А сейчас еще и царь куда-то делся... Выходит, это над ее отцом он так
изгалялся? Но куда он делся, если отпустили где-то в пяти-шести верстах от
крепостной стены его стольного града? Трудно потеряться, да к тому же ищут
сотни гридней с гончими псами... Если что-то стряслось, то что будет со
Светланой?
подмораживало. Еще не время для снега, но ежели дня три кряду задуют
северные ветры, то пригонит такую тучу, что и самым первым снегом засыпет
хатки до окон, и не всякий хозяин утром с легкостью отворит двери.
лучше. Пусть труп расклюют птицы. Это лучше, чем люди будут брезгливо
коситься на умершего под забором бродягу.
каждое дерево, каждую норку, при желании мог задрать всех оленей и тем
самым сорвать царскую охоту.
Волчья днем отсыпалась. Что еще любил в оборотничестве, так то, что мог бы
годами обходиться без сна, попеременно ныряя из личины в личину!
он сделал большой круг, зашел с подветренной стороны и подкрался к
охотникам.
покойника лицом, надменный, изредка роняющий слова. Мрак узнал хозяина
лодки, на которой его держали гребцом. В сторонке с двумя ловчими стоял
рослый старик с белой окладистой бородой. Серебряные волосы падали на
плечи, широкие и покрытые рубашкой из металлических колец. У него был
звучный голос, привыкший перекрывать шум битвы, властные движения. Явно
воевода: все воеводы, которых Мрак знавал, похожи один на другого как
крепкие осмоленные бревна в стене крепости.
самое, что говорили вчера.
на охоте?
скользнул за кустами на другую сторону поляны. Там отдавал распоряжения
бледный, а эти, как Мрак убедился, даже вечером говорят иное, чем утром, а
стоя вещают совсем не то, что говорили сидя.
выполнять стремглав, сами покрикивали по дороге, словно несли в зубах
лоскуток его власти. Когда он остался один, к нему приблизился толстый с
поросячьим лицом. Губы держал трубочкой, будто собрался причмокнуть.
преисподней! Только там можно научиться таким хитростям. Трудно было
уговорить?
государственной необходимости.
кровавой мужской забаве, когда бьют оленей, псы душат зайцев, соколы бьют
уток и перепелов!
рыбы:
раз их не посещает. Не желает, видите ли, зреть гибели несчастных людей на
потеху тем, кто заплатил! Так что охота для нее в самый раз. Здесь скачка
на горячих конях, красивые верные псы, смех, песни... А убивают оленей
где-то далеко, ей даже не обязательно самой пускать стрелы.
захотел, уговорить и на большее.
челюсти, ни звука не вырвалось наружу, но зато перед глазами встала
розовая пелена. Голика и Кажана видел отчетливо, особенно четко выступали
их жилы, откуда под его острыми клыками брызнет сладкая кровь.
слыхал, что слывет недотрогой... Даже для того певца, что вьется вокруг
нее со слащавыми песнями. И еще слывет абсолютно непорочной!
правильно. Вся Куявия знала о ее чистоте и непорочности. И если бы не
чудесное вмешательство богов... ведь жертва уже была принята!.. но
почему-то вернулась в целости...
вещах.
гнали зверя в их сторону. Голик сказал негромко, но чуткое ухо Мрака
услышало:
заметит. Вон мой помощник Ковань! Тихий да незаметный, но его и в ступе не
влупишь, куда хошь влезет...
постараются как-то удалить из этого мира Ее, что явно мешает чьим-то
недобрым планам? Но на этот раз для верности уже не прибегнут к жертве.
собак не боялся, они хороши только на беззащитных оленей, но следом прется
толпа галдящих людей. Каждый в одиночку -- тля, но когда воедино...
зелени между деревьев замелькали празднично одетые всадники. На головах у
некоторых развевались ленты, даже мужчины украшали головы цветами.
быстро охватывал взглядом. В такой сумятице даже собакам непросто поймать
его след, копыта тут же затопчут, а тяжелые благовония и запах телесных
притираний забивают волчий запах.
цветные струи сливались, сплетались, и Мрак двигался из стороны в сторону,
подпрыгивал, хватая запахи верхнего слоя, но и там все смешивалось,
поднималось ввысь, где рассеивалось вовсе.
наступили на лапу копытом, ушел все еще незамеченным, сделал круг, забежал
с другой стороны.
кусты, проломился храпящий конь. Он дико вращал глазами, ронял пену. На
конской спине едва держался мальчишка лет десяти, бледный как мел, в
разорванной одежде, на лице кровь. Он хватался за конскую гриву, еще
издали заверещал тонким голоском:
Напали!
другого коня... как овцу...
и возраста прытью метнулся к коням. Серебряная борода развевалась за
плечом. Отроки не успели вывести коней навстречу, а воевода запрыгнул на
крупного жеребца, а уже оттуда крикнул подозрительно:
букет составить хотела!.. Уехал далеко, а оттуда глядь -- а они напали!
чужих коней в стороны. Все орали, носились по поляне, ловили своих коней,
взбирались, разворачивались, сталкивались друг с другом и увеличивали
суматоху.
затылок с десяток гридней, совсем не похожих на охотников.
ухмылки Кажана, когда тот подмигнул Голику. Он уже несся длинными
ускоряющимися прыжками. Вел нюх, воздух был полон плотных запахов, они
топтали один другой, душили, но обостренным чутьем улавливал крупинки ее
аромата, и несся через кусты, ямы, валежины, прыгал и стелился над землей
как огромный черный ковер из мха.
всякая живет, топчет землю, а красивых отдают либо в жертву, либо воруют,
либо... боги их рано забирают к себе в вирий, не дав ни им пожить на
земле. ни людям порадоваться их красоте.
на муки и пытки, но пусть не обижают ее!