Чтение 11–й страницы книги ~Часть этого мира~

Джунгли цивилизации - вот что это такое.

Им вдруг овладела злоба на Ниоль и ее приятелей. Впустить впустили, а о

безопасности не позаботились. Но сразу он опомнился. Никто не виноват,

он же сам хотел повидаться со старым знакомым, попросить совета.

Ладно. Как-нибудь выгребемся.

Вдалеке мелькнул яркий свет. У Кисча екнуло сердце, он направился туда,

перебираясь с трубы на трубу с помощью всех чечырех конечностей. Свет

приблизился. Он исходил от сияющего флуоресцентного провода, который,

опутывая трубы, уходил куда-то в глубь конструкции.

Сделалось повеселее. Кисч спустился еще на один ярус, еще. Светящийся

провод ветвился. Новое усилие, и, наконец Кисч ощутил твердый кигоновый

пол под ступней.

Все!

Пошел наобум между большими, словно катафалки, металлическими ящиками.

Показалось четырехугольное строение, железная дверь. Кисч открыл ее.

Внутри было темно.

Огляделся. Потянул к себе ближайшую жилу светящегося провода, с трудом

открутил - сломал в одном месте, потом в другом. Держа кусок подальше

от глаз, вступил в здание. Сделал несколько шагов и ощутил странное

облегчение - как будто с него сняли тяжесть. Остановился, спрашивая

себя, в чем дело, и понял - ослабевает непрерывный шепчущий шумок.

Прошел еще вперед и оказался в низком помещении, заполненном

механизмами. Огромные зубчатые колеса, рычаги, шатуны, кронштейны - все

было неподвижным. Темнота испуганно, неслышно отступала, тени метались

и сложно перекрещивались.

Ступеньки вниз - Кисч спустился, люк - Кисч обошел его, система

зубчаток - взял правее, железные коромысла - повернул налево. Миновал

частокол металлических столбов, поднялся на какую-то платформу и тут

заметил, что кусок провода в руке отчетливо потускнел.

Проклятье! Выходило, что это один из тех старых флуоресцентов, которые

нуждаются в постоянной подпитке. Но некогда было предаваться

сожаленьям, он бросился назад. Тени прыгали, при взгляде с обратной

стороны все выглядело иначе, чем было, когда он шел вперед. Налетел на

столб, чуть не провалился в люк, споткнулся на ступеньках. Темнота

сгущалась, холодный провод в пальцах светился уже только красным

светом, почти ничего не освещая. Кисч ударился головой обо что-то,

зацепился карманом пиджака за зубчатку, рванул, шагнул на ощупь в одну

сторону, в другую и увидел дверь.

Вышел из здания, отдышался, привалившись к стене. Вот это эксперимент -

последним идиотом надо быть, чтобы предпринимать такие.

Трясущимися пальцами вынул из кармана сигаретку, зажег, чиркнув

головкой о стену, закурил. Затоптал окурок, пошел вдоль стены здания.

Оно кончилось, и тут же кончилась платформа. За невысокими перильцами

был новый провал. Трубы опять уходили вниз, в неизвестность, подобно

лианам в тропическом лесу. И не было видно им конца.

Кусок провода, теперь только красноватый, был у Кисча зацеплен за

карман. Перегнувшись через перильца, он отпустил его над пропастью.

Тот, быстро уменьшаясь, исчез, как растворился.

Кисч закусил губу. После всех трудов он находился только в середине

дьявольской системы. Добрался всего лишь до кигонового острова, что

висит в пространстве. Вот здесь-то и была разница между естественными и

технологическими джунглями. В природном, подлинном лесу можно

заблудиться только на одном уровне - земли. А тут их может быть сколько

угодно. Даже если будут искать, разве найдешь?

Он вернулся ко входу в здание, присмотрелся к светящимся проводам - не

сделались ли тусклее.

Там, где он вырвал кусок, два конца были уже красными.

