человеком произошла удивительная трансформация. Сначала на его сверкающих
ляжках появились полосатые трусы очень домашнего вида, потом белая майка,
затем его тело приобрело нормальный цвет загорелой человеческой кожи и
сразу же вслед за этим облеклось в канареечные брюки, рубашку с полосатым
галстуком и дивной красоты малиновый двубортный пиджак с золотыми
пуговицами. Только тут Мария успокоилась. Но малиновый пиджак радовал ее
глаза совсем недолго - он скрылся под возникшим сверху длинным серым
плащом. На ногах Гостя появились черные туфли, а на лице - черные
зеркальные очки. Волосы застыли в рыжеватом ежике, и Мария с радостным
замиранием сердца узнала в Женихе Арнольда Шварценеггера - да это, как она
сразу же поняла, и не мог быть никто другой.
стеклами; на его губах играла еле заметная улыбка. Мария увидела свое
отражение в его очках и поправила наушники.
сложенные руки к груди, - просто Мария.
сказать ей совершенно нечего. Шварценеггер все так же молча смотрел на нее
и улыбался. Мария потупилась и покраснела, и тогда Шварценеггер ласковым,
но непреодолимо сильным движением развернул ее и повел рядом с собой.
Мария подняла на него глаза и улыбнулась своей знаменитой
глуповато-загадочной улыбкой. Шварценеггер положил ей руку на плечо. Мария
чуть просела под ее тяжестью, и тут же из памяти выплыла неожиданная
картина - Ленин, несущий бревно на субботнике. На картине над плечом
Ленина был виден только край бревна, и Мария подумала, что, может быть, на
самом деле это было не бревно, а рука некоего могущественного существа, на
которое Ленин мог только коситься с беззащитной улыбкой, как сейчас она на
Шварценеггера. В следующий момент Мария поняла, что думает нечто
совершенно неуместное, и вымела все это прочь из головы.
Шварценеггер, видимо, понял это сразу. А дальше произошло нечто странное -
или, может быть, не произошло на самом деле, а только почудилось Марии: по
темным очкам Шварценеггера изнутри замелькали какие-то чуть заметные
красные буквы, как это бывает на бегущей строке, и одновременно что-то
тихо заверещало в его голове, словно там включился компьютерный хард-диск.
Мария испуганно отшатнулась, но тут же вспомнила, что Шварценеггер, так же
как и она, - существо условное и соткан из тысяч русских сознаний,
думающих в эту секунду о нем, а мысли по его поводу у людей могли быть
самыми разными.
пальцами, подыскивая подходящие слова.
Шварценеггер втянул подбородок в шею, словно для того чтобы Мария не
заглянула ему под очки.
дым. Через несколько шагов Марии стало страшно, потому что дым стал таким
плотным, что видно уже не было ничего, даже Шварценеггера, - разглядеть
можно было только ту часть его руки, которая обнимала ее плечо.
ничего.
Шварценеггера, смотрят сейчас Си-Эн-Эн, а Си-Эн-Эн показывает какой-то
дым. Но как уже долго, однако.
набережной. Марии вдруг пришло в голову, что вместо Шварценеггера рядом с
ней уже несколько минут может идти кто-то другой - ну хотя бы тот, кто
обнимал Ленина на субботнике, - и эта мысль так ее напугала, что она
машинально поправила наушники и включила музыку. Музыка была странной и
какой-то рубленой - то начинали сладко петь о любви гитары и трубы, то
вдруг раздавался протяжный электронный вой, очень похожий на волчий. Но
все же это было лучше, чем слышать только далекие взрывы и неясную
мешанину человеческих голосов.
пихнула ее в грудь. Мария вскрикнула и увидела перед собой человека в
пятнистой одежде, с автоматом в руке. Человек поднял глаза на Марию,
открыл было рот, но тут Шварценеггер снял свою руку с плеча Марии, взял
человека за голову, несильно крутанул ее вбок и отбросил обмякшее тело за
пределы видимости. Его рука вернулась на плечо Марии, и Мария прижалась к
его литому торсу.
Шварценеггера, а потом и все его большое тело, спрятанное, как памятник
перед открытием, под светло-серым покрывалом плаща.
не будет ли мне больно? В смысле - потом? Ведь уже столько раз бывало".
- Шварценеггер улыбался. Мария закрыла глаза и, не веря своему счастью,
пошла туда, куда ее направляла рука, лежавшая на ее плече.
вокруг почти не осталось. Они стояли на незнакомой улице, между старых
домов, облицованных гранитом. Улица была пустынной, только вдалеке, там,
где за полосой дыма осталась набережная, бессмысленно суетились согбенные
фигурки с автоматами. Шварценеггер как-то странно мялся на месте - Марии
показалось, что его грызут сомнения непонятной природы, и она испуганно
подумала, что эти сомнения могут касаться ее.
что, собственно, сказать? Да не важно".
вдруг... Я не знаю, может быть, это покажется тебе глупым... Но ведь я
могу быть с тобой искренней?
что небо совсем близко!
нельзя было сказать, что оно особенно близко, но и далеким его назвать
тоже было нельзя.
улыбнулась, - ведь я такая земная.
только ему ведомые ориентиры, - и, видимо, нашел их, потому что решительно
схватил Марию под руку и потащил ее вперед. Мария поразилась такому
быстрому переходу от поэтической абстракции к действиям, но сразу же
подумала, что именно так и должен поступать настоящий мужчина.
несколько шагов Мария приноровилась к его быстрой поступи и затрусила
рядом, держась за рукав его плаща. Она чувствовала, что стоит ей сбавить
шаг, и рука Шварценеггера из галантно предоставленной ей точки опоры
превратится в стальной рычаг, который безжалостно потащит ее по мостовой,
и эта мысль отчего-то наполняла ее беспредельным счастьем, которое
возникало в самом низу живота и теплыми волнами растекалось по телу.
триумфальную арку подворотню. Когда они оказались во дворе, Марии
показалось, что они перенеслись в какой-то другой город. Здесь стояла
ничем не нарушаемая утренняя тишина; никакого дыма вокруг не было, и
трудно было даже поверить, что где-то совсем рядом мечутся озабоченные
люди с автоматами.
маленькую детскую площадку с качелями и нырнули в лабиринт узких проходов
между ржавыми гаражами. Мария со сладким ужасом подумала, что где-нибудь
здесь, быстро и немного неловко, и произойдет алхимический брак, - как
вдруг проход вывел в пустое пространство, со всех сторон окруженное
жестяными стенами разного цвета и высоты.
положено, валялись бутылки, еще была пара старых покрышек, мятая дверь от
"Лады" и большое количество разного квазимеханического мусора, который
Сертаков Виталий
Суворов Виктор
Афанасьев Роман
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Смит Кордвейнер