налево, площадь Роз. Да какие там розы, гражданин! Сами небось видели - ни
деревца, ни кустика...
ходьбы. Хотелось вскочить, броситься к двери...
сидр, обычно в это время уже закрыты. А я ведь даже не знаю, кого там искать!
Хозяина, слугу, служанку? А может, искать никого не надо, мне там могли просто
оставить письмо... Нет, надо ждать. Завтра утром...
думая, вернее, думая совсем о другом. Кажется, все скоро кончится. Плохо ли,
хорошо, но кончится. Я у цели, я почти у цели...
если не считать патрулей, неторопливо бродивших по ночному городу. Пару раз меня
останавливали, но придираться к доброму гражданину Люсону, возвращавшемуся в
гостиницу "Друг патриота", никто не стал. Я отвечал, почти не соображая, что
говорю. Все вокруг стало казаться нереальным, странным: ночные улицы, дома с
плотно закрытыми ставнями, усатые физиономии патрульных. Внезапно я ощутил,
насколько устал. Весь день я притворялся живым - и, похоже, притворялся неплохо.
Но как это тяжело! Господи, как это было тяжело! Мне ведь уже ничего не нужно -
и никто не нужен! Скорее бы настало утро - утро, несущее покой...
подвела. Этого еще не хватало! Я оглянулся - незнакомая узкая улица, впереди -
низкий серый забор... Да, где-то я ошибся. Наверно, перейдя мост через Сену, я
свернул направо, а надо было...
а граждане патрульные отчего-то не почтили эту улицу своим неусыпным вниманием.
Спросить дорогу оказалось не у кого, и я неторопливо пошел вперед вдоль серого
забора, сложенного из грубого рваного камня. Под ногами тоже был камень, и
внезапно показалось, что я уже в могиле - в каменном склепе, откуда нет выхода.
Я резко выдохнул, взглянул наверх - но на небе, покрытом тяжелыми тучами, нельзя
было разглядеть даже самой маленькой звезды. Могила... Сырая, холодная могила.
разве я мог надеяться на что-то иное? Еще немного, совсем немного! Добраться до
гостиницы, упасть на кровать, дождаться утра, взять первый встречный фиакр... Но
сначала надо найти дорогу.
не заметил. Почудилось? Я вновь осмотрелся и тут заметил у самого забора что-то
похожее на темную груду тряпья. Мгновение-другое я стоял, не зная, что делать, а
затем решительно шагнул вперед.
исчезли. То, что издалека казалось бесформенным темным пятном, на самом деле
было человеческой фигурой. Кто-то сидел у стены, у холодной сырой стены,
опираясь спиной на рваный камень.
на темное покрывало... Нищенка? Но что ей тут делать в холодную осеннюю ночь?
ничего - только странную пустоту. Мелькнула догадка, что передо мной - слепая.
Но я тут же понял - нет, дело в другом...
мертвеца!
воли. Я мертв, но эта несчастная - жива. Ей надо помочь...
облегченно вздохнул.
отвезти домой.
должна... Я не помню!
женщина, очень приметное лицо, небольшая родинка на левой щеке, пряди светлых
волос, выбивающиеся из-под покрывала. Похоже, с нею случилось то же, что и с
несчастным священником, попавшим в руки красных колпаков...
парней в синих шинелях. Патруль! Наверно, впервые в жизни я обрадовался патрулю
"синих".
потребовали гражданское свидетельство, долго его изучали, затем решили, что
здесь не хватает света, а посему надо подойти ближе к фонарю... Когда вопрос со
мной разъяснился, меня наконец соизволили выслушать. Увы, когда мы подошли, у
стены уже никого не было. Несчастная женщина исчезла, и я мысленно выругал
бестолочей санкюлотов, а заодно и себя самого. Как можно было оставлять ее одну?
Ищи ее теперь по холодному ночному городу!
ожидалась холодная, да и лихих людей в этаком безлюдье встретить совсем
немудрено. На это мне было категорически заявлено, что "меры" будут приняты, а
мне следует отбыть по месту жительства, ибо нечего "доброму патриоту" бродить
ночью по улицам. На физиономиях граждан санкюлотов при этом читалось явное
желание спровадить меня подальше, дабы не путался под ногами. Моя просьба
разрешить мне остаться и поискать пропавшую самому была пресечена самым
решительным образом, и один из парней взялся проводить меня до угла улицы
Сер-пант. Она оказалась совсем рядом - я действительно сделал лишний поворот и
теперь был вынужден пройти по улице Л'Эпереон до ближайшего перекрестка.
Напоследок я спросил, что это за место, и равнодушный ответ парня в синей шинели
заставил вздрогнуть. Кладбищенская улица... Там, за серой каменной стеной,
кладбище Дез-Ар. Неудивительно, что бедная, потерявшая разум женщина бродила по
этим мрачным местам. И я еще раз пожалел, что оказался столь нерасторопен.
черепичные крыши покрыл тонкий слой свежего хрустящего снега. Удивительно, но
спал я крепко, без сновидений. На душе было странное спокойствие, словно все
главное уже сделано. Наверно, такое чувство бывает перед похоронами, когда дроги
поданы, факельщики выстроены в ряд, священники читают молитву, и осталось лишь
спокойно идти за катафалком до близкого погоста. Фиакр, который я поймал сразу
за углом, оказался под стать дрогам - старый, скрипящий, да и кучер попался
мрачный и неразговорчивый, словно и в самом деле собирался везти меня на
кладбище, а не на площадь Роз. Впрочем, мне было не до разговоров. Я глядел на
красивый и чужой город, покрытый первым осенним снегом, и думал, что все
случившееся похоже на сон. Сейчас эти улицы, дома, река, покрытая у берегов
тонким неверным льдом, исчезнут, и я вновь увижу серое, такое близкое небо, а
вокруг будет старая пожелтевшая трава и черные деревья, стерегущие лионскую
дорогу. Зачем я здесь? Скорее бы все кончилось...
невысокие двухэтажные дома, окружавшие маленький, мощенный старым булыжником
пятачок. Площадь Роз была подозрительно безлюдна, лишь над трубами клубился дым,
а у входа в хлебную лавку толпилась небольшая очередь совершенно безнадежного
вида.
Нет, ничего не вспоминалось, а тот, кто иногда подсказывал мне, на этот раз
молчал. Я не спеша обошел всю площадь, заметив несколько подозрительных
взглядов, брошенных на меня из очереди, и в растерянности остановился. Нет, я
представлял это место совершенно иначе...
но никого не увидел.
Следовало нагнуться, чтобы заметить того, кто так оригинально меня
приветствовал. Мальчишка - маленький, в рваной куртке, еще более рваных штанах и
огромных деревянных башмаках. Чумазая рожица ухмылялась, и эту ухмылку ничуть не
портило отсутствие переднего зуба. В довершение всего голову огольца украшала
огромная шляпа, налезавшая ему на самые брови. На шляпе красовалась большая
трехцветная кокарда.
кличут, а вообще-то я - гражданин Тардье, вольный санкюлот секции Обсерватории.
А вы, гражданин, выкладывайте, чего ищете, а не то я патруль кликну...
площадь. Ничего похожего ни на кафе, ни на кабачок. Ни вывески, ни открытых
дверей, ждущих посетителей...
кокарду вы носите! А вы говорите, чего надо, может, и найдете - с моей помощью!
с головы до ног и наконец решительно заявил:
и снисходительно пояснил: - "Петрушечница", гражданин, это агромадный ломоть
говядины с петрушкой, да с маслом, да с уксусом. Полное объедение для тех, кто
понимает! Только... вы мне не то дали. Я три ливра просил! А вы мне бумажки
даете.