бесконечно, ибо кибер рассчитан лет на пятьсот, с дубиной к себе никого не
подпустит, в огонь не полезет, отравить его невозможно. А люди, глядя на
его бессмертность, через пару поколений, глядишь, поверят, что так и
надо...
только я. У меня неограниченные полномочия и комплексный браслет. Хороший
браслет, на пять километров действует. Я догоню эту машину, врублю поле...
бывает же она на людях... а дальше все просто. Связи - ко всем чертям,
полное замыкание. И - труп на траве. Конец легенде. Вернее, общий ужас:
Вечный не одобряет. И пускай вилланы сами попробуют, если пожелают
продолжать...
проснулась и без всяких жалоб занялась делом, причем сил ей хватило как
раз до рассвета. А на рассвете я, пошатываясь, разбудил Оллу, мы поели и
тронулись в путь, под всхлипы вдовицы. Уже выезжая, я перехватил нехороший
взгляд работника и сделалось стыдно. Судя по всему, этой ночью я сорвал
ему полноценный отдых.
с ярко освещенными окнами и обширным подворьем, на котором громоздились
две-три повозки. Над входом красовалась потемневшая от времени доска с
недавно обновленной надписью: "ТИХИЙ ПРИЮТ". Нельзя сказать, чтобы в
главной комнате было так уж тихо, но хозяин встретил нас, как родных. Он
подкатился на толстых коротких ножках, сияя белозубой улыбкой, взмахом
руки послал мальчишку проводить Буллу, помог Олле выбраться на землю и
склонился передо мной в глубочайшем поклоне.
господина лекаря с барышней, он готов поручиться, что "Тихий приют"
понравится достойным путникам, да, да! - его кухарка славится даже и в
Новой Столице, она раньше служила главной стряпухой самого дан-Каданги, о,
что вы, господин лекарь, как вы можете сомневаться?.. да, разумеется,
комната есть, чудесная комната, вы и ваша сестренка будете спать, как
дома, не будь я Мукла Тощий, проходите, проходите, нет, не сюда, прошу
пожаловать на чистую половину...
комнаты в кухню, из кухни в комнату, покрикивал, подгонял прислугу,
крутился около стола, рассыпая прибаутки. При этом глаза у него были умные
и печальные, глаза человека, чье налаженное дело затухает из-за гадких,
неприятных событий, каковые человек этот предвидел давно, но предотвратить
не в силах.
и вручил еще один золотой. Не нужно так усердствовать, милый Мукла, я
слышал о тебе, как о достойном человеке. Выпей и устрой девочку спать. Да
пусть ей дадут умыться. Он опрокинул кружку зеленоватой, пахнущей ягодами
жидкости, тихо и очень воспитанно поблагодарил и отошел от стола. Спустя
несколько минут пожилая благообразная служанка (а может быть, супруга
Муклы?) увела Оллу наверх, я же вышел в общую столовую, присел за стол и
прислушался.
пути, остановив поток путников. В зале, рассчитанном десятка на два
едоков, сидело человек шесть, да и с тех, судя по невзрачной одежонке,
навар намечался небольшой. Сидели они плотной кучкой и, потягивая эль,
вели неспешную беседу; видимо, компания подобралась уже несколько часов
тому и, постояльцы успели перезнакомиться. На мое появление отреагировали
вполне дружелюбно, нефритовая ящерка снова сыграла должную роль. Короткие
приветствия, традиционные фразы, имена, тост за знакомство, осторожный
вопрос: вот, мол, загорбок ломит, так как тут быть?.. ах, великое спасибо,
от всей души!.. а ежели колика?.. о, благодарю, разумеется, позже! - и я
был признан своим и принят в беседу. Впрочем, говорить мне не дали:
высокий купчик с синеватым лицом южанина только что вернулся с запада, где
мятеж набрал полную силу, и, чувствуя себя центром внимания, распинался
вовсю. Мешать ему я не стал.
общим интересом, заметно волновался, отчего характерное южное растягивание
усилилось до полного выпевания. Он округлял глаза и понижал голос до
таинственного шепота: Заамков целых и не осталось, всех, кто с цепями, уж
вы, леекарь, не обижайтесь, извели под коорень... И тоорговаать нет
никаакой моочи, страашно...
замков, испепеленных полностью и частично, описывал расправы; он заметно
дрожал, вспоминая все это, ему, как и всякому порядочному человеку, было
не но себе, но и остановиться он не мог, его тянуло рассказывать и
рассказывать, как и всякого, вырвавшегося из крупной передряги. А товааар,
таак Веечный с ниим, с товааром, лаадно, хоть нооги унес, боольше,
браатья, я ниикуда не хоодок, поокуда зааваруха не коончится, хооть так,
хооть эдак.
