вернуться домой. Не все корабли возвращаются на Землю. Это было и это
будет.
форма моих бровей или ног. Я - не слабый пол.
характер потверже моего.
Оказалось, что оба жили недавно на Черной горке, в маленьком пансионате.
видно, тем, что все присутствующие старались показать - подсознательно или
сознательно, что ничего экстраординарного не происходит. Собрались для
обсуждения важного вопроса. Разумеется, важного. Но не более. И готовы
вернуться к своим делам и обязанностям, как только обсуждение завершится.
оплодотворялся запахом живого мира. Павлышу захотелось открыть окно.
Именно потому, что этого нельзя сделать. Год еще можно протерпеть в
закрытой комнате, в которой нельзя открыть окно, но как жить в этой
комнате много лет? Нет, надо подумать о чем-то другом, смотреть на лица,
чтобы угадать заранее, кто и что скажет.
дистиллированный сегодня, обратится к нему - он, Павлыш, скажет: "да". Но
Павлыш ничего не мог поделать с червяком, сидевшим внутри и надеявшимся на
то, что другие, например, мрачный Варгези или Армине, складывавшая на
коленях влажный платочек, или не проронивший за последний день ни слова
Джонсон, скажут: "нет".
сказал: это немыслимо, чтобы все мы, включая таких молодых людей, как
Павлыш, которые очень спешат домой, отказывались от всех прелестей жизни
среди людей ради абстрактной цели... И Павлышу стало стыдно, так стыдно,
что он испугался, - не покраснел ли - он легко краснел. И он боялся
встретиться взглядом с Гражиной, для которой все ясно и которая все
решила. А почему она должна решать за него, за Павлыша?
сказать первым.
строчкам журнала. Вот миновал букву "б" и твой сосед Бородулин облегченно
вздохнул, вот его палец подбирается к твоей фамилии и ты просишь его: ну
проскочи, минуй меня, там еще есть другие люди, которые сегодня наверняка
выучили это уравнение или решили эту задачу.
буквально сжали его.
в школе. Только нельзя смотреть в окно, где на ветке сидят два воробья, и
думать: какой из них первым взлетит? А что касается уравнения, то никаких
уравнений не существует...
молчал.
виду? Лететь или возвращаться?
с Павлышем.
дело. А теперь стало легко. И он уже видел всех обыкновенными глазами. И
вообще первые слова как будто разбудили кают-компанию. Кто-то откашлялся,
кто-то уселся поудобнее...
многие. Снова стало очень тихо.
облегчения, а наоборот? Словно закрывалась дверь?
прерывал.
Потому что впереди еще слишком много всего. Так много, что богатство
неисчерпаемо. Мне было бы легче решить, если бы я был также молод, как
Слава Павлыш. В общем - это не так трудно: пройдет несколько лет и я буду
первым человеком, который ступит на планету у другой звезды. То есть я
стану великим человеком. При всей относительности величия. Наверное, я на
месте Славы завидовал бы тому, кто должен был... кому выпал жребий быть в
последней смене. А жребий пал на нас. Только с поправкой на тринадцать
лет. Повезло ли нам? Повезло. Повезло ли мне лично? Не знаю. Потому что я
уже прошел половину жизни и научился ее ценить. Научился считать дни,
потому что они бегут слишком быстро. Но ведь они будут также бежать и на
Земле. И я буду все эти годы - тринадцать лет - мысленно лететь к звезде и
каждый день жалеть о том, что отказался от этого полета. Ведь тринадцать
лет это совсем не так много. Я знаю. Я четырежды пережил этот срок.
тринадцати годах. А не двадцати шести. Хотя, наверное, он прав. Не может
быть, чтобы за эти годы на Земле не сделали бы так, чтобы достичь "Антея".
тридцать три. Я молод. Я открываю люк посадочного катера. Я опускаюсь на
холодную траву планеты, которую еще никто не видел. Я иду по ней...
хочет вернуться.
бы. Но не хотел бы жить на Земле и через тринадцать лет, спохватиться -
вот сегодня я ступил бы на ту планету".
последних, - у меня здесь до черта работы.
чужими. Какой бы ни была их дальнейшая жизнь - она одна, общая.
книжку.
еще. И сказал, что те, у кого сомнения, пускай приходят прямо к нему.
Бывает, когда вокруг люди, труднее сказать, что думаешь.
красивой женщины. Наверное, матери. Может, она уже собралась и готовилась
улететь?