Чтение 11–й страницы книги ~Звезды

рвал рычаг аварийного выхода. Люк поддался не сразу, но я все же
справился -- ужас придал силы.

Воздух был прохладным и сырым, от горячей обшивки валил пар. Вокруг
топорщился покореженный соснячок, от "Икаруса", замершего впереди, несло
гарью. Я спрыгнул с двухметровой высоты, поскользнулся на мокрой траве,
пошатываясь побрел к автобусу. Часть стекол тоже уцелела, лишь покрылась
паутиной трещин, сквозь которые проглядывала все та же багровая каша.

Только бы не дети! К горлу подкатил комок. Я дрожащими руками
расстегнул кобуру. Застрелиться, как положено офицеру...

Со скрипом открылась дверь автобуса, на землю вывалился тощий
небритый мужик в тренировочном костюме. Потряс головой, окинул взглядом
смятый автобус, потом меня. Поднялся. В руках у него была монтировка.

-- Космонавт хренов! -- завопил он. -- Разлетались, мать вашу!

-- Сколько? -- только и смог спросить я. Ноги не держали,
матушка-Земля укоризненно тянула прилечь. -- Сколько... там?

Я кивнул на смятый автобусный салон, стараясь не смотреть лишний раз
на заляпанные стекла.

-- Восемьдесят! -- взвыл водитель, и у меня все внутри оборвалось.
Точно, детей подавил... -- Восемьдесят ящиков, гад! Мне ж теперь не
расплатиться!

Прежде чем я осознал эти слова, и понял, что людей в ящиках не возят,
водитель со своей монтировкой почти подобрался ко мне.

-- Стой! -- крикнул я, выхватывая пистолет. -- Я майор ВВС России
Петр Хрумов! Имею право применять оружие! Не приближаться!

Водитель выронил монтировку, сел на склон и заныл, обхватив голову
руками и раскачиваясь. До меня донеслось что-то о китайских подрядчиках,
вырастивших помидоры, о жителях Хабаровска, которые без этих помидоров
жизни не мыслят, о несчастном "Икарусе", который водителя кормил, поил,
а теперь только в металлолом и годен. Но сил посочувствовать не было.
Помидоры! Восемьдесят ящиков! Да хоть весь китайский урожай этого года!

-- Какого черта ты в автобусе помидоры вез? -- спросил я.

-- А в чем еще, у меня "КАМАЗа" нет!

-- Да успокойся, тебе выплатят компенсацию!

Водитель прекратил ныть, приподнял голову. Недоверчиво спросил:

-- Точно?

-- Выплатят! -- подходя к автобусу пообещал я. Выглядело все
кошмарно. Я наклонился, соскреб с травы багровую кашу, поднес к лицу,
чувствуя себя начинающим вампиром. Точно, помидоры...

-- Так это из-за тебя дорогу перекрывали? -- спросил водитель со
спины. Я, не оборачиваясь, кивнул.

-- Блин... а я думал, снова на железке цистерны рванули... --
промямлил водитель. -- Вечно, как ваша горючка рванет, так весь район
оцеплен...

-- Что, часто рвется? -- заинтересовался я.

-- Раза два в год...

Да, понятное дело. Ракеты-носители летают на очень токсичном топливе.
А стартов много, а цистерны старые, а персонала обученного вечно не
хватает... Я вздохнул:

-- Если б не твоя колымага, конец мне...

Водитель покосился на дорогу, поскреб щеку.

-- Уж точно, ты гнал будь здоров... Километров двести?

-- Посадочная скорость -- триста пятьдесят.

Водитель пощелкал языком, тон его сразу изменился. Теперь я был не
залетным космонавтом, а почти коллегой.

-- Ну, я больше ста здесь держать не рискую... У меня движок --
совсем барахло. Конечно, у вас-то... -- Он осекся, оглядывая челнок,
сплюнул, пробормотал: -- Крепко я головой приложился... Тебя как зовут,
космонавт?

-- Я же говорил, Петр!

-- Петя... А я -- Коля.

Я машинально пожал протянутую мне руку. Нас сейчас можно было снимать
для агитационного плаката компартии -- полное единство армии и народа.
Вот только челнок, хищно пронзивший носом автобус, пришлось бы
заретушировать -- какие-то неправильные ассоциации возникали.

-- Ты откуда прилетел? -- поинтересовался водитель.

-- С Сириуса-А-восемь. Планета Хикси.

-- Знаю! -- оживился Коля. -- Видел я Сириус! Мне сынишка показывал,
он в кружок астрономов ходит, сам телескоп собрал, маленький такой...
Тоже космонавтом хочет быть.

Он подошел к челноку вплотную, боязливо притронулся к обшивке и с
руганью отдернул руку. Конечно, керамика еще не остыла, градусов
сто-двести точно есть.

