что внезапно включился гипносон.
площадки - видимо, она и была той самой "кочкой", по которым они прыгали.
Вокруг уже не было никакого парка с огромным зданием Департамента. Голая
равнина, на которой дул холодный даже сквозь стекло ветер, и лишь
редко-редко стояли в больших горшках слегка заиндевелые пальмы. Небольшое
зданьице с вывеской "Приют усталого желудка" окружало такое море
прыгоходов, что становилось ясно: под землей у этого здания еще с десяток
этажей.
возвышении был стол, за которым сидели трое человек. В зале, на креслах,
разместилось еще около сотни.
не обращал, кроме сидящего за нами рыжего веснушчатого пацана. Тому явно
было интересно, на каком языке мы говорим. А Кубатай, непрерывно
раскланивающийся с окружающими, и посылающий дамам воздушные поцелуйчики,
рассказывал, да так быстро, что Смолянин еле успевал переводить:
кулинары-профессионалы. В левом углу - кулинары-любители и любители
покулинарить. В середине - любопытствующие... - тут Кубатай запнулся, но
сейчас же нашелся: - и близкие друзья кулинаров.
ежиком на голове, встал и постучал ложечкой по стоящей перед ним
серебряной кастрюльке. Шум мгновенно стих.
облизнулся. (*13) - Я однажды ел блины его приготовления...
стал переводить, да так ловко и быстро, что мы его вскоре и замечать
перестали.
зорко оглядывая зал, сказал Бормотан. - Измайлай, (*14) сядьте,
пожалуйста, вы же еще не знаете, что мы будем кушать!
острот, от Измайлая и ждать было нечего.
Измайлай моментально притих. - Кушать мы сегодня будем творение уважаемого
Витманца - кальмара, запеченного в глине... (*15) Не шумите, хватит на
всех, кальмар гигантский. Затем всеми нами любимый Толяро (*16) предлагает
попробовать его новые освежающие пастилки. Кальмара сейчас подадут. А я
пока скажу пару слов о положении кулинарии в настоящее время.
плотный мужчина. Настоящий повар, на мой взгляд. На нем был белый фартук с
вышитым на нем кальмаром, а на поясе - огромный нож. - Разрешите сказать!
Здесь, в наших рядах, присутствует директор ресторана "Рыба в кляре". Тот
самый, что три года назад посмел солить грибной суп моего изготовления. С
тех пор он скрывался от меня... но настал миг. После заседания я поговорю
с ним по-мужски!
сполз с кресла на пол.
Бормотан, - он уже наказан. Он ел ваш суп. Сядьте, прошу вас. Так вот, о
кулинарии. Времена сейчас для нее трудные. В земной кулинарии наметились
две тенденции. Первая - старые, опытные кулинары отошли от плиты. Сейчас,
когда автоповара способны накормить любую семью любыми блюдами, им
остается лишь творить для гурманов. Не все это выдерживают. Потеря цели
заставила их крепко задуматься - кто же их ел? Вторая тенденция - молодые
кулинары ударились в эскапизм. Их блюда уводят от реальности, заставляют
забывать суровую прозу жизни. Хорошо это или плохо - не отвечу. Но есть в
этом подходе, в изготовлении знаменитых хихикающих колбасок Измайлая,
нерассасывающихся леденцов Гуляквы (*17) и прочего, отказ от позиций,
которые мне дороги.
задач. Не исчез еще тот довольно толстый слой едоков - простите за
каламбур, что искали в еде особую, можно даже сказать духовную, пищу. Есть
у кулинаров все возможности творить! Мы не сфинксы, которые могут умереть
от голода безболезненно, для которых еда - лишь процесс заправки
энергией...
скосил глаза на Кубатая. Потом неумело соврал:
отколупали глину и стали есть.
трудно, - он глотнул, - а потом ничего.
оппоненты - молодой и тихий кулинар Еголя, (*18) который упрямо и
монотонно твердил, что на каждый килограмм кальмара нужно было добавить
еще сорок миллиграмм соли и веселый, остроумный Измайлай, вся аргументация
которого сводилась к вопросу: "Почему я должен есть этого многоногого?" На
защиту Витманца встали сидящие с ним рядом Фишманец (*19) и Козинец (*20),
знаменитый дегустатор Ереслег (*21) и бородатый мужчина, который был не
кулинаром и даже не дегустатором, но зато замечательно раскладывал пищу по
тарелкам. Кубатай, увлеченный происходящим, подпрыгивал на месте, то грызя
кулак, то выхватывая из-за пояса столовый нож и рубя им воздух. Под конец
он вытащил еще одну пригоршню слипшихся семечек и принялся их лузгать.
Треск заглушал даже тарахтение Смолянина.
завернутую в блестящую фольгу пастилку, потом показал на рот, потом
энергично замотал головой. Он советовал не есть. "Почему"? - глазами
спросил я. Пацан скорчил жуткую гримасу и умоляюще прижал руку к сердцу.
карман.
Обернувшийся Кубатай подозрительно оглядел его и вновь замахал своим
ножом. Я выждал минуту, придвинулся к Стасу, вынул у него изо рта пастилку
и шепнул:
др.егип.)]
нас. Он не понимал, на каком языке мы говорим, а спрашивать стеснялся.
Шишки у него на голове запульсировали от натуги.
из вас, коллеги, не решился приготовить такого огромного кальмара. А
Витманец решился. Честь ему и хвала! И даже на вкус недурно.
немного, что они пахнут плохо, и в процессе лизания липнут к языку. Но
Толяро гордо ответил:
истоки неудач сладеньких конфеток и тортиков. И, кстати, поэтому плохи
блюда автоповаров: они стараются готовить вкусно.
Фишманец удивленно спросил, почему настоящая еда должна быть невкусной.
Толяро ответил:
скуки. Нет уж, еда должна даваться через муки, через катарсис... Впрочем,
этих пастилок мои слова не касаются. Они сладенькие. Ешьте, не бойтесь.
взявшие пастилки в рот, огляделись.
то умерли. Смолянин плавно, но неотвратимо упал, трахнувшись головой о
коробку с глиной из-под кальмаров, но все равно не проснулся.
Тренированный Кубатай почуял неладное и уснул в тщетной попытке выковырять
пастилку изо рта кончиком ножа. Менее подготовленные охранники лежали с
блаженными улыбками на лицах.
Бормотан, который предусмотрительно не спешил с разжевыванием пастилки, и
сам кулинар Толяро. Ой, нет. Еще не попались на эту удочку Фишманец,
переевший кальмара, Витманец, не евший того, что готовил Толяро, и
Козинец, вообще не евший того, что готовили его коллеги.
спать, прошептал Смолянин. И через секунду перевел ответ:
я считаю, должен даваться человеку не извне, а изнутри, через пищу, через
креп... креп... крепкий сон...
поверженного, но продолжающего трудиться Смолянина. Остатки кулинаров
завязали бурную дискуссию, не обращая на нас никакого внимания. Смолянин
побулькал, побулькал, пытаясь перевести пятерых одновременно говорящих, и
затих.
на выход. Мы переглянулись.
сладкодремлющими кулинарами.