с вином, стоящей у него на коленях.
смуглой фигуры жрицы, - послушай, как она говорит!
вставил:
как неясен сам облик этого вашего бога, но все-таки он существует, и люди,
мои люди, идут к нему. Ты не забывай об этом, жрица.
разгоряченного тела, видимо, почувствовал Браганса: ноздри его дрогнули и
плотоядно блеснули холодной изморозью тронутые глаза.
король.
красота.
оракула. Но не думай, что я последую ему. Об этом мне еще стоит
поразмыслить. Итак, - возгласил он громко, - я, Зет Браганса, суверен всех
этих земель, спрашиваю тебя, Трисмегист: что ждет меня в будущем? И дай на
этот мой вопрос, сумбурный и расплывчатый, свой ответ - четкий и прямой.
камня упали, разбиваясь, мельчась на осколки, еще упали камни, еще упали. Он
взглянул наверх. Статуя Трисмегиста, огромная и торжествующая, размыкала
скрещенные до этого руки на груди. Браганса попятился. Улыбка статуи уже не
была загадочно-ласковой, она на глазах превращалась в гневную гримасу.
Гигантское изваяние с каменным грохотом развело руки в стороны: одна, сжатая
в кулак, опустилась вдоль туловища, другая уставила перст на Зета Брагансу,
карлика у пьедестала, который еще осмеливался взирать снизу вверх на
происходящее, не падая ниц от священного ужаса.
помимо воли трубным рокотом. Это был просто Голос, и исходил он из уст
статуи. - Ты спрашиваешь, каково твое будущее? Однако я не статуя командора,
чтобы утаскивать тебя в ад. Говорю тебе: ты умрешь своей смертью, Зет
Браганса, и лишь потом рассмотрятся твои грехи. До той же поры живи как жил,
но не гневи более богов несвязным своим языком!
появлялась вновь загадочная улыбка, пока гремело эхо под сводами Омфала,
Браганса стоял неподвижно, лишь мелкие капельки пота выступили у него
бисером на лбу. Что касается жрицы, то, неподвижная, пораженная явленным
чудом, лежала она на помосте, раскинувшись крестом. И еще раз произошло это,
когда на слова пришедшего в себя Брагансы: "А статуя-то полая!" грянуло из
уст каменного Трисмегиста:
пращей, ударил его в щеку, повалив наземь.
на полу Снофру, подпер голову рукой, бормоча:
ХОР
пройдет он - все боги и те затрепещут, с кресел своих повскакавши, стоят они
в страхе, когда он ближе подступит и лук свой натягивать станет. Шутки
изволит шутить Аполлон дальнострельный, могучий: все бы ему веселиться,
Кронидову сыну незлому, время в пирах проводить и в охотных облавных
забавах, дев полногрудых ласкать да мелодьи играть на кифаре, дивно, высоко
шагая. Вокруг него блещет сиянье, быстрые ноги мелькают, и пышные вьются
одежды. Горе нам, горе, не стало уж Феба меж нами - в сумрачный дымчатый
Хаос, стеная, навек удалился, лук свой забросив и стрелы, и сладкую песню
кифары, и мудрость, любовь свою к людям, которые, хоть бы и смертны, были
богами любимы. О горе нам, горе, несчастным!
заняв Аполлоново место. Силою были и жаждой деяний исполнены руки мощного
бога, не знал он усталости ног; над плечами сотня голов поднималась ужасного
змея-дракона. В воздухе темные жала мелькали. Глаза под бровями пламенем
ярким горели на главах змеиных огромных. Взглянет любой головою, - и пламя
из глаз ее брызнет. Глотки же всех этих голов голоса испускали невыразимые,
самые разные: то раздавался голос, понятный бессмертным богам, а за этим, -
как будто яростный бык многомощный ревел оглушительным ревом; то вдруг
рыканье льва доносилось, бесстрашного духом, то, к удивлению, стая собак
заливалася лаем, или же свист вырывался, в горам отдаваяся эхом.