-- Горячий, мать его! -- взвыл Коля. -- У меня ж все помидоры
поджарятся! Помоги, выгрузим!

Я укоризненно посмотрел на водителя, и Коля махнул рукой.

-- А... ладно. Что уж теперь... Эй, а он не излучает?

-- Корабль? Нет, не бойся. Радиация чуть выше фоновой. Не опасно.

Водитель закивал:

-- Верно, чего нам бояться, после такого дела... Петя, так ты,
считай, заново родился!

-- Угу.

-- Это... отметить надо бы?

Я так растерялся, что не нашелся, что ответить. Водитель, приняв мое
молчание за согласие, метнулся в кабину, и через минуту возник с початой
бутылкой водки, стаканом, и куском сала, завернутым в "Литературную
Газету".

-- Только ты подтверди, потом, как гаишники приедут, что я трезвый
был! -- раскладывая на травке газету попросил Коля. -- Это сейчас
только... стресс снять...

У меня возникло легкое сомнение, был ли Коля трезвым, и зачем ему
понадобилось так поспешно прикладываться к бутылке. Но я промолчал. В
конце-концов, мне его автобус жизнь спас.

Мы уселись, Коля сунул мне стакан, налил, и в этот момент послышался
стрекот вертолета.

-- Мои летят, -- сообщил я, привставая.

-- Ты давай, давай! -- засуетился Коля. -- Вот... хочешь помидорку
принесу?

Он бросился к автобусу, и стал выбирать из давленой каши под колесами
целый помидор. В этот момент вертолет, низко идущий над дорогой,
показался в поле зрения. Как ни странно, это были не спасатели: из
открытой двери торчал зрачок телекамеры. Оператор, пристегнутый за пояс,
жадно снимал картину дорожно-транспортного происшествия.

-- Это наши, хабаровские телевизионщики... -- сообщил Коля,
протягивая мне помидор. -- На, закуси!

Я машинально глотнул водки и откусил помидорину. Овощ китайцы
вырастили хороший, вкусный, а вот водка драла горло как керосин.

Коля сразу расслабился, и довольно подмигнул мне:

-- Нам теперь гаишникам попадаться нельзя! -- доверительно сообщил
он. -- Так что, пускай твои прилетают, и нас обоих увозят! У меня
стресс, мне отдыхать теперь надо!

Вот оно что.

-- Да не пугайся, какое к черту ГАИ, тут ФСБ будет разбираться! --
успокоил я его.

Вертолет по прежнему кружил над дорогой, не делая никаких попыток
опуститься и предложить помощь. Мы выпили еще по чуть-чуть, когда
прилетели спасатели -- два легких вертолета, выкрашенные в
оранжево-белую полосу и камуфлированный армейский "КА-72". Репортеры
немедленно смылись, словно опасались, что в них пустят ракету. Военный
вертолет начал описывать над сопкой круги, а из приземлившихся
спасательных к нам бросились люди. Несколько врачей, два автоматчика, и
сам полковник Данилов. Я поднялся, отмахнулся от докторов и
отрапортовал:

-- Докладываю: аварийная посадка проведена успешно. Жертв нет, груз
цел. Состояние корабля удовлетворительное.

Данилов молча сгреб меня в объятия. Был он здоровый, кряжистый
сибирский мужик, выше меня на голову.

-- Ну Петр, ну отмочил... -- пробормотал он. -- Зараза, сел ведь!
Сел, сел!

-- Вот... автобус удачно подвернулся...

Данилов покосился на "Икарус", сморщился, и повторил мой вопрос:

-- Сколько там?

-- Помидоры там, товарищ полковник. Жертв нет.

-- Ну, Петя... -- Данилов недоверчиво уставился на томатную пасту,
заляпавшую окна. -- Сверли погоны...

По-прежнему обнимая меня за плечо, он пожал руку оробевшему шоферу.
Видимо, военная форма производила большее впечатление, чем мой полетный
комбинезон.

-- Благодарю вас.

-- Да что там... -- замахал руками водитель. -- Вижу -- летит! Прямо
в сопку! Ну, думаю, хрен с ними, с помидорами, человек дороже! Принял на
борт... хм... ну...

Он смущенно потупился. Ай да Коля!

-- Я лично распоряжусь о представлении вас к награде, -- пообещал
Данилов. -- Убытки компенсируем.

Водитель расцвел, а Данилов кивнул терпеливо ждущим врачам:

-- Нет вам работы! Слыхали? Нет!

Те огорченными от этого известия не выглядели. Между тем полковник
подхватил с земли бутылку, глотнул, сморщился, и принялся отдавать
приказы. Минут через пять с военного вертолета высадили еще троих
солдат, в сторонке развернули полевую рацию.