глаза волхва распахнулись во всю ширь. Рожа Таргитая была перекошена, изо
рта потек устойчивый храп, а губы кривились в глупой улыбке.
сплетенные из жабьих жил, вырезанные из косточек кожаниц. Таргитай
всхрапнул, заплямкал губами, перевернулся на бок, едва не угодив в костер.
мясо. Олег с отвращением отвернулся. Большая сытость брюху вредит!
стебли хвоща.-- Принеси, ты же волхв, лесной человек.
хоть бы вовсе сгинул.
водой, голоса лягушек доносятся тяжелые, бухающие, словно вбивают в мокрую
землю сваи.
дело волхвов -- огонь. Да и обереги выставлю по старшинству...
нет, до полусмерти, если твоим оберегом треснуть по башке. Лучше собери
ветки, пока светло.
пустыми, в них отражались нависшие ветви. Олег с трудом поднялся, морщась
от боли в мышцах. Таргитай по своей тупости не ценит жизнь, этот молодой и
здоровый парняга умрет при одной мысли, что надо поработать.
ветку не подбросит.
грудь воздуха, но вдруг за ближайшими деревьями заверещало так страшно,
будто кого-то придавило деревом. Таргитай выпустил воздух, задумался:
подниматься или погодить, а вскоре на поляну, пятясь, вывалился волхв.
Брякнулся, упал на спину, перебежал на четвереньках к костру.
лебедя.-- Опять лягухи?
наконец волхв чуть не заплакал, кивнул в сторону ближайших деревьев. Там
булькало, хлюпало, вонь накатывала густыми волнами. Олег присел на
корточки, став похожим на крупного зайца, зажал ладонями уши и зажмурился.
их деду?
замедленно перевернулся на брюхо. От костра идет тепло, сжигает гнилостный
запах. За деревьями же сырь, грязь, пахнет слизью. Но волхв так причитал и
трясся, что Таргитай пересилил себя, поднялся.
плавающими по воде листьями вскипали бурунчики, лопались бульбашки,
распространяя гадостный запах. Мелькнула худая желтая рука с длинными
когтями, похожая на осклизлую ветку. Судорожно запрыгали, погружаясь в
воду, толстые листья и крупные белые цветы.
тиной. Застыла, неотличимая от болотной кочки, медленно двинулась, почти
не тревожа неподвижную воду, к торчащему выворотню. Лягушки не
шелохнулись, как вмороженные в листы кувшинок, а упырь добрался до
выворотня, полез -- толстобрюхий, с блестящей скользкой кожей. Вислый
живот поднимался и шлепался о мокрое дерево, тонкие кривые ноги с
перепонками подрагивали, он цеплялся за корни тонкими паучьими лапами.
Упырь казался огромным горбатым слизнем, лишь глаза были как у лягухи:
выпяченные, немигающие.
прячась, потянулись к одинокому выворотню. Листья кувшинок начали
раскачиваться, лягушки шумно прыгали в воду. Один упырь, нащупав под водой
лежащий на дне ствол, вскарабкался, пошел к выворотню, высунувшись до
пояса. Донный ил и грязь поднялись наверх, вода помутнела.
удара, а другой рукой выдернул секиру из ременной петли.
пару верст, его кудрявая бороденка щекотала Таргитаю шею.
поровну, а вон тот кричит, что надо по-братски... А старшой велел отдать
тому, что сдерет шкуру с волхва.
торчали плотно, для воды не осталось места.
Правда, небо в тучах, но все-таки светло!
не зришь опасности. Упыри -- самое большое зло! Богов еще не было, а мир
уже был поделен между упырями и берегинями!
потому и живут здесь берегини?
боятся солнца, но сейчас нагнало туч. Вдруг да хлынет ливень?
нагреби хворосту. Стемнеет, быть нам в Болоте.
оставшимися лягушками заколыхались. Небо темнело быстро. Тучи ползли
темные и тяжелые, как грех. Над Болотом темнело, но упырь блестел, как
смазанный свиным салом, вокруг поблескивали такие же безволосые
бородавчатые головы. Упырь приподнимался на всех четырех лапах, тяжело и
надсадно квакал. Его живот с трудом отрывался от мокрого дерева, а
покрытая слизью кожа стала матовой, собралась складками.
можно. Кто бы подумал, что в нашем Лесу столько гадости? В чужих --
понятно, но чтобы в нашем?
не утерпел, зло отмахнулся. Волхв упал на спину, задрав ноги.
и ухи отпадут.
пугливо жался к Таргитаю, держа его как щит между собой и Болотом.
угольки. Таргитай набросал мелких щепочек, с силой подул, морщась от
взлетевшего пепла и страшно раздувая щеки. Угли покраснели, блеснул язычок
огня.
догорит последняя ветка, нас утащат сонными.
Тощие руки не находили места, он все время пересаживался, вытягивал шею.
без сна помру. Я слабый. Мне надо много спать и вволю есть.
за два года до рождения этого труса, однажды ночью была страшная гроза,
когда Небо любилось с Землей. Ветер ломал вековые деревья, срывал вершинки
и уносил, тучи нависали на Большой Поляной страшные и грохочущие, от
блеска молний было светлее, чем днем. Испуганные люди забились в норы и
дупла, дрожали, пережидая грохот и начавшийся ливень. Но все-таки кто-то
видел как самая огромная молния ударила в дупло Дуболома, с небес донесся
удовлетворенный вздох, и тут же гроза стала затихать. Из дупла еще шел
дым, когда люди сбежались, вытащили обугленные тела. Уцелела только
молодая дочь Дуболома. Волхвы хмурились и качали головами. И в самом деле,
ровно через девять месяцев родила мальчика, на голове которого были
ярко-красные волосики. Ребенок, родившийся от брака Неба и Земли, должен
быть великим волхвом или великим героем, как утверждали старики, такие
дети еще в детстве, а то и в колыбели совершают великие подвиги... Но в
этот раз мудрые старцы ошиблись. Олег вырос огненно-рыжим, с красными как
пламя вечернего костра волосами, но племя еще не видало такого труса и
никчему!
Таргитай уже спал, подогнув колени. Рот перекосился, мешок прижимал обеими
руками, будто собирался есть, не просыпаясь.
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Куликов Роман
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Смит Кордвейнер