремал под навесом
мальчишка в серой рубахе. Уже смеркалось, и длинные сиреневые тени
застелили почти всю площадь.

Послы быстро поднялись по лестнице на крыльцо и скрылись в низкой двери
терема. Шар пролетел за ними темным коридором. Анна увидела в темноте,
изредка разрываемой мерцанием лучины или вечерним светом из открытой двери
перед залом, куда вошли послы, сидящих в ряд монахов в высоких кукелях с
белыми крестами, в черных рясах. Лишь лица желтели под лампадами - над
ними был киот с темными ликами византийских икон.

Рыжий красавец в белой рубахе, вышитой по вороту красным узором, сидел
за длинным столом. В углу, на лавке, устроился, свесив не достающие до
земли короткие кривые ноги, шут.

Ятвяг остановился у двери. Посол прошел прямо к столу, остановился
рядом с князем.

- Чего он звал? - спросил князь. - Чего хотел?

- Скорбит, - усмехнулся посол. - Просит верности.

Он бросил на стол грамоту епископа. Рыжий сорвал тесьму, и грамота
нехотя развернулась. Шут вскочил с лавки, вперевалку поспешил к столу.
Шевеля толстыми губами, принялся разбирать текст. Рыжий взглянул на него,
поднялся из-за стола.

- Не отдам я им город, - сказал он. - Будем держаться, пока Миндаугас с
литвой не подоспеет.

- Ты не будешь читать, Вячеслав?

- Пошли на стену, - сказал рыжий. - А ты, Акиплеша, скажешь боярыне:
как вернемся, ужинать будем.

- Они Магду требуют, - сказал шут, прижав пальцем строчку в грамоте.

- Вольно им, - ответил рыжий и пошел к двери.

- Все, сеанс окончен, - сказал Жюль.

- Как насчет кофе?

- Ну вот, - сказал Кин. - Главное сделано. Мы узнали, кто князь, а кто
Роман.

- Князя звали Вячеслав? - спросила Анна.

- Да, князь Вячко. Он раньше правил в Кокернойсе. Он - сын полоцкого
князя Бориса Романовича. Кокернойс захватили рыцари. После гибели города
он ушел в леса со своими союзниками - ятвягами и липами. А вновь появился
уже в 1223 году, когда русские князья, отвоевав у меченосцев, отдали ему
город Юрьев. К Юрьеву подступило все орденское войско. Вячко сопротивлялся
несколько месяцев. Потом город пал, а князя убили.

- И вы думаете, что это тот самый Вячко?

- Да. И все становится на свои места. Ведь на этом холме было
неукрепленное поселение. Лишь в начале тринадцатого века его обнесли
стеной и построили каменный собор. А в 1215 году город погибает.
Существовал он так недолго, что даже в летописях о нем почти нет
упоминаний. Зачем его укрепили? Да потому, что с потерей крепостей на
Двине полоцкому князю нужны были новые пограничные форпосты. И он посылает
сюда Вячко. Рыцари его знают. Он их старый враг. И, конечно, его новая
крепость становится центром сопротивления ордену. И бельмом на глазу...

Рыжий князь вышел из комнаты. Роман за ним. Шут, ухмыляясь, все еще
читал грамоту.

Шар взмыл над вечерним городом. Видны были костры на улице - их жгли
беженцы. Отсветы костров падали красными бликами на месиво людей,
сбившихся под защитой стен.

Напоследок шар поднялся еще выше.

Темным силуэтом виднелась на склоне осадная башня. Покачивались факелы
- там устанавливали катапульту. Белые, освещенные внутри шатры меченосцев
на том берегу ручья казались призрачными - 12 июля 1215 года
заканчивалось. Известно было, что городом Замошье правит отважный и
непримиримый князь Вячко. И есть у него боярин Роман, человек с серьезным
узкогубым капризным лицом - чародей и алхимик, который через сутки
погибнет и очнется в далеком будущем.

Все случилось без свидетелей из будущего, в темноте, когда Кин, Анна,
Жюль, а главное, господа епископ Альберт и ландмейстер Фридрих спокойно
спали. И это было очень обидно, потому что время, если уж ты попал в
течение витка, необратимо. И никто никогда не увидит вновь, каким же
образом это произошло.

...Первой проснулась Анна, наскоро умылась и постучала к мужчинам.

- Лежебоки, - сказала она, - проспите решающий штурм.

- Встаем, - ответил Кин. - Уже встали.

- Я забегу пока к деду Геннадию, - благородно пожертвовала собой Анна.
- Отвлеку его. Но чтобы к моему возвращению князь Вячко был на боевом
коне!

А когда Анна вернулась с молоком, творогом, свежим хлебом, гордая своим
подвижничеством, в доме царило разочарование.

- Посмотри, - сказал Жюль.

Шар был включен и направлен на склон. Там лениво догорала осадная башня
- сюрреалистическое сооружение из громадных черных головешек. От
катапульты осталась лишь ложка, нелепо уткнувшаяся в траву рукоятью.
Вокруг стояли рыцари и орденские ратники. С мостика через ручей на
пожарище глядела орденская знать, окружившая епископа.

От ворот крепости до башни пролегли черные широкие полосы. В ручье, - а
это Анна увидела не сразу, - лежали большие, в два человеческих роста
колеса, тоже черные, обгорелые, и сначала Анне показалось, что это части
осадной башни, хотя тут же она поняла свою ошибку - у башни не могло быть
таких больших колес.

- Они ночью все это сожгли! - сказала Анна. - И правильно сделали. Что
же расстраиваться?

- Жаль, что не увидели.

Кин быстро провел шар вниз, к ручью, близко пролетев над остовом башни,
и затормозил над головами рыцарей.