что программа, которую он сам себе определил, не довольствуясь планом
пришельцев, непрерывно расширялась.
отличаться от положения немецкого шпиона. В чужой роли, с чужими
документами, выполняющий задание иноземной разведки.. А какой именно и с
какими намерениями - кто в таких мелочах будет разбираться?
угодить к стенке, может хватить и часа. В то суровое время и со своими не
церемонились, невзирая на звания и заслуги, а уж со шпионами - безусловно.
чем-нибудь этаким, из научно-фантастического реквизита: антигравитатором,
защитным полем, невидимостью, на худой конец.
него что угодно, но в основном следуя образцам, уже существовавшим на
Земле к текущему моменту. Инопланетную же технику вообще приспособить к
человеческим параметрам и к использованию за пределами Замка якобы
практически невозможно. Отговорка не показалась Дмитрию убедительной, но и
спорить у него не было оснований.
материалы, относящиеся к начальному периоду войны, и наши и немецкие.
Читал газеты, журналы, дневники и письма, пересмотрел километры
кинохроники и тысячи фотографий, чтобы вжиться в обстановку, усвоить
манеры поведения, стиль и обороты речи, даже способ мышления людей, среди
которых придется жить и которых предстоит имитировать.
казалось раньше.
работников наркомата обороны и главного политуправления, командующих
фронтами и армиями, командиров корпусов и дивизий, комиссаров и членов
военных советов, популярных тогда писателей, журналистов, актеров театра и
кино, вспомнил или узнал впервые названия тогдашних московских улиц и
площадей, уточнил маршруты и номера трамваев, троллейбусов, автобусов и
метро.
на столь глубоком уровне, но все же... В случайном разговоре при тогдашней
всеобщей шпиономании, которая называлась бдительностью, можно допустить
оговорку всего лишь раз - и погореть.
работать под немецкого офицера Николай Кузнецов? Допустим, язык он знал в
совершенстве, но и только. Пятиминутного разговора с любым настоящим
немцем должно было хватить для полного провала. Что-то в его истории не
так. Или немцев следует признать полными идиотами, или писатели и очевидцы
темнят...
подлинных даже на молекулярном уровне, одежду, предметы снаряжения,
орущие, спички и папиросы, бритвенные лезвия, мыло и одеколон, все прочие
мелочи, необходимые человеку в командировке на фронт. Несколько газет
трехдневной давности, отпечатанные именно в Москве, пара бутылок коньяка
со штампом ресторана гостиницы "Националь", блокнот со страницами, плотно
исписанными адресами и телефонами. И так далее, и так далее...
топографических карт с нанесенной на них обстановкой, отражавшей положение
наших и немецких войск на неделю вперед, начиная с момента перехода, для
всех подразделений в полосе фронта от роты и выше.
цифрами и условными знаками невозможно ни выразить словами, ни даже в
полной мере вообразить штатскому человеку. Командир, получивший в руки
такую карту, сразу же окажется в положении зрячего, играющего в жмурки со
слепыми. А цена ставок в этой игре известная - тысячи жизней ежечасно.
информацией о положении на фронте на текущий момент. Любая информация,
даже о своих войсках, всегда запаздывает. А о силах неприятеля, их
дислокации, замыслах вражеского командования полководец обычно узнает
слишком поздно. Часто - только после конца войны.
бога, всеведущим лицом на театре военных действий. А если учесть, что
существование бога нельзя считать доказанным, то и вообще первым.
раздаваясь, чтобы не выглядеть как манекенщик из главного военного ателье.
себе баню. В дальнем углу парка нашлась как раз подходящая бревенчатая
банька, стоящая посреди старой березовой рощи, у родника. Она никак не
подходила по стилю к архитектуре Замка, но подобные несообразности давно
уже не удивляли Дмитрия.
вершины берез, из них то и дело врывался холодный мелкий дождь, как почти
все время здесь, и только далеко на западе мрачный горизонт еще алел
полосой неуютного, тревожного заката.
нагнув голову, вошел в темный предбанник, освещенный керосиновой лампой
"Летучая мышь", не спеша снял гимнастерку, покурил, сидя на пороге и глядя
в сизо-черное рыхлое небо, на гнущиеся под ветром, почти облетевшие
деревья, на лужи, то поблескивающие тусклым оловянным блеском, то
мгновенно вскипающие от дождевого залпа.
что хорошо б Наталия сейчас подошла и села рядом на толстый, кое-где уже
подгнивающий брус. Чтоб не было никаких пришельцев, никакой войны впереди,
а просто встретились наконец два человека, понявшие, что все случившееся в
прошлом было нелепой ошибкой, в которой никто на самом деле и не виноват,
поговорили бы по-хорошему и решили, что и как им теперь делать дальше.
курил теперь вместо сигарет, несозвучных той эпохе, куда он собрался,
встал и закрыл за собой тяжелую дверь.
стеклом лампы дрожал узкий клинок пламени, по стенам метались призрачные
тени, пряный залах керосина и копоти напоминал о детстве.
крыше.
неприятная тошнотворная пустота.
сухопутная, а не морская, к которой он имел некоторую привычку. И хотя он,
в отличие от других людей на войне, сможет быстро уйти с нее и почти
наверняка останется жив, все-таки серьезнее этого момента у него еще в
жизни не было.
северо-западнее Киева...
проверил свое снаряжение: автомат ППД, несколько круглых дисков к нему,
гранаты, бинокль, планшет с картами, кое-какое продовольствие на первый
случай. Обычный командирский "тревожный чемодан". Все это он загрузил в
маленький штабной броневичок "БА-20". Он тоже в полном порядке. Из башни
торчит тонкий ствол пулемета ДТ, баки заправлены, снаружи на броне
укреплены канистры с водой и бензином, лом, лопата, топор, две запаски.
Все по уставу. Протекторы в меру стерты, примерно как после тысячи
километров пробега, окраска тоже не новая, номера наркомата обороны.
поставят или хромоникелевую, я не спец, чтоб хотя бы крупнокалиберную пулю
выдержал, а то же его из винтовки прострелить можно. Для их же пользы,
между прочим. За себя я не боюсь, не думай, мог бы и на мотоцикле
сбегать... - Он не удержался, чтобы не отвести от себя возможное
подозрение в трусости. Тоже своего рода офицерский гонор. - И движок
желательно помощнее, мерседесовский, например, сил на двести. С его родным
полстасильным далеко не уедешь, приличный дождь пойдет - и привет...
сделают.
Наташу. Она появилась на экране сонная, в наброшенном на плечи пеньюаре.
самую по тем временам модную, из тонкого коверкота с легким красноватым
отливом, с двумя рубиновыми ромбами на петлицах и звездами на рукавах. На
груди два ордена Красного Знамени, монгольская "Полярная звезда", медаль
"ХХ лет РККА" и значок за Халхин-Гол. Дело не в честолюбии, если нужно, он
мог бы надеть и форму рядового, просто в роли дивизионного комиссара из
центра, облеченного неограниченными полномочиями, он обеспечивал себе
полную свободу действий.
искренне и от себя, а не поручению пришельцев.
Маккефри Энн
Орлов Алекс
Ильин Андрей
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман