обернулся. На кровати никого не было. Рения стояла у стола и застывшими
глазами смотрела на Грона, держа в руке изящную крышку кувшина. Грон
залюбовался ее высокой темной фигурой, словно сошедшей с гобеленов, но тут
же обеспокоенно шагнул к ней.
медленно пошла назад. Ее пустой бокал по-прежнему стоял на полу у резной
ножки кровати, сделанной в виде звериной лапы, там, где Грон оставил его.
боец, провожая ее взглядом. - Мерзавцы, вы ответите за это!"
было холодно. Грон рванул завязки плаща, укрыл ее, с нежностью и
состраданием глядя на утомленное лицо девушки.
а именно он заставил ее страдать. - Эти выродки заперли двери, но я
постараюсь найти выход.
Грона, и тут же уткнулась лицом в подушку.
непреодолимое желание высказаться, поведать о себе, Гронгарде, сыне
Гронгарда Странника, о той, чье тело сгорело в погребальном огне, о своем
пути за вином Асканты.
ладони на рукоять. Вздохнул и начал медленно говорить, роняя в тишину
слова, чувствуя, как вновь надвигается из прошлого и охватывает его
пережитая боль, ставшая со временем глуше, тупее - но не проходящая,
никогда не проходящая, потому что такая боль может исчезнуть только вместе
с жизнью...
уютном тенистом дворике возле дома у пруда. Кто-то из окна позвал ее:
"Инейя!" - и она вышла из-за деревьев, и я увидел ее. Инейя. Иней-я... Мы
с отцом направлялись дальше, к кочевникам-луссиям, и только на день
остановились в Абулене. Я увидел ее - и не поехал с отцом. Я, Гронгард,
сын Гронгарда Странника, остался в Абулене, потому что увидел ее. Как
только она вышла из-за деревьев, я понял: это идет навстречу моя судьба.
Инейя. И-ней-я...
времена, когда все вокруг было подобно огромным белым цветам, что
раскрывают свои лепестки с появлением первых звезд и пахнут тонко и
неповторимо. Рения, приподнявшись на локте, напряженно смотрела на него -
Грон чувствовал ее взгляд, - но когда он поворачивал к ней лицо, отводила
глаза.
Искалора в Абулену, подгонять паромщика на реке Розовых Птиц, ждать у
пруда... И смотреть... И любоваться... И говорить...
долгие странствия, безнадежное серое небо над головой, равнодушное
безотрадное небо с холодным солнцем - стертой монетой в чужой ладони.
Другие города. Другие люди. Женщины. Но нигде, никто...
словно девушка едва сдерживала рыдания.
скитаться по земле. Вернуться с вином Асканты и начать собирать надежных
бойцов, чтобы эти мерзавцы не посмели больше никогда..."
тебя. Духи рассвета, как было бы хорошо, если бы люди никогда не обижали
друг друга! Я отыщу вино Асканты, Рения, и постараюсь изменить этот мир,
вот увидишь... Вопреки озерным метателям, вопреки кровавым кинжальщикам...
засветились в них.
убывает. Мне нужно опередить метателей, потому что у этих тварей свое
представление о счастье. - Грон вздохнул. - Счастье озерных метателей -
это горе всех остальных...
закусила губу и с тихим стоном опустила голову на подушку. Грон
обеспокоенно придвинулся к ней.
и попробую, если получится...
ходи, они убьют тебя!
лицо, словно разом поднялись над рассветной рекой звонкоголосые розовые
птицы...
тобой, я никуда не уйду. Успокойся, усни. Выпей вина, вино поможет...
слезы. Грон с тревогой смотрел на нее.
подхватила с пола пустой бокал и бросилась к столу. Грон, опомнившись,
обеспокоенно направился следом за ней. Рения подняла кувшин и вдруг
выпустила его из рук. Кувшин с глухим стуком упал на пол и раскололся,
истекая вином. Покатилась, тонко позванивая, изящная крышка и стихла,
наткнувшись на стену. Девушка рухнула на скамью, закрыла лицо ладонями и
зарыдала.
осторожно касаясь пальцами ее струящихся на пол черных волос. - Ей нужно
обязательно уснуть, она же совершенно измучена!"
он, ведя ее к кровати.
подбородка просторный голубой плащ вольного бойца и страдальчески
посмотрела на Грона. Ее губы шевельнулись, словно хотели произнести
что-то. Она глубоко вздохнула, взяла за руку застывшего Грона. Ее ладонь
была сухой и холодной.
открывай дверь... Будь со мной, умоляю...
девушкой и прижался лбом к ее руке. - Я с тобой...
далекий-далекий шепот.
из нее, как вино из разбитого кувшина. Грон с нежностью смотрел на бледное
лицо девушки и все не решался освободить свою ладонь из ее ладони.
Печальный далекий образ Инейи сливался с образом той, что лежала,
укрывшись плащом, в комнате с зарешеченным окном под крышей неведомого
замка в глубине неизвестной страны - и мнилось, мнилось Гронгарду, сыну
Гронгарда Странника, что давний пепел воплощается, что возрождается из
праха умершее прошлое.
сорванный плод... В арбалет возвратилась стрела... Старый ствол
превратился в побег... Пепел плоть обретает и кровь... Возродились,
открылись глаза... И воскресла былая улыбка..."
сон ее был тревожен. Она то и дело еле слышно стонала, вздрагивала,
прерывисто вздыхала и хмурила брови, словно ей снилось что-то страшное.
Грон оглянулся на дверь и задумался.
он успокоил ее, и он действительно будет рядом. Но сейчас, для ее же
блага, нужно все разведать. Вот вопрос: является ли ложью ложь во благо?
"Может быть, семь мудрецов Искалора иного мнения, - подумал Грон, - но,
по-моему, ложь во благо если и не хороша, то, во всяком случае, полезна и
объяснима".
пол из разбитого кувшина, было похоже на кровь.
Тифан, и в пути настигла его дождливая ночь. Непрерывно, как волны,
набегали порывы холодного колючего ветра, швыряя в лицо мелкий песок. Он
соблазнился тогда возможностью ночлега в придорожном доме на краю оврага
и, открыв дверь, оказался лицом к лицу с целой шайкой кровавых
кинжальщиков. Урок не прошел даром, и с тех пор Грон никогда широко не
распахивал двери, даже двери собственного дома. Даже двери дома отца.
опасность, но отступать не спешил. Вскинув меч, выхватил из-за пояса
кинжал и чуть пригнулся, напрягая мышцы ног. "Сейчас мы изменим
соотношение!" - с холодной злостью подумал он, сторожа малейшее движение
Березин Федор
Акунин Борис
Перумов Ник
Херберт Фрэнк
Прозоров Александр
Лондон Джек