позабыть не могу.
x x x
было ничего, кроме крови и смерти. Он разительно отличался от мира Меса,
загадочного в своем золотом существовании под теплым морем солнечных лучей.
И, тогда как мир Меса в своем бытии опирался на глубоко залегающие в недрах
вселенной законы жизни и смерти, мир Ховена покоился на одном лишь холодном
и равнодушном молчании смерти. Только здесь смерть теряла свой сакральный и
уединенный характер и из неотвратимой спокойной неизбежности превращалась в
нечто шумное, буйное, красное, даже карнавальное. Она была здесь уже
обыденностью, еще большей обыденностью, чем была когда-то в прошлые века.
Мир Меса был пуст и полон тайн. Мир Ховена поражал глаз и оглушал слух
необычными картинами, неистовой какофонией звуков, и все это напоминало
почему-то пиршество - но пиршество мрачное, застолье во время мора.
ноздри.
остро обдувал лицо и грудь, свистел в развалинах серой беседки, где только
что появился Мес. Беседка эта стояла на невысоком холме, ее обвивал плющ и
цепкие колючие ветви еще какого-то растения, усеянного ядовито-желтыми
цветами. Перед ней мрачный расстилался и безрадостный ландшафт. Неровная,
изрезанная острыми оврагами местность к западу резко понижалась, переходя в
крутой угловатый обрыв. Вся она была испещрена низкими искривленными
силуэтами безобразных деревьев, похожих на виселицы. Над обрывом воздвигался
гордый замок с флагами и флюгерами, островерхими башнями и зубчатыми
стенами. Замок был осажден, вернее, так казалось сначала. Но, приглядевшись,
Мес понял, что никто не лезет на высокие стены, никто не забрасывает
фашинами ров и никто не приставляет штурмовые лестницы. Две шумные,
непутевые орды, обретавшиеся под стенами, сражались между собой, а замок,
как ни странно, походил больше на беспристрастного, скучающего наблюдателя
за детским шелапутством драки, кипящей рядом с ним, чем на обреченную
твердыню.
мокрой глинистой почве, огибал извилистые глубокие овраги, словно разрезы,
оставленные большим скальпелем, из которых давно вытекли соки земли, но
которые еще не зажили, пробирался между колючими деревьями, похожими на
виселицы, и иногда оказывалось, что это и самом деле виселицы, некоторые
пустые, некоторые занятые давно разложившимися трупами, качающимися в
каком-то медленном танце. Танец висельников. Рембо.
видна была лишь одна его стена - она оказалась на диво высокой. Ни одна
штурмовая лестница не смогла бы достать до ее верхушки. Он присвистнул,
глядя наверх. Рядом с ним сражались. Мес остановился и начал глядеть на
битву: ворот в стене не было, и он хотел спросить об их местонахождении,
чтобы попасть внутрь замка. Но люди рядом с ним бились с ожесточением, с
глухим рычанием, Мес видел их тупые странные лица с неподвижными глазами,
они заносили для удара короткие мечи, направляли в цель копья и ассегаи,
ударяли друг друга палицами и булавами, били молотами и чеканами, крутили
над головой боевые цепы, стреляли из луков, метали пращами камни. Эти люди
были очень заняты, и Мес отвернулся от них, решив отыскать ворота самому.
под цвет камней, так что он даже не сразу ее заметил. Рядом на шнурке висел
молоток, каковые молотки обычно украшают собою монастырские ворота.
Постучал. Сразу же хриплый голос произнес:
прошел через двор, мощенный неровным галечником, и начал подниматься по
длинной лестнице наверх, в замок. Здесь, на лестнице, и встретил его сам
хозяин замка. Ахаз Ховен стоял, расставив ноги в красных сапогах, положив
руку на эфес меча, и широко склабился. Судя по этому, он был вроде как рад
дорогому гостю.
уж не знал, что ты явишься. Тебе был бы оказан великолепный прием.
высвободился, но Ховен снова схватил его за локоть, сжимая как клещами. В
Шилова Юлия
Андреев Николай
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия