пространстве. Я ведь тебя знаю: раз замолчал, значит, ничего больше не
приходит в голову. А вот Стоуну пришло! Вздрогнул, голубчик! Гравитонный
определитель массы - раз! Гамма-прожектор - два! Руки вверх! Ложись на обе
лопатки!
Несколько секунд Муратов озадаченно смотрел на Синицына. Потом он
наклонился к самому его лицу и сказал заговорщицким тоном:
- Значит, семь? Только семь и больше нет? Найденный спутник будем
ощупывать. Руками. А не хочешь увидеть его? Глазами? Поверхность у него
есть? Пусть невидимая, но есть? А если ее окрасить? Распылитель - восемь!
Лицо Синицына сразу стало серьезным.
- Этого, кажется, не предусмотрели, - сказал он. - Надо немедленно сообщить
Стоуну. Молодец, Витька!
3
Достижения технической мысли поражают воображение людей только первое
время, пока они еще новы и непривычны. Человек быстро приспосабливает свое
сознание к новым условиям, и то, что совсем недавно казалось ему чудесным,
становится обыденным.
Когда, в начале двадцатого века, появились аэропланы, когда человек впервые
поднялся в воздух, казалось, что летать могут только избранные, что для
этого нужны особая смелость, особые черты характера и физического здоровья.
Но прошло сравнительно немного времени, и пользование воздушным транспортом
вошло в обиход, перестало удивлять людей; в самолет стали садиться, как
раньше - в наземный экипаж или поезд, без каких-либо эмоций.
То же произошло и с ракетами. Реактивные самолеты незаметно приучили людей
к мысли, что летать можно и без крыльев. И когда ракеты вошли в строй
пассажирского транспорта, не потребовалось много времени, чтобы привыкнуть
к ним.
А от полета на ракете в атмосфере до такого же полета вне ее - один шаг. И
этот шаг люди сделали, совсем уже незаметно. Период освоения космических
трасс, полный романтики подвига, прошел очень быстро. И первый пассажирский
рейс Земля - Луна был воспринят как нечто само собой разумеющееся и
обыденное.
Сознание человечества просто и естественно перешло от земных масштабов к
масштабам космическим.
Виктору Муратову до сих пор не приходилось покидать Землю. Как-то так
случилось, что даже в годы обучения, сперва в школе, а затем в институте,
он не принял участия ни в одном предусмотренном программой полете на Луну.
Он не помнил, болел ли он тогда или была другая причина.
Но когда друг детства и юности зачислил его в состав экспедиции,
отправлявшейся на поиски таинственных спутников Земли, Муратову даже в
голову не пришло, что его ожидает что-то необычайное, выходящее из рамок
обыденной жизни. Он отнесся к предстоявшему ему полету в пространство, как
мог бы отнестись человек первой половины двадцатого века к предложению
совершить путешествие на ледоколе в Арктику. Это было непривычно, но не
заключало в себе ничего, что могло бы вызвать особое волнение. Сотни и
тысячи таких же, как он, людей совершали гораздо более дальние перелеты в
космосе. Ничего поражающего воображение здесь не было.
Условия жизни на звездолетах были хорошо всем знакомы со школьной скамьи.
Тренировки на вибростендах и в антигравитационных камерах давно уже входили
в программу физического воспитания школьников. Люди оканчивали учебный
период своей жизни полностью подготовленными к любому космическому полету.
Мысли Муратова были заняты не полетом, а его целью. Чем больше думал он об
этой цели, тем слабее становилась его уверенность в успехе экспедиции.
Десятки возможных препятствий приходили ему в голову, и каждого из них было
вполне достаточно, чтобы свести на нет все усилия. Он нисколько не
сомневался, что спутники действительно являются разведчиками другого мира и
что те, кто направил их к Земле, сделали все, чтобы обеспечить их
неуязвимость. Удастся ли преодолеть трудности?
Сомнения Муратова разделялись всеми членами научного совета Института
космонавтики.
И они оправдались.
Задача, вставшая перед экспедицией, оказалась гораздо сложнее, чем могли
думать...
Как ни странно, но самый факт, что возле Земли обнаружены два искусственных
спутника - порождение иного разума, иного мира, нисколько не поразил
воображение не только ученых, но и широкой общественности. Люди давно
привыкли к мысли, что рано или поздно будут получены прямые доказательства
существования разума вне Земли. И когда это действительно случилось, никто
не удивился. Реакция человечества выражалась одним словом: "Наконец-то!"
Предположение, что хозяева спутников могут оказаться не братьями, а
врагами, решительно отвергалось подавляющим большинством. Это было
чудовищно, нелепо, невозможно! Разум, способный послать разведчиков в чужую
систему, способный создать таких разведчиков, не мог быть заражен чувствами
вражды или ненависти к другому разуму.
"Но почему же тогда они так затруднили нам знакомство с этими спутниками?"
- спрашивали сомневающиеся.
"Этого мы не знаем, - отвечали им. - Но узнаем потом. Не следует забывать,
что спутники были посланы в эпоху, когда на нашей Земле существовали такие
явления, как вражда народов и войны. Ведь все указывает на то, что Земля
давно и хорошо знакома им. А зная людей того времени, они не хотели
знакомить нас с техникой, могущей быть использованной во зло. Например, с
атомной техникой, которой сто лет назад еще не было у нас".
Это звучало вполне правдоподобно.
Но в узком кругу работников космонавтики, в кругу тех, кто должен был во
что бы то ни стало войти в непосредственный контакт с разведчиками, не
могли пренебречь, пусть маловероятной, но возможной гипотезой
"враждебности". Ее надо было учитывать, и ее учитывали.
Корабль был оборудован всеми способами защиты от любой опасности, которую
могли только предвидеть.
И в назначенный день, памятный всем людям Земли, экспедиция началась.
Прошло сорок два часа. Звездолет "Герман Титов" - летающая лаборатория
Института космонавтики, находился на параллельной орбите к ближайшему от
Земли спутнику-разведчику, держась от него на незначительном расстоянии.
Наземные обсерватории, наверное уже в пятнадцатый раз, передавали, что
координаты корабля и спутника совпадают, что оба они фиксируются локаторами
в одной и той же точке и, следовательно, находятся на одной прямой, по
"лучу зрения" локационной установки.
Но спутник никак не удавалось обнаружить.
Многочисленные приборы, расположенные на огромном стенде, занимавшем
большую часть рабочего помещения корабля, упорно бездействовали. Только
гравитонный определитель, или, как его чаще называли, гравиометр, показывал
присутствие какой-то значительной массы в близлежащем пространстве, которое
глазу казалось совершенно пустым.
Спутник, несомненно, находился где-то тут, совсем рядом.
К несчастью, показаний одного только гравиометра было недостаточно, для
того чтобы подойти к невидимому телу. Необходимо было нащупать его другими
приборами, которые показали бы не только массу, но и точное направление на
нее, а также расстояние.
А этих данных все еще не было.
Спутник явно не изъявлял желания легко "даться в руки"...
Сначала все шло гладко. Командир "Титова", опытный астролетчик Юрий
Вересов, уверенно вывел свой корабль на нужную траекторию и, пользуясь
указаниями с Земли, "пристроился" к спутнику, что называется, вплотную.
Тогда же поступило первое сообщение о совпадении координат. Казалось, что
цель достигнута и остальное просто: пришвартоваться борт к борту и начать
обследование "гостя".
Буджолд Лоис
Мацумото Сэйте
Прозоров Александр
Никитин Юрий
Муркок Майкл
Витковский Евгений