ответом? О да, конечно! Еще вопрос, если позволите: что вы думаете о
современном состоянии ближневосточной проблемы? Геринг развел руками: к
сожалению, у меня нет полной информации о событиях, да и голова уже не
та... я не могу, не имею морального права предлагать какие-то рецепты,
давать советы... Создавая Иудею, мы выполняли волю народов - кстати, и
еврейского народа. Если вспомнить погромы в Польше, в Литве, на Украине, в
России... если вспомнить то, что начинали делать Гитлер и Розенберг... я
думаю, мы спасли евреев от тотального истребления. И я не вижу сегодня
иного выхода из той ситуации. Другое дело, что идеального решения не
бывает вообще. Да, евреи теперь говорят, что насильственная депортация -
это геноцид, а арабы недовольны тем, что им пришлось потесниться - хотя
всем переселенцам была выплачена солидная по тем временам компенсация, и
те, и другие обвиняют Берлин во всех смертных грехах, но только
представьте, что начнется, если Берлину, наконец, все это надоест и он
умоет руки... Павлик только открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, как
трансляцию прервали и появился фон Босков собственной персоной. Дамы и
господа, сказал он по-русски, несмотря на принимаемые нами меры,
террористам удалось осуществить кровавую акцию. Начиненный взрывчаткой
автомобиль взорвался у ворот здания тайной полиции. При взрыве погибло
девять сотрудников гепо, в том числе шеф отдела по борьбе с наркотиками
генерал Гюнтер Шонеберг, и шестнадцать ни в чем не повинных граждан,
вышедших на митинг перед зданием гепо. Число раненых уточняется, хотя уже
сейчас ясно, что их более ста человек. Многие из раненых - дети,
находившиеся около юберлядена "Детский мир": выбитые взрывом стекла... Что
он несет, сказал Командор, какой митинг?.. В редакцию газеты "Москау
цайтунг" позвонил неизвестный и заявил, что ответственность за взрыв берет
на себя организация "666". В телефонной будке, из которой был произведен
звонок, полиция обнаружила ББГ-кассету со следующей записью... Фон Босков
исчез, экран зарябил, потом появился наш Тенгиз, еще при усах и в
бело-желтой курточке. Сначала по-грузински, потом по-русски он сказал
(текст написал Командор, Тенгиз заучил его и перевел): наша организация
начинает свои операции в Москве. Мы вынесли смертный приговор генералу
Шонебергу, палачу Кахетии. Я иду приводить приговор в исполнение. Я горд и
счастлив тем, что именно мне выпала эта честь. Высочайшее счастье - это
умереть за родину, за ее свободу и независимость. Нас много, и все мы
полны решимости не оставить в живых никого, на чьих руках кровь грузин. Вы
все умрете. Да здравствует свободная независимая Грузия! Победа!
раненых? Они что, совсем?..
машины, скорая помощь, носилки, прикрытые простынями, резкий свет, все
мечутся, кричат, кто-то показывает рукой вверх, кто-то гонит оператора -
короче, как и должно быть в таких случаях. Все съемки только у
развороченных ворот, никакой площади не появляется, оно и понятно - там
нечего показывать. Половинка автомобиля, застрявшая в окне второго этажа -
ага, это здание напротив. Ладно, ребята, говорю я, начали хорошо, теперь
бы не сорваться...
как жестянку, а тот парень, который успел выскочить, попал под очередь
Командора. Из-за вездехода вылетел серый фургон "Пони" - час назад Саша
увела его с этой самой стоянки - затормозил рядом с "мерседесом". Я уже
стягивал с "мерседеса" тент. Сашенька выпрыгнула из "пони", за руку
выволокла Петра, нашего второго живца. Он двигался вяло, но не упирался. Я
схватил его за другую руку - она показалась мне ледяной, - и мы с Сашей
зафиксировали его, прислонив грудью к передней дверце "мерседеса".
Командор поднял пистолет убитого полицейского и выстрелил парню в спину.
Он даже не дернулся - сразу стал мягкий, как тесто. Можно было не
смотреть. Я отошел. Командор вложил пистолет в руку полицейского. Саша
развернула "пони", мы вскочили на ходу - вперед! Командор, высунувшись по
пояс из люка, вмазал в вездеход сзади - в баки. Глухой взрыв, пламя - баки
почти полные, недавно заправились... Огненная лужа, и машина в ней - как
босиком... Выезжаем на шоссе, Саша тормозит: ну, откуда же появятся? Со
стороны города - одна. Полный газ - навстречу. Командор сидит на корточках
на сиденьи, я держу его за ремень. Двести метров... сто... пятьдесят... ну
же! Командор высовывается из люка, как чертик из коробочки, и бьет
навскидку из гранатомета. Магниевая вспышка в салоне, летят в стороны
двери, стекла, горбом встает крыша... Мы проскакиваем мимо, я из автомата
бью туда, в красный дым. Саша аккуратно, без юза, тормозит,
разворачивается, и мы несемся обратно, на ту же стоянку, запираем машину и
вталиваем ее в огненную лужу, я окатываю нас всех одортелем - теперь мы
невидимы не только для людей, но и для собак... и вот нас уже нет, мы уже
в темноте, на шоссе вой сирен и синие проблески, а нас уже нет.
Саша в центре, я замыкаю. Полная тишина. Где-то лают собаки - далеко. По
тревоге слетаются полицейские патрули. Дороги перекрыты, по всему Кунцеву
ловят неизвестную подозрительную машину. А мы уходим, мы, наверное, уже за
кольцом оцепления. Собаки и сирены - где-то слева. Ночной бег. Все
выверено до минут. Осталось мало. Все хорошо. В гараже множество следов.
Пусть ищут, на двое суток это их отвлечет. Хороший пакет дез. Все
выверено. Теперь шагом, шагом, лениво, нехотя... по две желатиновых
виноградины на каждого - проглотили. Через пять минут от нас будет разить
таким безумным перегаром... На обочине коллатерального шоссе номер четыре
стоит наш "зоннабенд" без света в салоне и с поднятым капотом, и Гера
пританцовывает рядом с ним, изображая ремонтную деятельность. Садимся -
все трое на заднее сиденье, в кармашке на дверце уже откупоренная бутылка
"Очищенной", бумажные стаканчики... Ну, за успех, говорю я, разливая, и мы
глотаем теплую водку - без удовольствия, как микстуру. Все, бутылка в
ногах, о, и не одна, молодец, Гера, догадался, туда же летят стаканчики,
быстро приводим себя в художественный беспорядок, Гера заводит мотор, мы
катимся, катимся, катимся по коллатеральному шоссе номер четыре, ага, вот
и застава, нам приказывают остановиться, а Командор уже спит на коленях у
Саши, а Саша припала ко мне, а у меня остекленевшие глаза и еле ворочается
язык, и трезвый Гера отвечает за всех...
скомандовать отбой. Быть по местам, уточнил Панин, или?.. Или! - рявкнул
я. Всем разойтись по бабам! И вести к себе! Чем больше, тем лучше! Пить
водку! Ничем не выделяться! Кру-угом! Шагом - марш! Они ушли, остался один
Командор. Он потыкался в углы, потом включил телевизор.
шестому показывали какой-то рисованный фильм. - Может, оставим? - попросил
он.
фуражке со звездой обходила строй зверей-ополченцев: кому-то поправляла
ремень, кому-то картуз, пыталась медведю поставить ноги по-строевому:
пятки вместе... Пузатому пеликану ткнула кулаком в живот: подбери брюхо!
Пеликан втянул живот, но выпятил зоб. Невидимая аудитория заржала. Макака
зашипела и пошла дальше...