Чтение 11–й страницы книги ~Хирурги~

- Подойди, поздоровайся, - велел Сеня. - Поговори. Хотя бы полминуты.

Ольша на миг растерялась. Сеня и Енот шмыгнули в стороны, будто в
воздухе растаяли.

Завгородний фланировал чуть впереди двоих громил. Ни шагу он не
ступал без охраны - Ольша еще в Коблево это заметила.

Ну что же, задержать, так задержать. Вскинула голову, заставила себя
улыбнуться, хотя и без особого энтузиазма.

Завгородний ее узнал, расцвел, руки растопырил, даже его бульдоги от
неожиданности дернулись.

- Ба! Старая знакомая!

- Здравствуй, Боря!

Ольша говорила нараспев, чтоб потянуть время.

Завгородний продолжал цвести:

- Ты какими судьбами в Ялте?

Ольша неопределенно пожала плечами:

- Да вот, занесло... Ветер попутный.

Завгородний оценивающе взглянул на ее наряд. Несмотря на некоторую
эфемерность (летний ведь), он стоил Сене немеряных баксов в валютном
отделе гостиничного шопа. Ольша выглядела как удравшая из дому дочь
миллиардера, прихватившая с собой кредитную карточку папаши.

Краем глаза Ольша заметила, что Сеня и Енот положили двоих
телохранителей, следовавших несколько в отдалении. Как Римас с напарником
кладут еще двоих совсем уж в отдалении, не заметил бы с ее места и Аргус,
даже будь у него подзорная труба: дело происходило за углом, на
Черноморском переулке, выходящем на набережную.

- Может... - начал было Завгородний, но тут громилы за его спиной
рухнули навзничь, не издав ни звука, а их босса аккуратно взяли под
локотки возникшие прямо из асфальта Паха с Хасаном.

Упаковали его в секунду.

Тут на грех себе показались двое полицейских. Оба растерянно
потянулись за оружием.

Хасан покрепче ухватил Завгороднего и повел его в сторону, Паха
мрачно достал винчестер.

"Пок!" - так говорило его ружье, когда Паха не хотел никого пугать, а
старался, напротив, действовать потише и по возможности незаметнее.

Пистолет одного полиса вышибло из рук; второй, повинуясь жесту Пахи,
сам бросил свой на землю.

Из переулка задним ходом вынырнула машина; Хасан втолкнул
Завгороднего в салон и нырнул следом. За рулем сидел, вроде бы, Римас.

Ольшу дернули за руку - это оказался Сеня.

- Шевелись!

Прямо на набережной стояла еще машина. Ее появление Ольша прозевала
напрочь. Енот держал ногу на акселераторе и рванул с места едва Сеня
захлопнул дверцу. Дороги Енот не разбирал: набережная, лавочка, клумба,
кусты - все ныряло под капот, под днище. Потом колеса коснулись асфальта;
Ольша отстраненно глядела в окно. Улица Екатерининская, памятник Лесе
Украинке, дом-музей с шикарным резным балконом... Леся осталась слева.
Улица Кирова, поворот.

- Цвет! - нервно напомнил Сеня. Енот кивнул.

Капот, до сих пор отчетливо белевший за лобовым стеклом, вдруг
налился красным, словно застеснялся. Енот обращался с компом со
сверхъестественной скоростью.

Минут сорок они катались по городу без определенной системы.
"Наверное, обрубают хвосты", - решила Ольша. О Пахе спрашивать она не
стала. Уж этому уйти от полиции проще простого: свернул за угол, обернулся
собакой, скажем, или стаей воробьев, и тю-тю. Или того проще - в воду, и
поминай как звали. Дышать ему, вроде бы, не обязательно.

В гостиницу они вошли со служебного входа, отсидевшись с часок в
"Чарде". Швейцар, попивавший кофе на страже, при виде крупной купюры
подобострастно заулыбался. Купюра перекочевала в его карман. Отныне здесь
никогда не проходили двое молодых людей в темных очках и девушка в
потрясающем наряде.

- Переоденься и приходи к нам, - сказал Сеня, отпирая номера.

Он дождался Ольшу в коридоре, скользнул в ее комнату и закатил что-то
размером с горошину под кровать. Потом вышел и запер дверь.

Паха валялся на кушетке, напоминая как всегда мумию. Енот
разговаривал по-гиански с кем-то прячущимся в дипломате. Сеня стал рядом,
чуть повернув стол; теперь Ольша видела в зеркале отражение внутренностей
того, что внешне выглядело как обычный дипломат. Почти всю стоящую
вертикально крышку занимал плоский экран. На экране наличествовало лицо
пожилого мужчины с печатью начальственности на лице. Одежду его было не
рассмотреть.

