все исторические эпохи вваливались после вылазки в свое логово
человеческие самцы всех пород и достоинств, от насупленных троглодитов,
выплевывающих на ходу из пасти чужую шерсть и влачащих по полу пещеры
окровавленную дубину, до какого-нибудь завалящего, завшивевшего в
Палестине средневекового барона, громыхающего иззубренным эскалибуром по
осклизлым ступеням родимого донжона, - впрочем, и много позже процесс
вваливания в логово не претерпел существенных изменений. Так что ввалился
я по всем правилам, притом чувствуя себя кем-то вроде победителя. Почему
бы нет? Времена меняются, и не я в этом виноват. Если в наше, извините,
время и в нашем, еще раз извините, континууме человек вообще что-нибудь
чувствует, он уже должен чувствовать себя победителем. Потому что живой.
И, сообразно исторической традиции, он вправе последовательно требовать
вина, мяса и женщин. Первого и второго - побольше, а женщину можно одну,
но такую, как Дарья.
комнаты сдержанно гавкнули и застучали лапами по паркету - надо полагать,
там маялся взаперти гладкий лощеный доберман Зулус и, судя по отсутствию
подкроватного шороха, там же пребывал морской свин Пашка, нахальнейшая
тварь из всех грызунов его весовой категории. Я торопливо скинул куртку,
сковырнул, наступая себе на пятки, с ног ботинки и заспешил прямиком к
бару. Пусть даже никакой я не победитель, куда там, пусть все мои
сегодняшние телодвижения, нужные и ненужные, выглядели достаточно убого и
даже шкурно, а вовсе не героически, - но на прогрев суставов я себе
заслужил, и все тут. Дарья, конечно, тоже, с ее профессией данаиды я бы
вообще удавился по собственному желанию, но выпить с ней вдвоем мы еще
успеем, у нас впереди не только вся ночь, но и весь вечер, исключая,
конечно, время на выгул добермана...
тоже не было. Было какое-то подозрительное бренди какого-то не менее
подозрительного Усть-Кишского изготовления, судя по надписи мелкими
буковками на этикетке. Стаканчики Дарья куда-то задвинула. Я нашел фужер
под шампанское и налил себе до половины в намерении интеллигентно
выцедить, но поперхнулся и заглотнул разом, как удав. Меня прожгло. Энное
время я стоял без дыхания, вроде персонажа Эдгара По, и дико сканировал
пространство вращающимся взглядом, в желудке бушевали Этны с Толбачиками и
плавились минералы, гортань варилась заживо, а в пищеводе рвались мелкие
петарды. И ко всему было невыносимо гадко. Дверь в ванной звучно хлопнула
задвижкой. Образовалась щелка, вся в свету и ошалелом метании водяного
пара.
из местных энцефалитных клещей на креозоте, тогда я не знаю, из чего его
делают. Ладно, бывает хуже.
Спинку потереть? Имей в виду, считаю до трех, потом раздумаю. Раз, два...
два с половиной...
ванной. Там было жарко, влажно и дышалось, как в коллоиде. - Вот я уже и
добежал... Что тут нужно потереть? О-о! - отшатнулся я и закрылся рукой. -
Не показывайте мне этого, я сейчас сойду с ума...
работать, вот ты и работай...
так... Привстань. Так хорошо?
И каждый день пьет, да еще слабую женщину в пьянство втягивает. Другой бы
на его месте давным-давно стал доктором, а этому хоть кол на голове
теши...
хватит, а остальное у меня уже есть. - Тут я приналег на губку, и
остальное застонало, выгибая спину. - Не нужно засорять собой науку, это
антиэкологично...
в том, какое иерархическое место занимает в ней некий доцент, говорил я
Дарье, вновь намыливая губку. Если угодно, сила науки в том, чтобы каждый
имеющий к ней касательство делал именно то, к чему он на данный отрезок
времени наиболее приспособлен, а вышеупомянутый доцент именно этим изо дня
в день и занимается как проклятый... Да, конечно, если бы лет десять назад
ему сказали, чем все кончится, он бы крайне удивился, поскольку был в те
годы бодр, настырен, самолюбив и непомерно глуп, не представляя ни себя
без науки, ни даже, совсем уж смешно сказать, науки без себя. Так что в
глазах того сопляка, ворковал я, с наслаждением водя губкой по
восхитительной упругой спине, - да, в глазах того целеустремленного
глупого сопляка вышеприведенное суждение имело бы некоторый вес, и даже,
можно сказать с уверенностью, очень большой вес в силу обозначенных только
что причин... Да. Что я хотел сказать?.. Пожалуй, теперь некий доцент,
заменивший благополучно вымершего кайнозойского сопляка, считает, что
занимает более честную позицию, нежели какой-нибудь бездарный выползень,
каких на государственных грантах пруд пруди, какой-нибудь от науки
прихлебатель профессор Антилопов-Гнусов... И потом, ты что, экран не
смотришь? Теперь самые достойные профессии - энергетик и учитель, разве
нет?
правильно поняла: по твоим словам получается, что ты, очевидно, более
всего приспособлен для того, чтобы лупить своих дубоцефалов по мордам?
на серьезные темы я не могу, хоть застрелите. А если кто-нибудь сможет, я
готов встретиться с этим несчастным и выразить ему свои соболезнования.
каждый день, дрожишь как заяц, потому и лакаешь коньяк. И болтаешь тоже
поэтому. И я тоже боюсь и тоже пью, а главное, никому не известно, чем все
это кончится, это-то и есть самое страшное. Пусть будет еще хуже, только
чтобы мы об этом знали... Скажи вот лучше: ты сегодня нормально сюда
добрался? Или опять через пень-коллоид?
Спину домыл?
пойдешь и сделаешь нам кофе с коньяком, если еще не разучился это делать,
а я посмотрю, разучился или не разучился...
И я пошел.
преждевременно. Дарья способна пролежать в ванне не один час, особенно
когда я дома. Она любит помучить. А после ванны она еще может лечь под
лампу загорать, тогда уж к ней и вовсе не подходи, не затеняй. Кто как, а
я не согласен. И никогда не был согласен. Нет, я, конечно, понимаю:
поваляться на диване, созерцательно глядя в потолок, отловить и выстроить
в каре разбегающиеся мысли - но загорать! Лежать тюленем и думать только о
том, как бы не облупиться, - это занятие, по-моему, второе по идиотизму
после собирания марок. Так что я не пошел варить кофе, проигнорировав
заодно задверный скулеж добермана, а пошел в комнату и включил экран.
начало, астрофизический прогноз на будущую неделю опять уточнили,
подправили и теперь выдавали новые цифры. Я уронил себя в кресло и стал
смотреть. Как всегда при передаче прогноза, на экране показывали
Танжерский комплекс, все эти грандиозные радиотелескопы, гравиметры и
нейтриноуловители, что, очевидно, должно было внушать зрителям доверие к
прогнозу. Для начала в очередной раз было напомнено о том, что
человечество переживает глобальный ледниковый период, начавшийся еще два
миллиона лет назад, и что вся история развития человека как вида была в
сущности историей нынешнего оледенения. Не знаю уж, для чего это было
напомнено. Наверное, просто чтобы не забывали. Затем невидимый диктор - от
стыда прячется, что ли? - сообщил о том, что поток излучения Солнца к
настоящему моменту составляет, грубо говоря, ноль целых шестьдесят одну
сотую солнечных единиц и что на прошлой неделе он, вопреки ожиданию,
скачкообразно упал еще на семь десятитысячных, а число Вольфа, напротив,
возросло, и есть все основания полагать (тут голос диктора стал как-то
неестественно бодр), что в связи с приближающимся максимумом цикла будет
наблюдаться локальный рост солнечной активности, благодаря чему уже на
будущей неделе главная обсерватория прогнозов ожидает увеличения потока
солнечного излучения примерно на две-три десятитысячных...
быть, как минимум той, что каждый зритель так и подпрыгнет от радости у
своего экрана и возликует душой, а потом, конечно, кинется с места в
карьер покупать плавки и озоновый крем. Я фыркнул, вскочил, поймал на полу
перед креслом жужелицу, отнес ее в унитаз, спустил и окончательно
Самойлова Елена
Херберт Фрэнк
Каргалов Вадим
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Белов Вольф