В первый раз стало по-настоящему страшно. Вздохнул, перевалился через

ограду, и зацепившись за ближайшую трубу, начал новый спуск. Теперь он

уже несколько разобрался в обстановке, установил, что горячими были

только латунные трубы, что легче идти по кигоновым, где не скользят

подошвы. Местность вокруг менялась: иногда он натыкался на такие густые

переплетения, что приходилось подолгу искать пути вниз, а порой повисал

почти что в пустоте. Не верилось, что где-то есть наземная жизнь -

небо, ветер, колышащаяся нива пшерузы. Дважды в стороне видел кигоновые

острова, но даже не старался приблизиться к ним, съезжая, сползая,

скатываясь. Час прошел, может быть, и три. Наконец внизу показались

какие-то баки, очертания непонятных конструкций. Все это двигалось к

нему, постепенно вырастало в размерах. Кисч спустился по тонкой трубе,

оборванный, грязный. Стал на крышу бака, слез по металлической лесенке,

сделал несколько шагов по каменному полу и сел.

Было похоже, что теперь уже самое дно. Вверх уходило безмерное

пространство, рядом что-то негромко клокотало в баках.

Ни живой души. Царство автоматизированных процессов. Духота, жара,

тяжелый спертый воздух, насыщенный мириадами взвешенных в нем масляных

капелек.

Кисч поднял руку, чтобы взглянуть на часы Их не было - оторвались и

упали еще где-то там, выше. У него сосало в желудке. Он подумал, что

настоящий лес дал бы какие-нибудь семена, плоды, подвернул бы под ногу

ручеек, в крайнем случае позволил бы облизать росу с листьев.

Поднялся, двинулся, не зная куда. Баки кончились, их сменили бетонные

кубы с плотно задраенными дверцами. Что там внутри: может быть,

компьютеры и как раз одна из тех систем, что держит его на поводке? То,

что соединено с электродами в его собственном мозгу.

Незаметно сверху надернулся потолок. Теперь Кисч был в бетонном

коридоре. Послышался новый шум, непохожий на все прежнее -

металлический грохот движенья. Кисч остановился на перекрестке,

определил направление. Пошагал скорее и ступил опять на открытое

пространство.

Из отверстого жерла в стене тянулась канатная дорога и уходила вверх в

темноту. Подрагивали толстые стальные нити, вагонетки медлительно

выезжали, укатывались, осветившись под проводом.

Но ни следа человеческого. Технология, однажды созданная, властвовала и

развивалась под землей, не нуждаясь в своем творце.

Он постоял чуть-чуть возле канатки - было легче от того, что хоть

что-то движется, почти живет. Потом пошел. Безнадежность накапливалась.

Вяло прикинул, что хорошо бы найти ту окончательную стену, которой все

ограничивается. Но границ-то как раз и невозможно было отыскать.

Казалось, их просто нет. Во все стороны открывались одинаковые коридоры

между бетонными кубами.

Удивительно было, что дикое положение, в котором он оказался, возникло

естественным путем. Разумно, что он захотел увидеть нынешнего Сетеру

Кисча. По-человечески также понятно, что лейтенант впустил его,

несмотря на запрет. Естественно, что потом они с девушкой постарались

избежать проверки и что сам он, спасаясь от собаки, прыгнул на трубы.

Вообще все было логично, Кисч не мог упрекнуть себя в том, что хотя бы

раз поступил глупо. Но теперь все эти естественности вдруг сложились в

одну ужасающую огромную неестественность. Почему?..

Коридоры ветвились, образовывая иногда на перекрестке маленький зал.

Порой дорогу преграждали балки, приходилось перелезать. Грохот канатки

остался где-то позади, Кисч слышал биение собственной крови в висках.

Остановился, посмотрел на световедущие провода на потолке. Теперь уже

не было сомненья в том, что они стали тусклее. Когда он только

спустился, можно было видеть метров на тридцать-сорок вдаль. А сейчас

уже в десяти все сливалось в серую муть.

Сетера Кисч схватился руками за голову. Господи, но ведь это же сон,

сон! Вот он крикнет, и наваждение разрушится.

Но не крикнул. Отнял руки от лица - серые стены смотрели укоризненно,

насмешливо. Провод на сгибах уже закраснелся. Может быть, только час до

полной темноты здесь в безвыходном лабиринте.