Чтение 11–й страницы книги ~Клинки~

Волчья шкура пока еще скрывала меч целиком, от острия до рукоятки. А
вырасти он еще на кинжал-другой, и все, больше не завернешь. Да и в суму,
пожалуй, тогда не влезет.

Вишена присел у костра и молча положил меч перед чародеем. Отсветы
пламени заплясали на гранях рубинов, и заискрились они, заиграли, зажили,
впитывая неяркий рассеянный свет; и съежился вдруг Вишена, ощутив на себе
чей-то чуждый тяжелый взгляд, что камнем свалился на все его естество;
вздрогнул Тарус-чародей, отдернув руки от костра; зажглись зелеными
светляками изумруды на мече Вишены, и был их свет на этот раз
приглушенный, неяркий, словно заволокло взор призрачной тусклой дымкой.

А потом ЭТО отступило - прочь, вглубь рубинов, на самое дно, и пришло
облегчение, только изумруды долго еще тлели, никак не успокаиваясь.

- Что это, Тарус-чародей? - тревожно спросил Вишена, смахнув с лица
холодный пот. Тарус поднял на его глаза - зрачки у него сделались как два
провала.

- Не знаю. Кто-то на нас взглянул.

- Откуда?

- Оттуда! - чародей указал на рубиновый меч. - Он стал больше, я
вижу. Ты находил ножи?

Вишена кивнул:

- Да. Яр убил одного из чужаков двойным кинжалом; я положил его к
своему, в суму. Они снова срослись - теперь в мече четыре кинжала.

Тарус долго и внимательно глядел на Вишену, после глухо изрек:

- Оставь его, Вишена. Выбрось в лесу. Он страшен. Да и не меч это
вовсе.

Вишена внимал, распахнув глаза. Сегодня он впервые ощутил силу
рубинов, вернее часть силы, ибо кто знает, на что способна эта непонятная
колдовская вещь?

- Ты сможешь сдержать его мощь, Тарус?

Чародей качнул головой:

- Не знаю. Может быть, и нет. От него исходит что-то очень древнее и
чужое. Боюсь я этого меча, Вишена, потому что он мне неподвластен. Лучше
от него избавиться. Задумайся: с каждым новым кинжалом сила рубинов
растет.

- Но у нас есть своя сила - изумрудные мечи! Целых два!

Тарус усмехнулся:

- Меч Боромира еще не проверен. Да и молод он пока. Успеет истлеть
прах наших правнуков, а меч все еще будет молодым. Век железа несравним с
веком людей.

- Но мой-то не молод!

Тарус рывком приблизился к Вишене.

- В этом-то все и дело! Когда рубиновый меч сравняется с изумрудным,
неизвестно какой получится сильнее. Думаешь, зря тебе на пути попадаются
кинжалы? Именно тебе? Их хотят столкнуть, твой меч и этот, понял? И не
говори, что жаждешь такого поединка, ибо солжешь.

Вишена задумался.

- Но почему кинжалы попадаются мне? Найди их враг - тогда поединок
станет неизбежным. Но не могу же я биться сам с собой! Нет, чародей, пока
рубиновый меч у меня в сумке, я уверен, что его не имеют недруги. Я
оставлю его себе!

Тарус пристально поглядел - и только. Согласился он, нет ли, Вишена
не понял.

- Будь осторожен, - тихо сказал Тарус немного погодя. - И держи его
подальше от своего меча.

Вишена заворачивал меч в шкуру, когда проснулся Яр.

- Поди сюда, отрок, - поманил его Тарус; мальчишка охотно подбежал.
Лицо его было помятым и заспанным.

- Видел ли кинжал с рубинами? Отвечай!

Яр встрепенулся:

- Длинный такой? Видел! Я его ночью у чужого костра подобрал.

Тарус насупил брови. Вишена, стоя на коленях у своей сумы,
полуобернулся и тоже вслушался.

- Я его давно приметил, еще как у столба стоял. Только Омут явился, я
его и схватил.

- Где приметил? - перебил Тарус.

- У огня, - пожал плечами Яр, - прямо у огня. - А что?

Чародей промолчал, а Вишена медленно отвернулся и запихнул меч
поглубже в суму.

- Хороший кинжал, - вздохнул Яр, - жаль, остался на той поляне.
Знаете, - добавил он проникновенно, - в руке как влитой сидел, будто
коготь.

Проснулся и Омут. Покряхтывая и покашливая, он устроился у костра, не
проронив ни слова. Не зря его прозвали Молчуном. Вчерашний рассказ был
редким случаем, когда слышался его густой неторопливый говор.

Вишена вернулся к огню.

- А Славута где?

Тарус, вновь застывший с протянутыми к пламени руками, указал на
чащу:

- Охотится.

Припасы у них и впрямь иссякли, никто ведь не рассчитывал отрываться
от дружины надолго. Но утрата коней спутала все планы. Они потеряли уже
два дня, а до Кухты оставалось еще не меньше дня ходу. Боромир уже
разволновался, поди...

Вскоре вернулся Славута, добывший двух тощих, еще не отъевшихся
зайцев. С луком и стрелами дрегович управлялся не хуже, чем со своей
секирой.

В путь двинулись часа через два.

- Все у нас не по-людски, - ворчал Славута, - днем спим, на ночь
глядя в дорогу пускаемся. Ровно нечисть какая...

Тарус укоризненно глянул на него, но смолчал. Вишена цокнул языком.

- Не поминал бы ты нечисть, друже... И так спасу от нее нет, - сума с
рубиновым мечом теперь жгла ему спину. Слова чародея не на шутку
встревожили.

Славута в ответ только вздохнул.

И опять потянулся навстречу лес; неслышно стелилась под ноги
неприметная звериная тропа; трещала вдали вредная белобокая сорока. Яр
пристроился рядом с дреговичем и вполголоса что-то у него выпытывал; Омут,
погруженный в свои извечные думы, ступал в трех шагах за ними. Вишена шел
за Тарусом и все вспоминал прошлую ночь. Волчьи ощущения накрепко
врезались в память. То, что можно обернуться волком, воткнув нож в гладкий
пень на поляне и перекувырнувшись через него, знал даже ребенок. Но - знал
как сказку, ибо каждый мальчишка с замиранием в сердце хоть раз пробовал
проделать это. Вишена тоже пробовал. С замиранием в сердце. Сказка
оставалась сказкой...

- Тарус-чародей, - встрепенулся Вишена, - это трудно - обернуться
волком?

Тот усмехнулся:

- Нет.

- Я думал, что нож, пень, поляна - это только сказки.

- Почему же сказки? - ответил Тарус. - Вчера сказки были? То-то.

- Я же пробовал раньше. Да и многие пробовали. Отчего же ни у кого не
выходит, только у тебя? - недоумевал Вишена.

- Оттого что я - чародей, - опять усмехнулся Тарус. - То, что всем
известно, это далеко не все. Люди повторяют только то, что видят: нож,
пень, поляна. А всякий ли нож сгодится?

Вишена не знал. Это действительно никогда раньше в голову не
приходило. Казалось, нож есть нож, чего там, бери и вгоняй в подходящий
пень.

Чародей полез за пазуху и подал ему невзрачный, потемневший от
времени нож с липкой резной рукояткой. Вишена повертел его в руках и, не
разглядев ничего необычного, вернул.

- Ну?

- Запоминай, Вишена. Этим ножом четыре года назад я убил волка. В
ночь на Ярилу. Одним ударом, прямо в сердце. И вынул его из раны только на
рассвете.

- В ночь на Ярилу... - пробормотал Вишена, - прямо в сердце...

На Ярилу ночь была самой короткой в году. Редко кто спал в это время.
Это ночь гаданий, ночь чародейства и волшебства, ночь колдовских
заклинаний и нечисти.

- Только в эту ночь? - спросил Вишена, заранее уверенный в ответе.

- Только в эту, - подтвердил Тарус.

- И все?

- Нет, не все. Пень тоже не всякий сгодится. Только гладко спиленный.

Вишена довольно сказал:

- Это я знаю!

- А почему - знаешь? - проворчал неодобрительно Тарус.

Вишена смутился:

- Нет...

- То-то! - Тарус говорил негромко. - Макошь, Мать-сыра земля, дает
тебе свою силу. По корням стекается она в пни и лишь на гладких пульсирует
ровно и спокойно. Изломы не годятся, долго на них живет крик умирающих
деревьев, и Макошь кричит вместе с ними.

Тарус умолк и некоторое время безмолвно шарил взглядом по чащобе.
Вишена семенил рядом, нетерпеливо заглядывая ему в лицо.

- А еще что?

- Когда хочешь обернуться волком, - возобновил рассказ чародей, -
заходить к пню нужно с юга на север. Человеком - наоборот, с севера на юг.
Ну и, конечно, приговор...

- Чудеса, - прошептал Вишена.

- Это еще что, - усмехнулся Тарус, - настоящие чудеса начнутся, если