"Небось, их шеф, - подумала Ольша и налила себе вина из стоящей на
столе початой бутылки. - Вещает из поднебесья. Со спутника, например..."

Взглянула на этикетку, прежде чем пригубить: десертное, "Золотое
поле".

Любят эти монстры хорошие вина, трам-тарарам!

Монстры, то бишь Сеня с Енотом, смиренно внимали начальству.
Вероятно, их снова ругали.

Наконец начальство угомонилось и лже-дипломат был закрыт.

- Фу! - вздохнул Сеня и немедленно потянулся за бутылкой.
Темно-рубиновая жидкость полилась в хрустальные фужеры, подводя черту под
незапланированной одиссеей Ольши.

Сеня с Енотом расслаблялись. Сделал, как говорится, дело...

Ближе к вечеру передавали местные новости по каналу "Южный Крым".
Енот заранее включил телевизор. Обещали сногсшибательный репортаж
взошедшей недавно звезды тележурналистики Сергея Градового. Здесь он успел
снискать популярность, какая и не снилась в свое время Политковскому. А
сногсшибательный репортаж не мог не иметь отношения к сегодняшним событиям
на набережной.

Ольша равнодушно ждала, удобно устроившись в кресле и слушая вполуха
Сеню с Енотом. Те болтали на винные темы, планируя, что они здесь закупят,
чтоб увезти "к себе".

Ее обещали отпустить как только поймают Завгороднего. Вроде бы,
теперь пора. Она ждала, не решаясь напомнить о себе. Бормотание телевизора
пролетало мимо сознания.

Вдруг Сеня с Енотом умолкли на полуслове. Ольша уставилась на экран.

Крупный план: вид Ялты с гор. Солнце, море, зелень.

Хорошо поставленный голос:

"...кого только не увидишь у нас в Крыму. Стекаются отовсюду, были бы
деньги."

Ряд лотков с трех-четырехзначными ценами. Лениво-наглые лоточники в
фирме, беспрестанно жующие какой-нибудь "Орбит" или "Стиморол".

"Приходят..."

Экзотического вида ребята - хайрастые, с гитарами и пухлыми рюкзаками
- бредут вдоль дороги.

"Прибывают морем..."

Теплоход у причала. Чайки. Флаг треплется на ветру.

"Приезжают... кто на чем."

Троллейбус из Симферополя. Двери с шипением открываются, выходит
разномастный народ с поклажей и без; на заднем плане мелькает шикарный
"Мерс", камера несколько секунд провожает его.

"А иногда даже прилетают."

Ольша чуть не выпала из кресла.

"Оксо" над дорогой. Парит; сзади почти невидимое в свете дня пламя.
Колеса горизонтально под днищем. Вот "Оксо" заваливается набок, ныряет под
троллейбусные провода, колеса становятся как положено и касаются покрытия
дороги.

"Те, кто прибыл в Ялту таким непривычным способом свое появление не
афишировали."

Пустынная дорога, "Оксо" долго катит в одиночестве.

"Наверное, им есть что скрывать."

Крупным планом - Сеня с Енотом. Оба в зеркальных очках, похожи не то
на легкомысленно одетых дипломатов, не то на контрразведчиков из
приключенческого фильма.

Невозмутимый Паха, смахивающий на манекен. Полностью неподвижный,
хотя хорошо видно, что вокруг него вьются несколько пчел.

Смеющаяся Ольша - ее сняли вчера на пляже.

Сеня тихо выругался по-гиански. Ольша ни слова не поняла, но
интонацию вполне уловила. Да, от такой рекламы добра не жди...

"Сия симпатичная команда весьма небезразлична к еще одному гостю
Ялты. Тоже не особо желанному."

Завгородний крупным планом.

"Завгородний Борис Александрович, 1952 года рождения, гражданин
России, житель города Волгограда. Замешан в громком деле двухгодичной
давности, связанном с торговлей редкоземельными металлами, а также в ряде
более мелких махинаций. Благополучно скрывается от правоохранительных
органов уже несколько лет."

"А это... - камера скользит по лицам громил-телохранителей, - это его
руки. Точнее, кулаки. Железные кулаки."

Набережная, прогуливающийся народ.

"Но вернемся к более симпатичной команде."

Сеня, Енот и Ольша. Гуляют. В толпе мелькает лицо Пахи, с ним рядом -
Хасан, но на Хасана оператор внимания не обращает. Это снято уже сегодня.
Незадолго до того, как взяли Завгороднего.

"Никто из них не числится в розыске ни в нашей, ни в какой-либо из
соседних стран. Личности их установить пока не удалось. Однако, это лихие
ребята."

Сеня кладет громилу Завгороднего. Ловко, почти без движений. Енот
стреляет из парализатора, кто-то падает.