меня:
кашлял, но выглядел покрепче. Мадам Дегри беспокоилась за тебя.
как на счастливый случай.
И то и другое здорово меняет голос. Но Эл уже встал, ему надоело валяться
в постели. Сегодня он впервые прогулялся по городу. Не лучшая прогулка, и
не лучшие времена, но что сделаешь?
не узнавал меня, и это его пугало. Предупреждая возможный вопрос, я
сказал:
дни? Ни один день не должен быть последним. Сплюнь три раза через плечо!
меня, он не хотел говорить при Отисе. - Тут многие чокнулись за два
месяца, сам еще убедишься. А до тебя, Кирк, шериф, точно, доберется. Язык
у тебя длинный. Я сразу понял, что стычку затеял ты. Странно, что тебе
удалось сбежать от ребят шерифа.
устраиваясь в кресле. Он опять протрезвел, как после таблетки пурина. -
Никаких проблем. Я знаю, как надо обращаться с придурками.
спросил:
действия, о его направлении, скорости и разгоне, я тебе предскажу высоту
волн за сутки до шторма.
замечаниям. Так вот, запомни, - он, собственно, говорил это для Джека, но
смотрел на меня. - Волну создает ветер. Только ветер. Максимальная высота
волны всегда зависит от скорости ветра, от длительности его воздействия и,
конечно, от разгона, то есть от расстояния, на котором ветер продолжает
действовать на поднятую им волну. Ты понял? - подозрительно спросил он. -
Чем больше разгон, тем выше волна. Почему-то мне кажется, Эл, что ты
сможешь это осмыслить.
какой глубины может доходить волнение?
волн, определяется их длиной. На глубине, равной половине длины волны,
волнение практически отсутствует.
тихо, но циклон развивается. Какой-то умник дал ему хорошее имя. Циклон
может зацепить нас, Кирк. Его волчок уже раскрутился. Так что вставай,
Кирк.
мне, не слушая причитаний Отиса. - Прими душ и ложись. Если и не уснешь,
все равно отдых. Ночь тебе предстоит нелегкая.
у меня не получалось.
отраженные в зеркале. Но это были душные сумерки. В них глох звон цикад,
доносившийся снаружи, в них глохли неясные шорохи, непонятно чем рожденные
- моим сознанием или действительностью.
следящий за цифрами, напечатанными в местной газете, печально провожающий
из окон угрюмые санитарные фургоны; город, тайком изображающий на своих
заборах невзрачное черное солнце с тонкими лучами протуберанцами; город,
забывший о шорохе дождей, о звуках смеха, шагов...
листва, устлавшая улицы, крыши, набережные; обмороки в душных домах,
осквернители могил, сыщики-дилетанты, научные сотрудники; тревога, шорохи,
страхи... Что я здесь делаю? Почему именно мне надо лезть в морозильник, в
котором хранится замороженная смерть? Разве сон, полный кошмаров, лучше
вечного?
живых тоже не утешение. Адентит не связан с мучениями, это уже хорошо.
Можно рассматривать остров со специально оборудованной площадки, можно
купаться в запрещенной зоне, можно не выходить из дому, можно валяться в
канаве, что угодно, черт возьми, лишь бы не румянец, однажды вдруг
обдающий тебя жаром. Говорят, на час, на два заболевший адентитом впадает
в эйфорию, он счастлив, он любит весь мир, но затем сон...
берег. Океан приносит прохладу и свежесть, он бездонен, как вечность, в
его пучинах дрейфуют кашалоты и субмарины, он утешает, он дарит надежды,
он поддерживает, но однажды из его вечных смутных глубин, окутанных дымкой
доисторических тайн, всплывает вдруг черное солнце глоубстера...
заметив. Великие географические открытия, расширение территорий... Тогда
еще можно было мечтать о том, что хлеба будет больше, земель будет больше,
энергии будет больше. Но мечта разбилась о прирост населения. Все новые и
новые, жадные, требующие еды рты. С мечтами покончено. Идет драка за
оставшееся. Если впереди нас и ждут неожиданности, то, скорее всего,
сходные с теми, что обрушились на остров Лэн.
Джек и Отис так боятся циклона, названного именем Мелани? Почему их так
поразило сообщение о V-30, затонувшем в проливе?
порядке?
собеседника был полон какого-то отталкивающего смирения. - Так вот, Эл, я
думаю, наш Лэн вовсе не Лэн. Наш якобы Лэн должен носить другое имя. Я бы
так назвал его - Гинн. Это отражает саму суть проблемы. Не остров - овраг
смерти. Не Лэн, а Гинн. Ты ведь помнишь, Эл: Гинн - овраг, рассекающий
южную сторону Иерусалима. Мы с тобой, конечно, не такие уж крепкие
христиане, но мы все-таки христиане. Узкий овраг разъел наши души. Ахаз,
царь Иудейский, прокоптил наши души смрадом, искалечил их воплями
сжигаемых заживо детей. Он, Ахаз, знал толк в музыке. Музыка всегда
звучала над Гинном, Эл, как она всегда звучала над нашим островом. Мы
должны убить кощунственную музыку, Эл, выбросить ее навсегда из
человеческой памяти. И я, кажется, знаю, с чего надо начинать, Эл - с
музыкантов! Я, как царь Иосия, сам буду ходить с оружием, я буду сам
истреблять музыкантов и их нечестивые инструменты. Это богоугодное дело.
Или, или! Лама савахвани, - печально пробормотал на том конце провода
старина Билл. - Музыка преступна сама по себе, Эл, в наших душах смрад
Гинна. Эволюции не существует, Эл, это вздорная выдумка, есть лишь
бесчисленные повторения. Нам всем предстоит умереть.
найдутся исключения.
перешло в негромкое торжество. - Мы выйдем на площади, мы заглянем в
каждый подвал, мы искореним музыку, как явление, мы проветрим души от
скопившегося в них смрада. Мы превратим остров Лэн в геенну огненную, Эл.
Лэн - Гинн - геенна огненная. Эволюции не существует, есть только
повторения, Эл. Это важная мысль, я хочу подумать над этим.
Василенко Иван
Свержин Владимир
Быков Василий
Белов Вольф
Шилова Юлия
Сертаков Виталий