обратном пути, придумать, как сделать так, чтобы они навсегда остались
светлыми и стройными. За старой березой начинался лес - совсем глухой,
страшный, и Матюша пошел к нему. "Вернись, сынок", - сказала береза
маминым голосом. Он обернулся, посмотрел на высокий просвет серого неба,
увидел, как капли дождя исчезают, не достигая его лица. Потом посмотрел на
старую березу и покачал головой.
его пути кровавые бусинки брусники, но Матюша не трогал их, опасливо
обходил стороной.
вокруг, сливаясь в чуть посверкивающие линии, видел, как вздрагивают
листья и травы от дождя, но не слышал его. И в наступившей тишине
раздались далекие, грузные шаги. Матюша замер в сладком испуге, счастливый
и дрожащий. "Ваня, Ванечка!" - невольно вырвался зов. Но никто не
откликнулся, не послышалось легкого волчьего бега, а тяжкие шаги Единорога
близились.
перед собой широкий ручей, по обоим бережкам плотно укрытый кустами и
деревьями. Матюша помнил, что еще недавно никакого ручья здесь не было, а
теперь вот - бежал. Прозрачный, быстрый, бесшумный. А шаги были совсем
рядом - за ручьем, за плотной оградой зелени. И вдруг - стихли. Матюша
понял, что вон там, где свисая над ручьем, дикий малинник переплелся с
высокой травой, стоит Единорог. Мальчик услышал его прерывистое гулкое
дыхание.
его удалялись, удалялись и скоро стихли совсем. Со слезами на глазах
слушал их Матюша. А потом настала тишина, и мальчик повернул назад. И как
только он сделал первый шаг от ручья, по лесу пронесся вздох, и мощно, с
шумом обрушился на Матюшу дождь. Словно ушел, растворился невидимый покров
над ним.
ласковый и грустный взгляд матери.
бриться и зарос почти до глаз. Уходил в лес, курил там по пачке за раз,
возвращался - и падал лицом на топчан. Лежал молча, не спал. Приходила
Мила, гладила его, целовала в затылок.
глотке, язык не ворочался. Все оказалось липой! Все! Все!
облике какого-нибудь там черного ангела Азраила, смертельной схватки и,
может быть, смерти в сиянии славы, а может, неслыханной победы и жизни,
восстающей над прахом поверженного Зла! А вышел-то пшик! Блеф! Пустота!
этого отписала ему дом, он отнекивался, потом благодарил. Перед смертью
слегла. Матвей и Мила ухаживали за ней, как за матерью, а она уж и
говорить почти не могла, но улыбалась и тяжелой рукой крестила их обоих. А
вечером, перед кончиной, поманила Матвея пригнуться и прошептала:
самый купол церкви, к добрым ангелам, поселенным там богомазом. И память
по тете Груне осталась светлая, легкая, помогавшая жить.
работы. Исхудал, лицо почернело, осунулось, а ходил веселый. Тревога
ослабла, а ожидание удачи и счастья для всех вдруг разрослось, заполнило и
его, и мир вокруг. Дело было не только в том, что Машина стояла почти
готовая и совсем мелочишка оставалась до конца. Матвей неожиданно ощутил
радость от слияния своей судьбы и судьбы Милы. Всю жизнь запрещал себе
любить и еще недавно испугался за Милу, а тут вдруг понял, что сорок с
лишним лет прожил дураком, не знавшим счастья родства душ. А теперь -
узнал, оттого и жил вдвое больше, вдвое богаче.
который Матвей ждал семь лет новой своей жизни. Он протер Машину
тряпочкой, будто телевизор от пыли, - Машина действительно напоминала
телевизор, деловито сел в кресло перед ней и без торжественной паузы
приладил к себе клеммы. Он давно решил, что первую пробу проведет на себе.
Ловко, как будто не впервые нажимая клавиши, набрал давно просчитанный код
и затем уверенно и аккуратно надавил на большую, красную, выточенную из
пуговицы от старой тети Груниной кофты кнопку "пуск". Машина заворчала,
Матвей почувствовал тепло, идущее от клемм по телу. Он совсем не удивился,
когда на посветлевшем экране увидел черты своего лица. Правда, он
рассчитывал, что изображение будет четче, но и так нормально.
несложно будет исправить: у нее был точечный диапазон - она заглядывала на
17 с половиной лет вперед, ни больше ни меньше. Матвей вычислил, что ему
будет тогда 58 лет, а на дворе - апрель. Он верил, что доживет. И без
страха смотрел па экран, где должно было появиться его
п_я_т_и_д_е_с_я_т_и_в_о_с_ь_м_и_л_е_т_н_е_е_ лицо.
плыло. Вот сейчас оно должно совсем расплыться, и на его месте возникнет
будущее. Матвей учитывал и то, что он, возможно, не доживет до этого
возраста - тогда на экране появится черное пятно. Что ж, пусть, ведь это
все равно будет означать победу, и лучше короткая осмысленная жизнь, чем
протяжные пустые годы. Ну давай!
ничуть не менялось. И вот - щелкнула, вылетая, залипшая кнопка "пуск",
клеммы сразу стали остывать. Так и было задумано - автоматика четко
отключилась, сеанс окончен. Но главного не произошло!
изменений повторилось. Матвей вдруг усомнился в расчете кода, бросился к
микрокалькулятору, судорожно проверил... Все было правильно.
вмешались незримые силы и положили предел самонадеянным потугам.
что же с тобой?!"
комнате, так и сидел. Тянул одну "беломорину" за другой, забывал о них,
они гасли, он закуривал снова. День был солнечный, октябрьский, синий с
золотым, красивый до изнеможения глаз, а он не смотрел за окно. Скребся в
дверь Карат, а он не слышал. Смеркалось, а он не замечал.
потом пришла, села на диван, поджав ноги. Сняла со стенки ветхую тети
Грунину гитару...
волосами, услышал тоненький ее голос и то, как звенело и переливалось в
нем птичье "ль"... И понял, что здесь спасение, или хотя бы возможность
спасения, или хотя бы надежда на спасение, но даже если только тень
надежды, то спасибо милосердной судьбе за эту тень.
руки, он рассказал ей все - до конца. Рассказал сбивчиво и, как казалось
ему, неясно, путано, но она все поняла.
вдруг услышал не ее голос, а тот странный голос матери-березы из сна,
остерегавший Матюшу. - Покажи мне Машину, - попросила Мила обычным
голосом, и он повел ее на чердак.
некогда шедший от нее ток любви иссяк. Стояла мертвая железка.
для Милы.
один! Как тебе сейчас! Ой, совсем старуха! засмеялась Мила.
черты лица Милы, дрожащие и чуть расплывчатые.
Ящик с такой картинкой тебе любой слесарь смастерит...
Значит, работает.
успокоившись и не держа зла на Машину. В конце-концов, она-то чем
виновата? Железка - и все.
лица Милы на экране поплыли, смешались, на его месте забегали, изгибаясь и
мигая, прерывистые линии, черточки, экран стал темнеть, на нем вспыхивали
яркие точки, потом он посветлел по краям, а темнота начала сжиматься к
центру...
Шилова Юлия
Круз Андрей
Бажанов Олег
Контровский Владимир
Браун Дэн
Шилова Юлия