одетые почище, скорее всего, бродячие переростки-школяры, посмеивались:
ну, этим все трын-трава, что ни происходи - была бы бутылка. Пожилой
хуторянин хмурился, ему было жаль не столько даже купца, сколько товара, и
он не считал нужным это скрывать. А я слушал и слушал. И все яснее
становилось, что вилланское войско идет быстрее, чем я думал; оно кружит
по империи, подчиняясь строгому плану, окольцовывая ее кругами, все более
сужающимися вокруг Новой Столицы. Логика кибера! Они давят замки
поодиночке, они громят мелкие дружины, режут до последнего, а сеньоры еще
не поняли, что этот мятеж - необычен, они продолжают грызть друг дружку, а
когда поймут, будет поздно. И значит мне, Ирруаху дан-Гоххо, нужно
спешить, ой, как нужно спешить, нужно не жалеть бедного Буллу, чтобы
догнать это воинство до того дня, когда оно добьет последних сеньоров и
возьмет столицу. Потому что когда это случится, будет поздно: даже если я
уберу железяку, страна опрокинется в прошлое. Вилланские вожаки не слишком
искушены в политэкономии, понятие оброка для них нечто отвлеченное.
Верхние станут нижними, нижние, как водится, верхними, все вернется на
круги своя - и за все это можно будет благодарить нас, землян.
годились - кто ж думал, что меня занесет в такую даль? Дорогой друг ведь
понимает, что мне не хочется подвергать сестру опасности? Нужно ли
говорить о том, как я опасаюсь озверевшего мужичья? Нет, дорогому другу
все ясно, он подробно и обстоятельно объяснил... Да, и поостарайтесь,
сеньор леекарь, держааться подаальше от заападных меест, хотя вообще-то
ныынче нигде неет таакого уж споокойствия. Я поблагодарил и откланялся.
потом все стихло и только Мукла во дворе какое-то время вполголоса
распекал некую Зорру за непотребство и беспутство, каковые никак не
терпимы в столь почтенном заведении, каким, хвала Вечному, является "Тихий
приют", и по поводу коих невесть что подумает сеньор лекарь, а ведь сеньор
лекарь наверняка будет рассказывать своим почтенным друзьям о трактире
Муклы, и, ежели мерзавке Зорре на это плевать, то пускай она и пеняет на
себя, потому как на ее место охотницу найти раз плюнуть, а позорить
заведение Мукла никому не позволит. На этом месте монолога девушка
заплакала в голос, и суровый хозяин, сменив гнев на милость, отпустил
бедняжку переживать разнос, предупредив, однако, что такое поведение
больше спускать не намерен и чтобы Зорра не обижалась, потому как надзор
за нею впредь будет особый.
свечи, оставив лишь два-три светильника для запоздалых путников. Такой же
светильник стоял и у меня в изголовье: не гнилушечник какой-нибудь, однако
и не шандал со свечами.
несколько голубоваты: Мукла и впрямь поставил дело неплохо, сеньор лекарь,
во всяком случае, охотно порекомендовал бы "Тихий приют" друзьям и
знакомым, имей он на этой планете таковых. Как ни странно, не было и
клопов; от трав, подвешенных к потолку, исходил пряный, слегка приторный
аромат, в ногах постели свернулось пушистое одеяло. Я погасил
светильник...
Прислушался. Во дворе фыркали кони. Видимо, Мукла дождался-таки запоздалых
гостей. Снизу доносились негромкие голоса, судя по всему, сговаривались о
плате. Все в порядке. Но снова, как и тогда, на подходе к Козлиной Грязи,
я почувствовал неладное. То ли голоса звучали уж слишком глухо, то ли кони
фыркали слишком громко...
высовываться, выглянул. Кони топтались посреди двора, около распахнутых
настежь ворот. Вот так вот. Интересные путники. Добрались до постоя, а
лошадей расседлывать не спешат. Проездом, возможно? Но ворота, ворота:
Мукла не мог не запереть их, впустив проезжих. Ну на куски меня режьте, не
мог! Это ж какой урон по заведению, если владелец не заботится о
сохранности достояния гостей?.. так что очень нечисто, очень...
тишина. Осторожные шаги, с пятки на носок, вперекат. То, что происходило
за дверью, нравилось мне все меньше... Я уже натянул штаны, зашнуровал
рубаху. Страшно не было. Их там, судя по шагам, человек пять. Еще один во
дворе, при лошадях, но этот не в счет, окно слишком высоко. Пять не
десять, справлюсь. Почему-то вспомнилась Кашада... впрочем, нет, не Кашада
- это была Хийно-Но-Айта: вопящая толпа, мелькающее в воздухе дреколье, и
Энди, совершенно спокойный, вертится на одной ноге, как заправская
балерина, а от него отлетают, ухая, ублюдки в синих тогах полноправных
граждан. Позже, на разборе полетов, Энди хвалили, а он сидел, потупив взор
и скромно умалчивая, у кого собезьянничал приемчик. Правда, потом выставил
Земляной Андрей
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Верещагин Олег
Шилова Юлия